Перед ним бы тот самый красавец с куриной ногой, что не так давно восседал на троне с Магдаленой в его сне. Только куриной ноги не было, ибо приказано было ему явиться без всякого изъяна, зато была расшитая золотом малиновая жилетка, видимо новая и очень модная в аду. Светлые волосы были перевязаны золотыми лентами, превращаясь в подобие змей.

— Я — Асмодей, — сказал пришелец, и улыбнулся пухлыми губами, — зачем звал, хозяин?

Как оставаться спокойным и уверенным в себе, если перед тобой стоит самый настоящий демон? Габриель выучил то, что нужно было для вызова демона, но он совершенно не знал, как нужно с демонами разговаривать. Тем более, с тем самым демоном, что в прошлый раз одним взглядом пришпилил его к стене так, что Габриель с трудом мог дышать.

— У меня есть для тебя задание, — сказал Габриель нагло, будто и правда мог повелевать этим красавчиком.

Пока куриной ноги не было видно, Асмодей подходил на обычного человека, просто одетого в странные одежды. Лицо его располагало к себе, и улыбался он вполне дружески.

— Какое же задание? — проворковал он, — Хочешь получить в жены самую богатую даму графства? Или герцогиню? А, может быть, тебе приглянулась замужняя дама и ты желаешь вселить в ее сердце страсть к тебе? Или заставить мужа разлюбить ее и потерять бдительность? Я могу все это и многое другое, друг мой! Давай же, начнем творить чудеса!

Габриель так волновался, что голос его задрожал, когда он произнес, стараясь говорить уверенно и четко.

— Я хочу, чтобы мадемуазель Магдалена меня полюбила больше жизни! Как я ее люблю! — в конце фразы он дал петуха и густо покраснел.

Асмодей вскинул красивые тонкие брови. Губы его дрогнули.

— Всего-то? Это проще простого! А что ты мне за это дашь, Габриель?

Голос его прозвучал вкрадчиво и одновременно как-то сладко, будто он жевал мед.

— Ничего, — Габриель сжал ножку кубка так, что побелели костяшки пальцев, — именем архангела Рафаила заклинаю тебя сделать это!

Асмодей рассмеялся и покачал головой.

— Архангел Рафаил подобного не одобрит. Но я готов услужить тебе. Предлагаю честный обмен. Ты мне душу, я тебе Магдалену.

— Приказываю тебе разжечь в сердце Магдалены страсть ко мне! — закричал Габриель, разозлившись и поднося свечу к жаровне с углями, где лежали внутренности сома и тамариск.

— Ну зачем же сразу злиться? — Асмодей отступил, будто и правда испугался.

По красивому лицо его прошла тень и на миг Габриель увидел вместо человеческого лица страшную рогатую морду быка с налившимися кровью глазами.

— Я приказываю тебе! — снова закричал Габриель.

— Исполняю, исполняю…

Асмодей хлопнул в ладоши, снова становясь льстивым красавчиком.

— Мне нужен мой кубок, что ты приготовил для меня, — сказал он вкрадчиво, — и убери огонь от жаровни, сейчас сюда явится твоя возлюбленная, а ты кричишь, ругаешься, ведешь себя, как мужлан, — демон подошел ближе, — дай мне мой кубок, он пригодится, чтобы красавица Магдалена стала твоей навсегда!

Габриель протянул ему приготовленный специально кубок с вином. Асмодей взял его в руки, что-то зашептал, так, что над кубком поднялся дым. Вино закипело, вспыхнуло огнем, потом вдруг успокоилось, и тотчас дверь, запертая на засов изнутри, отворилась сама собой, и на пороге комнаты возникла Магдалена.

Белые волосы ее рассыпались по плечам, прикрытым тонкой сорочкой, в которой она, видимо, спала. Было нечто ужасное в том, как она двигалась, будто ее дергали за ниточки, заставляя идти, как тряпичную куклу.

— Испей вина, Магдалена! — прогремел голос Асмодея, и холодный ужас, поднявшись по ногам от ледяного пола, заставил Габриеля сжаться под черным плащом, — испей и выполни волю моего господина!

Магдалена неловко взяла кубок и стала пить. Глаза ее были открыты, но ничего не видели перед собой, руки будто оледенели, и тонкие пальцы не гнулись, сжимая кубок.

— Испив вина, ты почувствуешь в сердце страсть и любовь к моему господину, Габриелю де Сен-Кор! — прогремел демон.

Магдалена уронила кубок, который, грохоча, покатился по плитам, и лицо ее заалело, будто вся кровь бросилась к щекам.

— Ты полюбила моего господина Габриеля и будешь любить его так, как он любит тебя! — послышался тихий голос демона, от которого мороз бежал по коже.

Свечи ярко вспыхнули, освещая даже самые темные углы комнаты, а Магдалена уставилась на Габриеля, будто только сейчас увидела. Габриель смотрел на нее, с ужасом поняв, что наделал. Руки Магдалены поднялись и она пошла к нему, как безвольная кукла в руках кукловода.

— Что ты творишь? — закричал он, оборачиваясь к Асмодею.

Тот стоял, сложив руки на груди. Куриная нога все ярче виднелась сквозь морок, а на голове тенью пробивались бычьи рога.

— Я делаю то, что ты приказал мне, господин, — насмешливо ответил демон.

— Убирайся! — в панике закричал Габриель, не зная, что делать с Магдаленой, как выгнать демона, и как не дать тому превратиться в чудовище.

— И это вся твоя благодарность? — засмеялся демон зло, — я выполнил твое задание. Дело за тобой.

— Убирайся! Именем Саваофа! — он схватил в руки висевшую на груди печать царя Соломона, — повелеваю тебе убираться обратно в ад!

Тень стала гуще. Рога виднелись уже совсем реально, а глаза Асмодея потемнели, будто попуская в этот мир пустоту ада…

— Ты все равно заплатишь за все, — прошипел он, и вместо головы быка проступила уродливая голова василиска, — ты заплатишь за все… Ты еще призовешь меня, человек!

Габриель поднес огонь к жаровне. Асмодей скорчился, будто поджаривали его, а не рыбьи потроха, меняя образы, и распространяя ужасный запах. Габриель замахал кадилом, надеясь, что там остался ладан.

— Я приду за расплатой! — шипел Асмодей, извиваясь, — и ты не избегнешь моего гнева, человечешко…

Грохот, будто замок готов был обрушиться ему на голову, сотряс воздух. Габриель выронил кадило, зажав руками уши. В глазах потемнело, и поднялся страшный горячий ветер, наполняя комнату безумным воем. Габриель упал на колени, пряча голову от ударов летавших по комнате предметов, и стал молиться так, как не молился никогда в жизни. Он совершил страшный грех, и этот грех не смоет молитва. Этот грех не смоет ничто, кроме милосердия Господа!

Тишина застала его распростертым на полу в меловом круге. Круг был цел, и Габриель с трудом приподнял голову, обнаружив, что уже утро. Солнечный свет прорезал лучами оконные стекла, и освещал комнату, где все лежало на своих местах. Только вот алтаря, свечей, книги, кубков и кадила не было. Был только круг с написанными по сторонам света иудейскими буквицами.

Габриель поднялся на колени, осматриваясь.

Ужас, что он пережил, полностью опустошил его. Внтури была та пустота, что мелькала в глазах Асмодея. Холодная липкая пустота, от которой к горлу подкатывала тошнота.

С трудом встав на ноги, он скинул с себя черный плащ. Его шатало, будто он не ел несколько дней, и, дойдя до кровати, он рухнул на нее так, как был — абсолютно обнаженным, дрожащим всем телом.

Что он натворил? Он подавил свободную волю женщины, которую любил всем сердцем. Он заставил ее любить его, хотя любовь эта не будет настоящей!

Магдалена?

Он вскочил, забыв о головокружении. Где же она? Она была в комнате, когда началось это безумие с ветром и грохотом. Неужели демон утащил ее в ад?

Обняв себя руками, Габриель заметался. Он хватал какую-нибудь одежду, чтобы бежать искать возлюбленную, которой и так причинил столько вреда. Он дойдет до ада, если понадобится вызволить ее!

— Муррр… — черная кошка прыгнула на кровать и распушила черный хвост.

— Минерва! — Габриель обрадовался ей так, будто она была его близким другом.

Кошка смотрела на него зелеными глазами.

— Мур! — она прошлась по кровати и легла на подушку, будто приглашая его лечь рядом.

Габриель неожиданно расслабился. Возможно, ему все это почудилось, и Асмодей был просто страшным сном?