– Зеленое, – рассмеялась Вася, чувствуя, как отпускает напряжение. – На всякий случай.

Кабинет врача благоухал стерильностью и смутной надеждой. Вася судорожно сжала руку Алекса, когда холодный датчик УЗИ скользнул по ее животу.

– Вот, – врач приветливо улыбнулся, поворачивая монитор. – Видите это крошечное мерцание? Это ваше чудо.

На экране билась крошечная, но такая важная точка. Их ребенок. Их любовь, воплощенная в жизнь. Алекс не дыша поднес руку к экрану, словно боясь спугнуть это хрупкое волшебство.

– Здравствуй, малыш, – прошептал он, и голос его дрожал от переполнявших чувств.

Вася плакала, не пытаясь сдержать слез. В этот момент в ней что-то щелкнуло – инстинкт, сильнее страха, сильнее сомнений. Она уже любила это крошечное существо, даже не увидев его лица.

Алекс обнял ее сзади, положив руку на ее живот, словно освящая ее своим прикосновением:

– Я уже купил билеты домой. На завтра. Тебе нужен покой, а не марафоны по музеям.

Она хотела возразить, но ее сморил зевок. Беременность властно заявляла о себе.

Самолет рассекал небесную лазурь, унося их домой. Алекс не отходил от нее ни на шаг, заботливо подкладывая подушки под спину, проверяя ремень безопасности. Вася дремала, прильнув к его плечу, а он погрузился в размышления о том, как сообщить новость родителям. Его мать, конечно, лишится дара речи от счастья.

Когда стюардесса принесла обед, Вася внезапно побледнела, словно увидела привидение. Алекс молниеносно вскочил, выхватывая из кармана бумажный пакет. Пассажиры вокруг снисходительно улыбались – они видели таких молодоженов сотни раз.

– Все хорошо? – прошептал он, ласково вытирая ее лицо влажной салфеткой.

Вася слабо улыбнулась, словно извиняясь:

– Просто твой сын не любит турбулентность.

В аэропорту их встречали родители Васи с охапками воздушных шаров и самодельными плакатами. Вася еще на трапе самолета, с лукавой улыбкой, показала Алексу положительный тест, который бережно хранила в кармане всю дорогу.

– Сюрприз! – радостно воскликнула она, сбегая по ступенькам, и первой продемонстрировала тест своей ошеломленной матери.

Последовали слезы радости, крепкие объятия, взволнованные вопросы. Алекс стоял в стороне, с теплом наблюдая, как его беременная жена превращается в центр всеобщего внимания и обожания. Его сердце было переполнено благодарностью и любовью.

Вечером, когда все разошлись, они лежали в своей постели, наконец-то наедине. Вася положила руку на живот, ощущая зарождающуюся жизнь:

– Представляешь, через год здесь будет стоять детская кроватка, а мы будем не высыпаться ночами?

Алекс нежно поцеловал ее в макушку:

– Я представляю. И это прекрасно.

Они заснули, переплетясь телами, словно корни двух деревьев, уходящие глубоко в землю. Впереди было так много неизведанного – страхи, бессонные ночи, первые шаги и первые слова. Но они знали самое главное – теперь их навсегда стало трое.

Три года пролетели с тех пор, как две полоски на тесте перевернули их мир с ног на голову.

Солнечный луч, укравшись сквозь кружевную занавеску детской, ласково касался деревянной кроватки. В ней, словно ангел, спала София – круглолицая, с ресницами, как тень крыла, унаследованными от отца, и непокорным локоном, точь-в-точь как у матери. Вася, застыв в дверях, любовалась, как Алекс, с трепетной нежностью, поправляет одеяльце, боясь нарушить её безмятежный сон.

— Помнишь, что сегодня? — прошептала она, неслышно ступая к нему.

Он обвил её талию рукой, притягивая к себе. Её тело, отмеченное печатью материнства, стало для него еще дороже – каждая нежная растяжка, каждый новый изгиб шептали о чуде, которое они сотворили вместе.

— Годовщина нашего дерзкого побега, — улыбнулся он, целуя её в висок. — Когда мы бросили к чертям всех гостей ради этой крохи.

За окном неугомонно барабанил дождь, вторя их первой ночи в Париже. София во сне сладко потянулась, крепко сжимая в своей крохотной ладошке плюшевого кролика – того самого, купленного в волшебном магазинчике на Rue Cambon.

— Помнишь, как ты боялся, что не справишься? — Вася прильнула щекой к его плечу.

Алекс тихо рассмеялся, стараясь не разбудить спящую принцессу:

— Я до сих пор боюсь. Каждое утро. Но потом открываю глаза, вижу вас двоих – и хаос в моей голове превращается в идеальный порядок.

Они стояли, вслушиваясь в ровное дыхание дочери, и в этом мгновении была заключена целая вселенная – и бессонные ночи, наполненные тревогой первых месяцев, и её первый, неуверенный шаг, сделанный прямо в его распахнутые объятия, и бесчисленные поцелуи, которыми он осыпал её пухлые ладошки.

— А что ждет нас впереди? — спросила Вася, глядя, как дождь выводит причудливые узоры на стекле.

Алекс развернул её к себе, коснувшись лбом её лба:

— Впереди – бесконечность. Целая жизнь. Наша жизнь.

И когда София проснулась, протягивая к ним свои ручки с блаженной улыбкой на лице, он понял – вот оно. То самое "долго и счастливо", о котором так любят рассказывать в сказках. Только в тысячу раз лучше. Потому что настоящее.