Скорее, скорее! Мир ждал его, цветущий, открытый, счастливый! Он покажет Магдалене то, что любит сам. Он познакомит ее с отцом и матерью, представит брату. Он поведет ее к алтарю в замковой церкви, где был когда-то крещен, и он назовет ее своей женой перед ликом Христа! Все, что видел он в страшном темном замке навсегда остаенется позади!

Они скакали на встречу солнцу. В этом был какой-то великий смысл, будто солнце могло очистить их обоих от тех страшных грехов, что они приняли на себя. Что навсегда очернили их бессмертные души.

Спустя некоторое время Магдалена, которая вела его тайными тропами, не рискуя выезжать на широкую дорогу, где целыми днями сновали повозки и гнали коней гонцы, предложила сделать привал. Солнце припекало, и они сидели под деревом, пытаясь зажарить на костре найденные тут же неподалеку грибы. В спешке никто не подумал о еде, да и есть что-то, взятое из замка алхимика, Габриель бы не рискнул. Перед глазами стояли еще разорванные тела и реки крови, текущие по плитам.

Лошади паслись рядом, Минерва лежала в тени, играя травинкой. Ее зеленые глаза казались глазами обычной кошки, да и сама Минерва сейчас не вызывала подозрений.

Вдруг кошка вскочила, вздыбив шерсть за загривке. Магдалена одним движением поднялась на ноги, заставив Габриеля сделать тоже самое. Он положил руку на рукоятку меча, но Магдалена только усмехнулась. Кошка зашипела, потом одним движением оказалась на плече своей хозяйки, будто защищая ее. Птицы, которые только что выводили свои трели на деревьях, замолкли, и в полной звенящей тиши, нарушаемой только плеском ручья неподалеку, раздался стук копыт.

На поляну вышел черный конь, несший всадника в черном, подбитым алым бархатом, плаще. Длинные черные волосы его были перевязаны в нескольких местах алыми лентами. Молодое, мужественное лицо казалось красивым. И только черные мертвые глаза смотрели на беглецов без всякого выражения.

Габриель вынул из ножен меч.

— Вы думаете поразить меня мечом, дорогой Габриель? — проговорил граф де Мон-Меркури немного хрипло, — уберите эту игрушку, если она вам нужна.

Лицо его было чистым и бледным. Никакие перепетии этой ночи не наложили на него ни морщины, ни шрама. Наоборот, граф скинул двадцать лет, и теперь перед Габриелем был не взрослый мужчина, а совсем молодой человек. Но внешность обманчива, и Габриель понимал, что под личиной юнца скрывается мудрость старца и могущество мага.

— Уходите, граф! — Габриель заслонил собой Магдалену.

— Я уйду, — граф де Мон-Меркури усмехунлся, — только отдайте мне то, что вы у меня похители. Магдалена!

Магдалена сжала рукой плечо Габриеля. Он почувствовал, как дрожат ее пальцы.

— Да, отец.

— Ты посмела забрать мою Книгу!

Магдалена будто расслабилась от этого вопроса. Она, возможно боялась, что отец прикажет ей вернуться домой, и готовилась сражаться до конца. Но книги среди ее вещей не было, Габриель точно знал это.

— У меня нет книги, — прозвучал ответ.

Граф спешился и подошел к костру, осмотрел его, поднял тот большой мешок, который Магдалена в спешке набила непонятными вещами. Вытряхнув все, что было внутри, граф раскидал ногой выпавшие ценности. Книги не было среди этих вещей, и граф перевел взгляд на дочь.

— Неужели… он забрал? — пробормотал граф, разворачиваясь и садясь на коня, — но зачем ему книга, ведь он сам может такую написать…

Минерва зашипела, когда он дал шпоры коню. Магдалена расслабила пальцы, а Габриель только сейчас понял, что все это время не дышал.

Граф обернулся, и сердце Габриеля сжалось от ужаса.

— Я не приказываю вам вернуться в замок, — проговорил он, — но скоро вы будете призваны. Скрыться не получится. Ты, дочь моя, — жена Дьявола. А ты, Габериель, — жертва ему. Вы вернетесь, когда вам прикажут, и когда придет время провести обряд. И тогда мы доделаем то, что начали. А пока… наслаждайтесь свободой!

Именно в этот момент Габриель понял, что означает выражение, «кровь стынет в жилах». Копыта коня графа де Мон-Меркури отсчитывали удары его сердца. Он смотрел ему в след, понимая, что граф не шутит.

Магдалена опустиалсь на землю, и Габриель сел рядом с ней.

— Минерва, — Магдалена прижала к себе кошку, — ты — наше спасение.

Кошка, казалось, была согласна с ней. Она замурчала и стала тереться о руку хозяйки. Габриель с трудом сглотнул.

— Он не отпустит нас, — проговорил он, пытаясь не дать надвигающейся панике оваладеть собой.

— Мы справимся, — прошептала Магдалена, прижимая к себе кошку и проводя рукой по ее шерсти, — мы справимся.

Если в пути Габриель думал, что мир после его вынужденного заточения в замке Мон-Меркури мог остаться прежнем, то он сильно ошибался. Ошибка стала очевидна уже тогда, когда они прибыли в его родной дом, замок Ла Керо. В последние раз покидал он его всего пол года назад, и замок, обычно многолюдный, с развевающиймися над башнаями знаменами, со слугами, снующими тут и там, звучащий голосами и песнями слуг, на этот раз встречал его серым и притихшим. Казалось, замок умер, и Габриель, стоявший прямо перед поднятой решеткой, которую никто даже не позаботился опустить, чтобы отпугнуть воров, поежился. Флаги на башнях поистрепались и выцвели, а людей в замке, казалось, не было совсем.

Он обернулся к Магдалене. Та смотрела на него тоже ничего не понимая. И только Минерва спокойно мыла лапку, воспользовавшись моментом, когда лошадь остановилась и ей не нужно было держаться за попону всеми когтями. Подняв умную мордочку и посмотрев на хозяйку, кошка спрыгнала на камни и медленно прошла в ворота, будто разведывая обстановку.

Залаял пес, и Габриель даже немного расслабился. Наверняка родичи просто уезхали куда-то, замок жив! Он тронул коня, ворвался во двор, и снова замер, как вкопаный.

Из двери, ведшей в графские покои, вышла старая горничная, мадам Шани, которая, сколько он себя помнил, прислуживала его матери. Вся в черном, какая-то сгорбленная, уставшая, старая, она смотрела на него, и глаза её были полны слез. Габриель спешился и поспешил к ней.

— Мадам Шани, где все? Где мать?

Повисло молчание. Мадам Шани перевела глаза с него на Магдалену, потом снова на него.

— Поговаривали, что ты в проклятом замке, да не верила я, — сказала пожилая женщина, кутаясь в платок, — а оказалось, правда. И проклятие это пришло и сюда. А ещё и ведьму притащил…

— Что тут произошло? — выходя из себя крикнул Габриель, — где мать?

— Где, где… В могиле. Там же где и ваш брат, господин граф, и жена его, и множество других людей, что жили тут…

Габриель стал белым, как мел. Он огляделся, пытаясь осознать весь ужас того, что говорила старая горничная.

— Все умерли? — переспросил он, не веря собственным словам.

— Умерли, умерли, — подтвердила мадам Шани, — осталось несколько человек, вас ожидали. Вы теперь граф, и никого больше нет.

Габриель молча опустился на ступеньку крыльца. Тут же рядом с ним оказалась Минерва, замурчала, потерялась о его руку, видимо, пытаясь его успокоить. Но чёрная холодная бездна, та, что он видел перед собой, когда Магдалена занесла над ним кинжал, развернулась перед ним во всем своей ужасе, когда он медленно погружался в отчаяние, навеянное смертью родных.

— От чего они умерли? — прохрипел он, сжимая голову руками.

— От проклятия твоей ведьмы, — бросила мадам Шани, и он увидел, как вздрогнула Магдалена.

— Это моя жена, — сказал он, — не смейте её оскорблять. Я так и не услышал, что произошло.

Мадам Шани снова закуталась в шаль.

— От тифа все умерли, — сказала она, — в один день все слегли, а потом только и успевали носить на кладбище трупы. Священник целыми днями заупокойные читал, пока не преставился. А вы вот… изволили жениться…

Она злобно посмотрела на Магдалену, будто та и впрямь была виновата в том, что в замке случилась эпидемия. Магдалена ответила ей тем же. Чёрные глаза её сверкнули, и мадам Шани поежилась, будто от холода.