— Вон, смотри-ка, сейчас дядя солдат тебя в полицию заберёт. Видал? Хочешь?

      Пацан высунулся из-под белого покрывала, на меня испуганно глянул, и я ему улыбнулся в ответ. А мужик опять на меня посмотрел и так дёрнул бровями и губу скривил, мол, ну, помоги, подыграй, жалко тебе, что ли?

      — Так, а чего тут у нас, не понял? — пробасил я, специально глотку напряг, чтоб прям грозно-грозно звучать. — Кто хулиганит, а?

      — Вон, Лёшка у нас, — ответил отец и кивнул в сторону сына. — Не спит, не слушается.

      Я сел на нижнюю боковушку напротив их купе, фуражку на потной голове важно поправил, нахмурился весь и спросил пацана:

      — Сколько вам лет, Алексей?

      — Шесть, — мальчик тихо ответил мне, и ещё сильней под одеяло своё зарылся, рта уже было не видно.

      Шесть ему. Чуть младше моего Ромки. И голос даже похожий, такой же писклявый, надоедливый немножко, но в меру.

      — Алексей, спать надо, — я сказал ему и дёрнул бровями, мол, понял меня?

      А он так жалобно промямлил:

      — Я мультики хотел посмотреть.

      — Мультики, значит, любишь? — я спросил уже более добрым голосом и слегка призадумался. — Я тоже люблю. «Чокнутого» смотрел?

      Лёшка помотал головой.

      — Да, точно, — я закивал. — Он давно уже был. До тебя ещё.

      — А там поют? — мальчик спросил меня и высунулся из-под одеяла, уже не боялся и с интересом со мной разговаривал.

      Я почесал затылок, фуражку поправил на потной башке и ответил:

      — Поют, как не поют. В заставке точно поют.

      И я запел заглавную песенку смешным мультяшным голосом:

      — Жил на белом свете в нарисованной стране…

      Всю песенку ему пропел, а Лёшка смотрел на меня с едва заметным испугом и непониманием в глазах. Рот даже чуть-чуть приоткрыл.

      — Петь любишь? — поинтересовался я.

      Мама его вмешалась, по ногам сынишку погладила и гордо сказала:

      — Он у нас да, и петь любит, и играть его немножко учим. Сами вон, вся семья музыкантов.

      Она кивнула в сторону гитары в чёрном чехле на верхней полке и улыбнулась мне. Поезд вдруг задрожал ещё сильнее, опять за окном товарняк встречный пронёсся. Гитара на железной полке даже задвигалась слегка и поползла к самому краю. Специально как будто, словно нарочно поиграть на себе попросила.

      — Гитара, да? — тихо произнёс я и нахмурено глянул наверх.

      — Играете? — спросил мужчина.

      — Можно?

      Он махнул рукой и пожал плечами, пожалуйста, мол, бери. Я вытянулся, заскрипел толстым тугим ремнём со здоровенной позолоченной пряжкой, достал инструмент и сел на место. Аккуратно расстегнул чехол и вытащил гитару на тусклый жёлтый свет грязных лампочек в железном потолке.

      — Молодой человек, ну? — буркнула бабулька-болтушка из середины вагона.

      Раскорячилась в проходе, меня пожирала недовольным взглядом и всё ждала, пока я гитару в сторону отодвину и чехол куда-нибудь уберу.

      — Извините, — я тихо ответил и всё это музыкальное добро на верхнюю полку боковушки закинул.

      Бабка презрительно цокнула и зашаркала резиновыми тапочками в сторону туалета. Я сел с гитарой в руках рядом с папашей прямо напротив Лёшки и невесомо коснулся струн кончиками мозолистых пальцев.

      — Как же там, а? — я пробубнил себе под нос. — Так, что ли?

      Я покрутил колки, замер на секунду и хлопнул по струнам. Гитара плюнулась жалобным стоном и противно зажужжала на всё купе, громко так и энергично, будто из рук у меня выскочить захотела.

      — Не-а, — вырвалось у меня, и я прикусил нижнюю губу.

      Лёшка сидел, завернувшись в покрывало, и с интересом наблюдал за моей неуклюжей игрой, взглядом вцепился в мои пальцы, что отчаянно так пытались настроить гитару, каждое движение моей руки глазами любопытными провожал и застыл в тихом стуке колёс за окном.

      — Во, всё, — сказал я, довольно кивнул и поправил фуражку. — Из мультика одного песню тебе сейчас спою. Про зайца.

      Мама прижала сыночка поближе, заискрилась радостным смехом и тихо прошептала ему на ушко:

      — Помнишь, мы ведь с тобой «Ну, погоди» смотрели, да? Да, Лёш?

      И только я хотел хлопнуть разок по струнам, как вдруг бабулька скрипнула обшарпанной дверью и вцепилась в меня любопытным взглядом. Пустую кружку в железной подставке в руке держала и тихо звенела ложкой, шатаясь из стороны в сторону. Стояла и ждала, пока я заиграю. Скучно ей, представление ей надо. И пацан на меня уставился, и родители его с меня глаз не сводили. Шея вдруг предательски задёргалась, и лоб совсем немножко вспотел.

      — Ладно, — вырвалось у меня на выдохе, и я заиграл.

      Сладко, медленно и размеренно. Не рукой по струнам провёл, а нежно и ласково гитару сжал в невесомых объятиях. С первой ноты, с первой вибрации душу разжёг тёплыми воспоминаниями и только об одном с замиранием сердца думал в тот момент.