Упустил патрикий самую малость, меньше десятой части росских кораблей. И теперь эта меньшая часть, избежав кары Господней, продолжает терзать империю. Из-за его, патрикия, ошибки. Лишь бы никто в Палатине не решил, что он сделал это нарочно.

Феофан поднялся, глянул в мутное окно каюты. Тьма непроглядная, дальше вытянутой руки ничего не видать. Патрикий облачился в доспех, потуже затянул ремешок имперского шлема, закинул тёплый кожаный плащ и поднялся на палубу.

Дождь лил как из ведра. Громкие раскаты грома и яркие вспышки молний то и дело озаряли небосклон. Феофан стоял на носу своего хеландия и напряжённо вглядывался в темноту.

– Ужасная ночь, – проговорил он стоявшему рядом дежурному гвардейцу. Тот быстро кивнул, соглашаясь.

Особенно яркая молния на миг ударила совсем рядом с берегом, на долю секунды осветив его. Сердце патрикия ёкнуло, забилось чуть сильнее. Кровь прилила к лицу, дыхание участилось.

Патрикий прислушался. Тёплая вода Эвксинского понта шумно плескалась за бортом. Снизу, в трюме хеландия, чуть слышно храпели прикованные цепями к гребным скамьям рабы. И тут Феофан услышал. Даже не так, в ночной темноте и звуках бушующей стихии он просто угадал звук.

– Залп прямо по курсу, – скомандовал он расчёту носового орудия.

Стоявший рядом гвардеец изумился.

– Зачем, друнгарий? – попробовал возразить он, – Мы много раз пытались достать до росских кораблей. Не хватает самую малость...

– Залп прямо по курсу! – бешено заревел Феофан, вскидывая руку. Разбуженные приказом патрикия инженеры шустро принялись настраивать огненосную машину. Через две минуты, показавшиеся Феофану вечностью, сгусток зелёного пламени плюхнулся недалеко от берега, яркой кляксой растекаясь по морской воде.

Стоявший рядом гвардеец уже не раз так делал, и быстро понял, что дело это бестолковое и напрасное. До кораблей россов слишком далеко, шагов двести, а может, чуть больше. Машина же могла метать огонь лишь на восемьдесят, максимум девяносто. Огненное облако пролетело и разлилось широкой лужей, словно маленькое яркое солнышко в беспросветной темноте.

Но патрикию хватило и этого. Он увидел, как шагах в пятидесяти от разлившегося в море греческого огня, шустро работал вёслами, последний росский кораблик старательно пытался укрыться в ночной темноте. Небольшой, пузатый купец, с нашитыми поверх бортов дубовыми досками. Патрикий часто видел такие, когда приезжал с торговыми и государственными делами в Херсонскую фему.

– Трубач, сигнал к атаке! – взревел Феофан, остервенело сбрасывая с плеч кожаный плащ, – Вперёд, не дайте этим варварам сбежать!

Момент, когда ромейский огненосный корабль внезапно плюнул зелёным огнём, видели многие. Яркая лужа широко растеклась по воде, подсвечивая берег, где пару часов назад мирно стояли лодьи русов. Рёнгвальд, шедший на одном из драккаров, зло стиснул зубы.

«Заметили?» – пронеслась в голове ярла страшная мысль.

Его корабли шли в конце общего построения. В этот раз он не стал делиться, желая по возможности сохранить богатую добычу. Внезапно в ночной темноте грозно взревела вражья сигнальная труба.

– Йотуны подери этих треклятых ромеев! – гневно выругался Рёнгвальд, – Свободная смена – на румы! Гребите, братья!

Тёмный силуэт ромейского корабля, до того мирно стоявший на месте, пришёл в движение. По обеим сторонам хеландия выросли длинные вёсла, шумно забившие по морской воде. Ромей, развернувшись на месте, шустро двинул за ускользающими из ловушки лодьями русов.

– Рёнгвальд! – заорал стоявший у кормила Турбьёрн, – Глянь туда!

Ярл оглянулся. Хеландии, до того плотным строем стоявшие вокруг стоянки русов, одна за другой снимались с якоря и устремлялись в погоню.

– Что там? – крикнул Рёнгвальд, до конца не сообразив, что брат имеет ввиду.

– Проскочим, брат! – безумно рассмеявшись, крикнул в ответ Турбьёрн, – Развернёмся и уйдём в открытое море! А там в рассыпную! Ромеи на станут гоняться за каждым судёнышком!

Рёнгвальд на мгновенье задумался. План был рискован. Но тащиться в хвосте общей колонны, в слабой надежде на то, что они сумеют вырваться из постепенно затягивающейся петли, ещё хуже.

– Разворот! – перекрикивая шум шторма, заорал Рёнгвальд, – Разворачивай! Обратно!

Кормчие на его на ближайших лодьях, услышав крик своего князя, один за другим поворачивали, направляясь вслед за головным драккаром. Длинные вёсла шумно пенят морскую воду. Гребцы на румах одновременно гнут спины, толкая Суртура в беснующейся стихии.

Рёнгвальд метнул быстрый взгляд на прорвавшиеся в дальней стороне корабли Игоря. Большой драккар свейской работы, доставшийся тому ещё от отца Рюрика, мощно выгребал всеми вёслами, стараясь как можно дальше оторваться от ромеев. Помощи ждать не придётся. Киевский князь будет бежать, даже не пытаясь спасти своих союзников.

Лодьи Великого князя, шедшие первыми, уже вырвались из ловушки и стремглав ускользали от преследователей вдоль побережья. Кроме Рёнгвальда уйти в открытом море никто не пытался. Все понимали – против ромеев, даже таких старых и ветхих, у русов нет никаких шансов.

Рёнгвальд оглянулся. Шесть или семь кораблей, повторив манёвр головного драккара, птицами летели вслед за ним. Ближайшие ромеи, опомнившись, несколько раз плюнули в их сторону зелёными сгустками пламени, по все они угодили мимо. Суртур, старательно обходя горящие кляксы, уверенно вырывался из западни.

Остальные ромеи тем временем, плюнув на присущую им осторожность, со всего размаху влетали прямо в центр строя русов. Парочка особо резвых хеландиев тут же поплатились, угодив на мель и лишившись возможности манёвра. Но остальным повезло больше. Тут и там вспыхивали словенские лодьи и оставшиеся в строю редкие драккары, угодившие под сгустки зёленого пламени. Они жарко вспыхивали, один за другим яркими кострами освещая побережье.

Рёнгвальд увидел, как ближайший к ним ромей, резво проскочив опасное мелкое место, развернулся к берегу правым бортом и сейчас с трёх орудий, носового, бортового и кормового, поливал огнём шедшие впереди лодьи плесковского князя.

Спастись они не могли, без шансов. И хирдманы Рёнгвальда никаких не могли им помочь, хотя и пытались. Суртур, вырвавшись с мелководья в открытое море, уверенно набирал скорость, скользя по высоким морским волнам. Одна за одной, остальные лодьи полоцкого князя выскакивали вслед за драккаром. Позади них, опередив пузатых словен, ловко маневрируя и уворачиваясь от редких огненных сгустков, из ночной тьмы выскользнули ещё три Рёнгвальдовых драккара.

Четвёртый, чуть замешкавшись, со всего размаху угодил в кипящую огненную кляксу, и сейчас медленно догорал, орошая ночное небо яростными криками бывших норегов покойного киевского воеводы Хвитсерка.

Собравшись ровным строем, маневрируя на волнах и держа в видимости друг друга, флотилия полоцкого князя, держась на приличном расстоянии, устремилась в открытое море. Шедший за ними одинокий ромейский хеландий совсем скоро скрылся из виду.

Ещё через пару часов непогода стихла, море успокоилось и из-за горизонта показались первые лучи утреннего солнца. Рёнгвальд, подав сигнал, с удовлетворением пересчитал свои корабли.

Семь загруженных под завязку богатым ромейским товаром пузатых словенских лодей и четыре хищных быстроходных драккара, тоже не идущих порожняком. Почти две полные сотни умелых хирдманов и половина от тысячи дружинников из словен, вчерашних смердов и лесовиков.

Рёнгвальд, весело рассмеявшись, вспрыгнул на борт и подставил мокрые сбившиеся патлы под тёплые лучи восходящего солнца. Они вырвались, они справились. Теперь дело за малым – вернуться домой, в родной Полоцк.

– Госпожа, я прошу вас проявить терпение и сдержанность, – отец Гавриил мягко придержал разгорячённую девушку, вознамерившуюся выбить плотно задраенный люк трюма найденным кузнечным инструментом, – Архонт Роговальд приказал нам оставаться здесь!