На последних словах Флоси громко захохотал. Шедшая впереди девка вздрогнула, чуть прибавила шаг. Подойдя к двери в очередную клеть, не такую крупную, как у полоцкого сотника, девка остановилась, склонила голову.

– Здесь, – едва слышно проговорила она.

– Благодарю тебя, дева, ступай, – ответил Турбьёрн, и теремная девка тут же упорхнула.

В соседней клети полоцкие обнаружили Некраса и Смышлёна. В точно таком же виде, в каком пару минут назад был сам Турбьёрн. Голые, спящие. Разве что девок взяли поменьше. По одной на брата.

– Расслабились наши дренги, – едва слышным шёпотом, по-нурмански пробурчал Флоси, тихонько подходя к Смышлёну и вынимая из-за пояса длинный нож. Надо отдать парню должное, едва холодный металл покинул кармашек, рука отрока медленно потянулась к лежавшему рядом короткому северному мечу.

Однако Некрас успел раньше. В полумраке клети ярко сверкнул брошенный нож. Флоси увернулся, и тот с хрустом ударился в жердяную стену, после чего со звоном упал на земляной пол.

Одновременно с броском Смышлён открыл глаза. Парень кубарем скатился с ложа, обнажая меч. Разбуженные девки испуганно завизжали, забиваясь в угол. Флоси громко захохотал, пряча ножик в кармашек.

– Никто не расслаблялся, хевдинг, – проговорил Некрас из тёмного угла клети, голый, но с мечом в руке, – А тебя, Флоси, только глухой не услышит. Топчешься будто медведь на водопое.

– Такого мишку ещё поискать надо... – начал было осмелевший за другом Смышлён, но получив подзатыльник от грозно набычившегося Флоси, мгновенно заткнулся.

– Собирайтесь и возвращайтесь на Морского змея, – распорядился Тур, выставив из клети полуголых девок, – Ждите нас там. Мы вдвоем к воеводе Хвитсерку пойдём. Договариваться. Если не вернёмся к закату, наймите гребцов из варягов, собирайтесь и уходите.

– Как можно, сотник? – возразил было Некрас, но Турбьёрн зло оборвал его.

– Приказы сотника обсуждать будешь, отрок? Воином великим себя возомнил? Не посмотрю, что дар прорезался, как двину, мало не покажется! – Турбьёрн сунул лезвие секиры Некрасу под нос.

Отроки мгновенно стушевались и неохотно принялись облачаться. Их доспехи и одежда была вразнобой разбросана по клети, но оружие было под рукой.

«Воины!» – с гордостью подумал про себя Турбьёрн, когда они с Флоси, оставив парней, покинули Великокняжий детинец и направились к подворью воеводы, – «Вернёмся, скажу Яруну – пора пояс гридня на отроков вешать!»

До подворья киевского воеводы Хвитсерка шли недолго, тихонько переговариваясь. Тёплое летнее солнышко только-только начинало неспешно подниматься по небосклону, до полудня было ещё далеко. Полоцким никто не препятствовал. Напротив, попадавшийся навстречу знатный киевский люд вёл себя почтительно, кое-кто даже уступал дорогу, кланялся, но не поясным поклоном, а как равный равному.

– Хвост за нами, – на очередном повороте шепнул Флоси своему хевдингу.

Турбьёрн медленно развернулся на носках, быстро пробежался глазами по толпе киевлян. Точно! Вон, шагах в тридцати, один из отроков, совсем недавно стоявший у ворот Великокняжьего детинца. Заметив, что полоцкие гости развернулись, остановились и что-то высматривают в толпе, тот шустро нырнул в переулок между дворами.

– Пустое, – беззаботно махнул рукой Турбьёрн, – Хочет Великий князь Киевский знать, чем заняты гости полоцкие, его право. Пойдём, друже. Воевода ждёт!

Пришли. Ворота на подворье оказались приоткрыты, на страже – никого. Постояли немного, послушали. Со двора доносились звонкие азартные крики и дикий рёв боевой магии. Кто-то шумно дрался.

Полоцкие тихонько вошли в приоткрытую калитку. Двор широкий, шагов пятьдесят, вокруг сараи, конюшни, амбары, иные полезные в хозяйстве строения. Посередине терем с резными наличниками, высокий, в два венца сложенный, с крыльцом, да таким, что самого Великого князя не стыдно гостем принять. Богато живёт киевский воевода!

Хозяина подворья Турбьёрн заменил сразу. Воевода Хвитсерк Харальдсон, голый по пояс, в одних портах, босой, без оружия, гонял по двору маленького белобрысого паренька лет двенадцати, очень похожего на самого норега.

Мальчишка вертелся волчком вокруг мощной фигуры Хвитсерка, время от времени с его рук слетали короткие яркие молнии, и устремлялись в сторону воеводы.

Тот, умело уклоняясь, рассеивал магию мальчишки в воздухе, и то и дело лупил в ответ не слабыми такими воздушными кулаками. Грохот стоял такой, что у Турбьёрна заложило уши. Неодарённый Флоси, стоявший рядом, болезненно поморщился и прикрыл уши руками – голова хирдмана после вчерашней пьянки изрядно побаливала.

Вот мальчишка, уже порядком запыхавшийся, пропустил удар, болезненно скрючился и рухнул голым пузом в дворовую пыль. Однако спустя пару ударов сердца пришёл в себя, кувырком ушёл от следующей атаки, и ловко вскочил на ноги.

– А ловок малец! – громко, стараясь перекричать звуки тренировки, прокричал Флоси Турбьёрну в самое ухо.

Тот согласно кивнул. Хвитсерк, заметив гостей, зло нахмурился. Притопнул босой ногой. Створка ворот, до того широко распахнутая, со скрипом затворилась. Турбьёрн в последний момент успел углядеть любопытный взгляд княжьего отрока.

– Здрав будь, воевода! – громко поприветствовал того Тур.

– В дом, – коротко бросил Хвитсерк, молча развернулся и быстро зашагал ко входу. Малец, повертев головой, бросился следом за ним.

Турбьёрн вопросительно посмотрел на Флоси. Хирдман пожал плечами. Сотник тяжело вздохнул, и неуверенно двинул к крыльцу. Следуя за воеводой, они через пару минут оказались в малой горнице. Окон не было, посередине – широкий дубовый стол, длинные лавки. Ярко горят свечи в резных дорогих подсвечниках.

Хвитсерк, повернувшись, плотно прикрыл за собой дверь и неожиданно обнял Турбьёрна, как родного.

– Здрав будь и ты, Змей! – радостно улыбаясь, поздоровался Хвитсерк. В полумраке горницы его потное, мускулистое туловище смотрелось грозно. Полоцкий сотник едва доставал тому до подбородка. Воевода небрежно накинул лежавшую на лавке рубаху, обулся в домашнее и сказал:

– Удружил ты мне, сотник, ничего не скажешь. В долгу перед тобой.

Турбьёрн удивлённо захлопал глазами. Стоявший рядом Флоси недоверчиво почесал бороду, вопросительно крякнул.

– С ярлом Стюром Облаудсоном мы в ссоре, хотя открыто это не показываем, – добродушно пояснил воевода, присаживаясь на лавку, и знаком приглашая полоцких садиться, – Родство у нас дальнее, да к тому же не кровное. Двоюродный брат моей матери был дедом младшей жены его покойного дяди.

Ничего не понимающий Турбьёрн неверяще уставился на воеводу. Тот рассмеялся, пригладил пышную бороду, проговорил:

– А Курбат то, старый пень! Родич воеводы, родич воеводы, князь рассудит, – снова рассмеялся Хвитсерк, – Мне сказали, ты сам его зарубил? Тяжко было?

– Не без того, – признал Тур, – Сильным одарённым был. Как в камень себя заковал, да силы мои тянуть начал, думал, вот и смерть моя.

– Твоя правда, – охотно согласился воевода, – Этот мог. Всё даром своим хвастал, да умением редким. Вот и нахвалился. Теперь в Валгалле пусть красуется!

– Выходит, прощаешь мне смерть родича? – уточнил Турбьёрн.

– Пустое, – отмахнулся Хвитсерк, – Земля у него есть здесь, в Киеве. Хорошая, плодовитая, ещё старым Великим князем Олегом тому отданная. Я, после его смерти, как ближайший родич, своей её объявил. Так что благодарен я тебе, Турбьёрн Ульфсон.

– А что ж ты тогда смурной такой на пиру был? – задумчиво поинтересовался Флоси.

– Отрока видели, что за вами плёлся? – хирдман кивнул, – Дружинник это Улебов, ну, что раньше под Яруном Злыднем ходил. Я с ним к вам ещё приходил весной.

– Помню, помню Улеба, – быстро ответил Турбьёрн, – И что с того?

– Да то, что каждый в Киеве знает – Улеб под воеводой варяжским Асмундом ходит, – пояснил Хвитсерк, – Тот его привечает особо, для всяких поручений хитрых держит. Задумал он, Асмунд, меня с Великим князем поссорить, да с другими воеводами знатными. Зачем не спрашивай, не ведаю. Нас, людей севера, он не очень-то не любит, а может, насолил я чем ему, но не ведаю.