Женька потянулся ко мне через весь стол своими упитанными руками и спросил меня:

      — Витёк, чё тебе положить? Зимний будешь?

      Я махнул рукой и сказал:

      — Да, давай.

      Наложил мне салата, тарелку протянул, я её поставил перед собой и кивнул ему, мол, спасибо. А Тёмка на меня смотрел и так по-глупому улыбался, будто говорил мне: «Что, с братом моим двоюродным познакомился уже, да?»

      — Женёк! — я крикнул ему через стол, он на меня обернулся и кивнул, мол, чего тебе? — Мне Тёмыч рассказывал, как вы с ним в детстве в сегу играли.

      Женька переглянулся со своей женой, заулыбался и ответил:

      — Да? Тоже, что ли, с ним играли?

      — Мы и сейчас играем, — сказал я. — И в черепах, и в Мортал Комбат, и Приключения Мультяшек я ваши тоже проходил. Да, Тёмыч?

      А сам кошусь на Тёмку и вижу, как он смущённо увёл в сторону взгляд и закрылся от меня рукой, ковырял вилкой тарелку с густыми майонезными разводами.

      Женёк усмехнулся:

      — Он мне в прошлом году на Новый год сегу подарил.

      — Да? — я удивлённо глянул на Тёмку. — Так я ему давно говорил, чтоб подарил тебе, поиграли бы вместе, как в детстве, да?

      — Ну ладно вам, а? — заныл Артём и потянулся к бутылке с лимонадом. — Жень, дай, пожалуйста.

      А я всё не унимался:

      — Можем втроём как-нибудь поиграть, да?

      — Можно, а чё, — ответил Женька и закивал.

      Артём тихонечко сказал мне чуть ли не на ухо:

      — Ну вот зачем ты лезешь с сегой, Витёк, он уже мужик взрослый с семьёй, какие ему игры?

      Я так удивлённо на него глянул, заулыбался довольно и спросил его:

      — А, то есть, когда сам вырастешь, играть не будешь, да?

      — Вырастешь? Я что, маленький, что ли? Уже вырос.

      Дина наш разговор услышала, так громко вдруг засмеялась и сказала:

      — Да, вырос уже я, скажи, да, Артём?

      — Мгм, — промычал он и опять уткнулся ушастой мордой в тарелку с едой.

      Тёмкин дед вылез из-за стола, поставил какой-то диск в музыкальном центре, и всё вокруг озарило такой знакомой с детства музыкой. Михаил Шелегов опять завыл про «глаза твои карие» и про «улыбку усталую».

      Сколько же нервов мне батёк в детстве вымотал на таких вот семейных застольях, когда просил меня эту песню поставить, а потом, когда она заканчивалась, ещё раз и ещё. Семь раз за вечер к музыкальному центру бегал. В самом конце песни разбивался бокал, звонко так гремел на всю округу, отчего однажды моя тётя Нина подумала, что и вправду что-то уронили, и запищала на весь дом, «Ой, чего это? Разбили, да? Ну, на счастье!» И ладно, если бы она так в первый раз ошиблась, так нет же, могла раза два, а то и три за вечер вот так удивиться «разбитому бокалу».

      — Витька, Артёмка, айда к нам танцевать, ну-ка! — какая-то тётка предложила нам.

      И мы с Тёмкой оба головой помотали.

      — Да ну вас! — тётка махнула рукой и засмеялась. — Женихи уже взрослые сидят, плясать надо.

      И тут его дедушка вмешался:

      — Ладно, чё ты прям к ним лезешь, они, может, с дамами хотят танцевать, да, Витёк? Вон, с Диной потанцуйте.

      И Дина засмеялась, опять смущённо забегала взглядом и что-то начала сама с собой обсуждать, сверкая алыми щеками.

      Сквозь громкую музыку вдруг раздался дверной звонок, все засуетились, дед Артёма покрутил серебристое колёсико и убавил звук. Бабушка вышла в коридор, замок звонко щёлкнул, дверь распахнулась и в душную квартиру ворвалась освежающая подъездная прохлада и уличный морозец. Послышалось громкое и радостное «Неля, привет!»

      И бабушка Артёмкина выскочила из коридора и как закричит:

      — Ой! Ёпрст, Ленка приехала, батюшки! Сестра моя из Москвы, все знакомьтесь, бегом!

      — Тётя Лена? — Тёмкина мама вдруг вскочила и побежала их встречать в коридор.

      И хоть я не знал этих людей, видел их впервые в жизни, всё равно на мысли себя поймал, что так по-глупому зачем-то радовался, что все так вот тепло собрались под одной крышей в этом душном и тесном зале под звонкую мелодию из музыкального центра за пару часов до Нового года. Будто всем сердцем своим и тремя железными гвоздиками в нём почувствовал едва уловимый трепет и лёгкую приятную усладу, что разлилась по душе от радостных людских голосов и звонкого смеха вокруг. От всего этого аромата мандаринов, колы, апельсинового сока, пряного салатного амбре из майонеза и нарезанной колбасы с овощами, от этого терпкого запаха только открытой водочки на самом кончике носа.

      В комнату ввалились гости: тётя Лена и её муж, дядя Андрей. Своими пышными пуховыми воротниками затрясли и обсыпали старый советский ковёр мокрым снегом. Всех громко поприветствовали и стали сумки с гостинцами из Москвы выгружать.

      — Как тут много вас, ничего себе! — тетя Лена воскликнула радостно.

      Дед Артёма сказал ей громким басом:

      — Водки хватит, не боись, до следующего года всю не выпьешь, да, Андрюх?