Мы покинули террасу и направились в сад. Зеленые, еще не поспевшие яблоки висят на деревьях и манят сорвать. Я не сдержался, взял покрупнее и откусил. Горько кислое. Выплюнув, выбросил яблоко.

– Догадаться не мог? – улыбнулся Уфимцев. – Порой ты кажешься гораздо младше, чем на самом деле. После тридцати пройдёт…

Старая деревянная, давно не крашенная лавочка нашлась в центре сада. Мы расположились на ней. Я вытянул ноги о облокотился на спинку, от чего тонкие доски прогнулись и застонали. Выпитый алкоголь перестал кружить голову и стремительно выветривается. Спасибо тренированному организму.

– Скажи мне, Лёха, – заговорил Уфимцев, – ты почувствовал, что что-то изменилось?

– Именно? – удивился я вопросу.

– Мне кажется, что в мире произошло что-то грандиозное, – ответил Руслан. – Какие-то изменения, которые невидимы глазу и приборам, но которые существенно изменят будущее человечества. Это даже не чувство или предположение. Это мое личное убеждение. Что-то произошло. Я уверен.

Я не понял подполковника. Алкоголь на него так подействовал или он говорит правду. Все возможно. Никаких изменений мира мне не почувствовалось. Все осталось, как и прежде. Война, ядерная и всепожирающая, по-прежнему близко. О том говорят длинные эшелоны, движущиеся в направлении Крымского полуострова и не единожды попадавшиеся нам на пути, пока добирались в Славянск-на-Кубани. Армия России приведена в боевую готовность. Границы усиливаются настолько, насколько это возможно. Мы еще не в войне, но ее запах чувствуется как никогда остро. Кто рискнет нарушить перемирие и кинется в атаку первым? Мне неизвестно. О изменениях, которые почувствовала пятая точка подполковника и говорить не хочется…

Я проигнорировал сказанное и спросил:

– В Крым мы попадём без проблем. Сложнее будет выбраться, если того потребует ситуация. Вопрос в другом: что будем делать на полуострове?

– В Крым отправитесь без меня, – ответил Уфимцев. – Я забираю Мангуста и выдвинусь в Ростов. Завтра утром наши пути разойдутся.

– Зачем в Ростов?

– Отыщу старых знакомых и попрошу помощи. Сделают нам поддельные документы, сменим внешность и двинем в Москву. Столица знает больше чем остальная страна. Если искать гнездо, в котором укрылось зло, то только в Москве. Больше ему прятаться негде.

– Тогда в чём смысл соваться в Крым? – поинтересовался я. – Выдвинемся всей группой в столицу!

Уфимцев покачал головой:

– Всей группой не пройдем. Ваша задача – наблюдать. Что-то подсказывает, что война начнется на севере Крыма. Вы должны быть там.

– Россия и Украина? – удивился я. – Нет, никто не пойдет на такое. Зачем нарушать трехлетнюю тишину, которая итак слишком дорого обошлась каждой стороне. Я ставлю на Турцию. Турки начнут первыми.

– Я не ставлю ни на кого, – проговорил Уфимцев. – Начать войну будет не сложно. Несколько провокаций и локальный конфликт имеет место быть. Тут важно не кто с кем, а где и когда. Желающих повоевать хватает везде. А помочь более слабым под красивые лозунги – святое. Главное нагреть обстановку до пикового состояния, а затем можно применять ядерное оружие. Первая ядерная ракета станет последней. Понимаешь?

Я кивнул. За первой ракетой полетят тысячи других. Цепная реакция. Стадный инстинкт. Все захотят выжить.

– В час ночи я уйду, – сказал Уфимцев. – Нужно раздобыть крупную сумму денег. Без денег мы никто.

– Помощь нужна? – спросил я.

– Нет. Справлюсь сам. Ни разу не грабил, но с моими навыками это не составит трудностей. Надеюсь местные богачи не хранят все сбережения на счетах иностранных банков…

«Сегодня утром, примерно в семь утра по московскому времени над Черным морем, в ста сорока километрах от побережья Анапы, был сбит захваченный террористами самолёт, на борту которого находилось свыше тридцати тонн взрывчатки. Поисково-спасательные работы идут уже три часа, но пока безрезультатно. Грузопассажирский «Ил-76» был угнан с аэропорта Саратов-Центральный, в котором совершил вынужденную посадку из-за технической неисправности. Более подробный репортаж смотрите через час в полуночном выпуске новостей».

– Хитро, ничего не скажешь, – пробормотал Никита, развалившийся на диване и мирно потягивающий винишко из бокала. – Сделать нас террористами – самое простое. Охренели, одним словом…

– Да хрен с ними, – отмахнулся я. На двоих нам выделили добротную комнатушку с диваном, кроватью, шкафом, кондиционером и телевизором. Очень хочется спать, но спать нельзя. Нужно дождаться пока уснет Никита и по-тихому свалить в город.

– А что с ними не так? – поинтересовался писатель.

– С кем? С террористами? – уточнил я.

Никита кивнул. Я ответил:

– Саратов-Центральный – не Чукотка. Охраняется отлично. Угнать самолет – это не машину вскрыть. Нужна грандиозная операция. Данный репортаж позорит работу антитеррора. Даже если учесть обстановку – ребята все равно бдят и бдят похлеще прежнего. Могли придумать что-то более похожее на правду. Зачем врать?!

Никита залпом осушил бокал и вытащил из-под подушки чикмарик наполненный чачей. Увидев мой взгляд, тут же оправдался:

– Санек подогнал. Добрый мужик. Жаль, что не курящий…

«Поступили новые данные касательно угнанного самолета, – заговорила симпатичная девочка с экрана телевизора. – Есть вероятность, что террористы не погибли, а десантировались с самолёта в районе Анапы и сейчас где-то прячутся. Меры приняты. При обнаружении группы подозрительных лиц сообщить по следующему номеру…».

На экране появился телефонный номер. Я хмыкнул:

– Вот и проблемка нарисовалась. Надеюсь Санёк спит, а не в телек пялит…

«Целью террористической группы был Новороссийск. Самолёт был перехвачен ранее и теракт удалось остановить благодаря слаженной работе Российских спецслужб…».

– Сами себе перечат, – проскрипел я зубами. – Что помешало террористам уронить самолет на Новороссийск? Или они с маршрута сбились и случайно в Черное море улетели? Или Новороссийск теперь на острове в Черном море находится? Идиоты…

Никита взял пульт и выключил телевизор. Мы так и не увидели, что в конце репортажа на экране появилось три изображения, на одном из которых я, а на других Никита и Уфимцев.

– Зомбоящик отменяется, – сказал писатель, убрав пульт под диван. – Может тут картишки имеются? Перекинем партейку?

– Нет, – отрезал я, рассматривая синяки на запястьях. Интересно, Санёк заметил их? Надежда на то, что товарищ Мангуста не наблюдателен. Намеренно зевнув, я потянулся и сказал: – Спать надо ложится. Усталость берет своё…

До часу ночи лежал в кровати и пытался не заснуть. Когда Никита начал тихонько посапывать, я поднялся и начал одеваться. Подаренный Саньком серый спортивный костюм никуда не годится. Никите достался черный. Придется поменяться. Одевшись, тенью выскользнул из комнаты и вышел во двор. До ворот не дошел пяти метров. Габриэль вышла из темноты граната и преградила дорогу.

– Куда собрался? – ласково спросила она.

Я приблизился и руки ангела обвили мою шею. Повернув голову в бок, ответил:

– Нужны деньги. Придется украсть…

– Уфимцев ушел двадцать минут назад, – сказала Габриэль. – Боишься, что он не справится?

– Решил перестраховаться.

– Не стоит, – промурлыкала Габриэль. – Уверена, что он справится.

Я почувствовал тепло дыхания на щеке и мягкое касание горячих губ. Схватив руки Габриэль, сбросил с себя и решительно обошел ее. Возле ворот обернулся и сказал:

– Зачем тебе это? Я – человек, ты – ангел!

– Если бы я могла тебе объяснить… – чуть слышно прошептала Габриэль. – Увы, но мы тоже умеем любить. И если влюбляемся, то любим в тысячу раз сильнее людей.

– Хочешь совет дам? – холодным голосом спросил я.

Блеск глаз в свете луны и тихий ответ:

– Хочу…

– Не влюбляйся! – резко сказал я и перемахнул полутораметровый забор одним прыжком. Приземлившись на тротуар, решительно пошагал навстречу неизвестности…

Час безуспешного плутания по ночному городу и прятки от постоянно снующих туда-сюда патрулей. Комендантский час начинается в десять и выход на улицу под запретом до шести утра. Страна на военном положении. Страна готовится к войне…