Он сигаретку достал, между пальцами её оценивающе покрутил и усмехнулся:

      — Щас Морозов с сигами нас увидит, ну, или потом унюхает и никуда тебя не отпустит, домой кататься не будешь.

      Я зажал сигарету губами и пошарил по внутренним карманам, как по барабанам, захлопал по камуфляжной куртке.

      — Огонь всё, тю-тю, походу, — я пробубнил расстроенно и застыл с папироской в зубах.

      Олег надо мной посмеялся, бушлатом своим зашуршал и достал железную зажигалку. Крышку ловко открыл, щёлкнул металлическим ребристым колёсиком, себе сигарету зажёг и со мной огнём поделился. Громко так затянулся, облако дыма ртом выдохнул в сладостном кайфе и на зажигалку посмотрел в ладони с распухшими пальцами.

      — Ржавеет уже, — процедил он и цокнул краешком рта. — Зиппо-Хуиппо.

      Я зажал сигарету губами, зажигалку у него выхватил и посмотрел на коричневое грязное донышко:

      — Они ж из нержавейки должны быть, вроде, не? Паль?

      — Поди проссы, — Олег плечами пожал и зажигалку у меня выхватил. — Уже паль, да. Чё я, как бомжатина, буду с ржавой по улицам шататься?

      За спиной кто-то снегом смачно захрустел на всю округу. Стас в школьных лакированных туфлях пробирался по рыхлым сугробам. Правая штанина у него чуть ли не до колена вся задралась, и высоченный носок торчал до щиколотки. Он сел рядом с нами на мокрый снег, пейнтбольный автомат убрал в сторонку и руки на коленки сложил.

      — Курить есть, что ли? — он спросил нас и сверкнул острыми зубищами.

      Мы с Олегом переглянулись, синхронно сигареты вытащили изо рта деловитым движением руки, и я ответил Стасу:

      — Не-а, нету.

      — М, — Стас промычал и грустно кивнул.

      — Ой, дай ты ему всю пачку уже, а, Витёк, — психанул Олег, во внутренний карман ко мне залез и целую коробку сигарет ему громко вручил в худую, раскрасневшуюся на морозе ладонь. — На, и обкурись там, сиротинушка.

      Стас одну сигарету аккуратно достал, мне пачку вернул и обиженно спросил:

      — А чё ты весь разошёлся?

      Я затянулся, довольно прищурился одним глазом и ответил:

      — Он из настоящих пушек шмалять хочет. Это так, говорит, херня всё.

      — Так херня, кто ж спорит? — Стас пожал плечами. — Это уж так, просто с классом на природу выбрались, по лесу побегать, воздухом подышать, — он выдохнул густое серое облако, на сигаретку глянул и усмехнулся: — Вот и дыши знай.

      Олегу на плечо маленькая снежная кучка упала, я наверх посмотрел и глаза обжёг видом холодного белого неба. Яркое такое, хоть солнца и не видать. Тучи густые и белые пушистым непроглядным покрывалом зависли над лесом и на нас смотрели сквозь кривые пальцы чёрных деревьев.

      С ветки ворона сорвалась, каркнула зловеще и улетела, прям в этих белых тучах пушистой чёрной тушей своей затерялась. Дымище от сигарет наших уже не могла, наверно, терпеть, вот и срулила поскорей.

      — Тогда полевыми сборами это не называйте, раз просто нас в лес побегать везёте, — проворчал Олег, полуживую травинку сорвал из проплешины сырой земли посреди талого снега и в сторону её выкинул. — У меня брательник двоюродный в Питере, в кадетке учится. Вот у них там сборы, вот это да. Куда-то в горы даже выбирались, на Урал ездили. И красиво так, и фотки крутые получились.

      — Ха! — я заржал над ним и локтем его ткнул в плечо. — Так ты у нас пощёлкаться сюда приехал, да? Блогерша сраная.

      Я уселся напротив Олега, на его расстроенную морду посмотрел, чуть ли не под шапку ему заглянул и ещё сильнее начал дразниться:

      — Батюшки, дитё какое, посмотрите на него. Ну давай, Стасян, чё уж, сфоткаем Олежку разок с настоящим автоматом, да? В школе у нас есть в подвале. Маме потом покажешь, похвастаешься, в контакт выложишь.

      — Захлопнись, а, — пробубнил Олег, громко шмыгнул и отвернулся.

      — Или не маме? — спросил я. — Аньке покажешь, да? Смотри, какой я мужик у тебя.

      Стас засмеялся:

      — Ага, а сам с ней потом по «Восторгу» гуляет и такой, «Анечка, Анютка моя, чего хочешь, куда кушать пойдём? Голодная ты, нет?»

      Олег озверел в секунду и на Стаса набросился:

      — Сучара ты, а!

      В снег его повалил здоровенной тушей и в грязнющую мокрую землю его вдавил. А Стасу смешно, Стас смеётся, ржёт во все свои здоровенные зубы и светит гоблинскими клыками. Я достал обледенелый телефон из тугого кармана камуфляжных штанов и стал этих клоунов на видео снимать.

      — Гаси его, гаси! — кричал я за кадром с сигаретой во рту.

      А рука вся красная, с белыми мозолинами и треснувшей от ветра кожей прям на костяшках, трясётся от холода, а телефон аккуратно держит и гавриков родных записывает на память.

      Чтоб смотреть потом и не забывать, какими идиотами были.

      — Хрюша, ты копытом его, копытом херачь! — закричал я Олегу и чуть в снег не свалился от смеха.

      А эти двое уже в грязи по уши ухайдакались, непонятно уже, где камуфляжные пятна на бушлатах мелькают, а где просто песок и ошмётки талого снега. Стас Олега ногами схватил, обнял его ими, как баба в шпионских фильмах, и стал по спине его кулаком лупить, выбивая из него с каждым ударом жалобное «ай, бля!»