В огромном пустом доме Кэрри оказалась предоставлена самой себе. Лорда Эдвина она видела только мельком, и он неизменно был вежлив с нею. Он подходил к ней, кланялся чуть ли не до земли, и интересовался, как ее дела. Кэрри отвечала тоже вежливо, хотя больше всего ей хотелось врезать ему в нос правым хуком. Ежели же к лорду Эдвину приезжали друзья или партнеры, то леди Кэролайн должна была присутствовать на обеде, и сидела, как украшение стола, не менее вежливо отвечая на ничего не значащие слова гостей.

Спасением ее от скуки были книги. Она брала книги в огромной библиотеке лорда Эдвина, стараясь не сталкиваться с ним, и читала, уходя в глубины парка. Первое время она надеялась, что мать, Сьюзан и братья будут наносить ей визиты, но они уехали в Лондон, а позже, как следовало из письма матери, собирались совершить путешествие по Шотландии, чтобы немного развеяться.

Кэрри отчаянно хотела в Шотландию. Она хотела бродить по горным тропам со Сьюзан, читать вечерами шотландские сказки братьям, и, засыпая, целовать на ночь мать. От разочарования и обиды она прорыдала два дня, но облегчения слезы не принесли. Зато о ее состоянии доложили лорду Эдвину, и он явился в гостиную, чтобы узнать, что произошло и чего не хватает в этом огромном богатом доме его молодой жене.

Он стоял перед ней, красивый и холодный, как каменная статуя. Рука заложена за отворот фрака, темные волосы уложены по последней моде, и темный завиток небрежно падает на лоб. Не знай, что он за человек, Кэрри позавидовала бы сама себе. Иметь такого мужа — это мечта любой девушки. Любой. Но не Кэрри.

— Мне доложили, миледи, что вы расстроены, — сказал он без всякого выражения.

А ведь это их первый разговор с того момента, как уехали гости, подумала Кэрри. Она с ненавистью смотрела на него, с трудом сдерживая абсолютно неприличное для леди желание плюнуть ему в лицо.

— Ничуть, — соврала она, — но у меня вызывает неприязнь желание ваших слуг совать нос в мои дела, следить и шпионить.

— Мне доложили, что вы рыдали два дня подряд. О вас недостаточно заботятся? — спросил он, пропустив ее слова мимо ушей.

— Вполне достаточно, милорд, — ответила Кэрри.

Лорд Эдвин молча смотрел ей в лицо, и глаза его были совершенно холодны, настолько, что Кэролайн повела плечами, будто на дворе стоял январь, а не август.

— Тогда сообщите мне, если вам чего-то не хватает. Возможно, вы хотели бы заказать новые платья? Если так, то вы можете вызвать модистку из города.

Глаза Кэрри вспыхнули.

— Я бы хотела..., — почти прошептала она, охваченная безумной надеждой, — я бы хотела поехать в город, милорд, чтобы выбрать... чтобы выбрать себе новые ленты...

Казалось, ей удалось его удивить. Лорд Эдвин поднял красивые брови.

— Вы не обязаны спрашивать у меня, миледи, если хотите отправиться в небольшую поездку. Сообщите о своих желаниях кучеру.

Он поклонился и ушел, видимо, посчитав инцидент исчерпанным, а Кэрри — дурочкой, мечтающей о лентах. Кэрри же смотрела ему в след, сама не понимая, почему за все это время не догадалась, что она теперь замужняя дама и может позволить себе выезжать из дома без сопровождения? Эта мысль так захватила ее, что уже утром она сидела в коляске, несущейся по полям, и наслаждалась неожиданно свалившейся на нее свободой.

...

Городок Энфорд, располагавшийся в нескольких милях от Остхилла, Кэролйн знала достаточно хорошо, так как несколько раз была здесь с матерью и Эмили.

Ходить по магазинам одной было не так интересно, как с сестрой, но за последнее время Кэрри привыкла к одиночеству. Она накупила шляпок, лент и новых перчаток, купила красивую изумрудную газовую ткань для нового бального платья (хотя, когда она еще попадет на бал?) и новые розетки для бальных туфелек в тон газу. Довольная, она вышла на мостовую, и ее лакей согнулся под пакетами и картонками, которые ему вручили продавщицы.

— Отнесите покупки в коляску, я же пойду в кафе к Ратуше, — сказала Кэрри, и, услышав неизменное, “да, мэм”, медленно побрела по улице, глазея на витрины.

Впервые за долгое время она оказалась без всякого присмотра, без вездесущих глаз и ушей, шпионящих за ней. День был солнечный, ясный, и настроение ее тоже было такое же солнечное. Она шла, опираясь на парасоль, и улыбалась прохожим, когда зонтик вдруг выскользнул из ее руки и со стуком упал на камни. Кэрри хотела поднять его, но ее опередил молодой человек, ловко подхвативший красивую вещицу и вручивший ее с поклоном Кэрри.

— Ваша парасоль, миледи, — улыбнулся он, и Кэрри тоже улыбнулась ему.

— Благодарю.

— Роджер Лейсон к вашим услугам, — он снял шляпу и снова поклонился.

Кэрри замерла, разглядывая неожиданного собеседника.

Это был совсем молодой человек, наверное, годами тремя-четырьмя старше нее самой, светловолосый и сероглазый. На нем был фрак жемчужного цвета и зеленый галстук, завязанный оригинальным узлом, от чего Кэрри решила, что мистер Лейсон прибыл из самого Лондона.

— Благодарю вас, мистер Лейсон, — сказала она, беря зонтик в руку.

Говорить на улице с незнакомцами ей не позволяло воспитание, но мистер Лейсон вдруг пошел рядом.

— Я не могу позволить вам ходить одной по городу, миледи, — сказал он, — разрешите проводить вас до вашей коляски.

— Мы не представлены, мистер Лейсон, — тихо проговорила она, — да и идти мне недалеко.

— Официально — не представлены, — отозвался он, — но никто не мешает вам назвать свое имя, а официального представления подождать несколько дней.

Кэрри рассмеялась.

— Меня зовут леди Кэролайн Фицжеральд.

Мистер Лейсон снова поклонился. Лицо его на секунду выразило разочарование, но он тут же снова заулыбался.

— Рад знакомству, миссис Фицжеральд.

Она улыбнулась. Наверное, за последние дни это были ее первые искренние улыбки. Вне стен дома ей дышалось намного легче, а молодой человек, что шел рядом, казался ей прямой противоположностью лорду Эдвину. Бывают такие люди, с которыми легко даже молчать. Роджер Лейсон был одним из таких людей. Они молчали, но у Кэрри вдруг стало легко и спокойно на душе.

Когда площадь Ратуши показалась в конце переулка, мистер Лейсон откланялся.

— Если вы позволите, миледи, я бы желал представить вас своей сестре, — сказал он.

Кэролайн ухватилась за эту возможность вновь увидеть его. Она уже позабыла, что они так и остались не представлены, что она впервые видит этого человека, но тепло его улыбки растопило ее сердце, столько долгих дней скованное холодом Остхилла.

— Конечно, мистер Лейсон, — проговорила она, — я буду рада познакомиться с вашей сестрой. Завтра я приеду на примерку и обязательно посещу кондитерскую на площади Ратуши. В это же время.