"Фотошоп?" – мысль полоснула, как бритва.

Беглый поиск в интернете подтвердил: указанный врач действительно работал в этой клинике. Но…

Пальцы забегали по клавиатуре. Алекс набрал номер регистратуры.

— Мне необходимо подтвердить запись пациентки Лейн на восьмой неделе беременности.

После тягостной паузы в трубке прозвучал бесстрастный голос:

— Простите, сэр, но такой пациентки в нашей базе данных нет, возможно она личная пациентка доктора…

Ложь. Наглая, циничная ложь.

Но зачем? Какая игра затеяна за его спиной?

Входящее сообщение высветилось на экране:

"Я передумала. Не хочу тебя в это впутывать. Просто забудь."

Резкая смена тональности выдавала фальшь. Алекс нутром почувствовал подвох, ледяной сквозняк сомнения.

Он уже собирался набрать номер своего адвоката, когда услышал тихие шаги. Вася стояла в дверях, наблюдая за тем, как он судорожно закрывает вкладки на мониторе.

— Что-то случилось? – в ее взгляде мелькнуло подозрение, когда она скользнула взглядом по напряженным плечам Алекса.

— Просто рабочие вопросы, – соврал он, прикрывая телефон ладонью.

Вася изучающе посмотрела на него, но лишь устало кивнула:

— Не забудь, сегодня встреча с флористом в одиннадцать.

Когда она вышла, оставив за собой шлейф легкого парфюма и недосказанности, Алекс вновь уставился на экран.

Игра только начиналась. И правила в ней писала не Саманта.

И если Саманта лгала – он вывернет наизнанку каждый ее секрет, докопается до правды.

А если нет…

Он резко встряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Нет, это невозможно. Не должно быть.

Но семя сомнения уже проросло. И пустило глубокие корни, угрожая задушить все светлое в его жизни.

За окном хмурилось утро, и стеклянные стены аэропорта множили отражения спешащих фигур. Алекс, перебирая пальцами край чемодана, в последний раз сверил билет.

— Всего три дня, — сказал он, поймав взгляд Васи. — Улажу дела с инвесторами и сразу обратно.

Вася кивнула, по-матерински поправляя воротник его пальто.

— Не спеши. У меня тоже дел невпроворот.

Они стояли в шаге друг от друга, и воздух между ними словно звенел невысказанными словами. Каждый, казалось, хранил в сердце что-то важное, но ни один не решался открыть эту дверь.

Алекс потянулся обнять ее, но Вася уже отступила на шаг, одарив его натянутой улыбкой.

— Позвони, как приземлишься.

— Обязательно.

Он отвернулся и направился к выходу на посадку, не оглядываясь.

Пустая квартира

Вася закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, вслушиваясь в наступившую тишину. Пространство, еще утром наполненное смехом и разговорами, теперь казалось непомерно огромным.

Она подошла к окну. Где-то там, высоко в небе, летел его самолет. А здесь, в квартире, остались призраки их совместной жизни: его любимая кружка на кухонном столе, забытый блокнот с чертежами нового проекта, свадебные каталоги, разложенные веером на журнальном столике – словно яркие страницы из книги, которую они пока не решались дочитать до конца.

Телефон вздрогнул в кармане – напоминание от флориста: "Завтра в 15:00 — выбор цветов для банкетного зала".

Вася отложила телефон и взяла в руки его блокнот. На последней странице – беглый набросок их будущего дома, с террасой, увитой розами, – дома, который они мечтали построить за городом, укрывшись от суеты.

За окном зачастил дождь, барабаня по стеклу тихую, печальную мелодию.

Она осталась одна.

С мыслями, роившимися в голове, как встревоженные пчелы.

С планами, мерцающими призрачной надеждой.

С тихим, затаенным ожиданием его возвращения.

Лондон накрыл Алекса удушливым саваном серого тумана, и дни потекли в бесконечной череде встреч. Город поглотил его в воронке переговоров, презентаций, деловых ужинов, растворяя в однообразном ритме лондонских будней.

7:30 утра. Резкий звон будильника, словно удар хлыста. Холодный душ – безжалостное пробуждение. Кофе из отеля, горький и бездушный, – жалкое подобие того, что с любовью варила Вася.

9:00. Первая встреча. Инвесторы в безупречных, словно выкованных костюмах, изучают презентацию, их взгляды – ледяные осколки, колющие цифры. Алекс внезапно ловит себя на том, что сквозь размытые слайды, вместо графиков и диаграмм, проступает лишь контур Васиного лица.

«Сосредоточься!» – мысленно рявкает он на себя, отгоняя наваждение.

13:00. Обед в ресторане, откуда открывается скованный свинцом вид на Темзу. Партнер что-то говорит о дивидендах, но Алекс считает секунды, оставшиеся до возвращения.

«48 часов без нее. Всего лишь 48. Ничтожно мало».

Но тянутся они мучительно долго, словно неделя.

18:00. Вечерние переговоры. Британцы невозмутимы, их чопорность раздражает. Они тянут время, словно наслаждаются его медленным убийством. Алекс украдкой проверяет телефон – Вася прислала фото: она с кружкой кофе на диване.

«Жду тебя», – подпись, словно нежное прикосновение.

Уголки его губ невольно ползут вверх, разгоняя сумрак в душе.

22:00. Номер отеля – временное убежище. Наконец-то можно сорвать этот проклятый галстук, сдавливающий горло. Он бросает его на стул, словно сбрасывает оковы, и набирает Васю.

— Ну как, покорил Лондон? – ее голос, теплый и живой, пробивается сквозь тысячи километров, словно луч солнца сквозь туман.

— Скучаю, – вырывается у него, словно крик отчаяния, и тут же он морщится от приторной сентиментальности.

Вася смеется, и этот смех – музыка для его ушей:

— Терпи, бизнесмен. Всего один день.

Он валится на кровать, закрывая глаза, и видит ее лицо. Всего один день.

И он уже ненавидит этот день всеми фибрами своей души.

На следующий вечер Вася разглаживала шелковистую гладь нового постельного белья, словно колдовала над тканью, вплетая в нее свои мечты. Темно-синий лен с серебристыми искрами созвездий мерцал в полумраке спальни, вторя бархатному небу над Парижем, где они, опьяненные свободой и юностью, делили крышу отеля и наивные попытки Алекса отыскать Большую Медведицу.