Именно тогда до меня дошло, что она была мокрой.

Ее блузка из слоновой кости прилипла к ней, как вторая кожа, обнажая каждую деталь черного кружевного бюстгальтера. С приоткрытыми губами и спутанными мокрыми прядями, она посмотрела на меня широко раскрытыми голубыми глазами. Это было самое сексуальное зрелище, которое когда-либо видел.

Черт возьми.

ГЛАВА 5

— Можешь отпустить меня. — Почему, черт возьми, мой голос звучал так, будто я только что испытала лучший оргазм в своей жизни? Задыхающийся и недоверчивый. Совсем не так, как я хотела бы, когда случайно оказалась в объятиях Орана Байрна.

Мое тело жило своей собственной жизнью, когда дело касалось его.

Обычно я была профессионалом в том, чтобы казаться невозмутимой, но меня выбил из колеи чертов фургон. Пиджак, который я надела, не был идеален для дождя, но я справлялась, пока миниатюрный грузовичок не промчался через лужу у обочины, подняв фонтан воды, который полностью облил меня. С тех пор я пыталась прийти в себя.

— Поверь мне, — тихо произнес Оран. — Я точно знаю, что могу, а что нет.

Он не двигался несколько вечных секунд, прежде чем отпустить меня. Как будто хотел убедиться, что я знаю: он отпускает, потому что сам готов, а не потому, что попросила. Я не осознавала, насколько теплыми были его руки, пока они не исчезли, и их отсутствие заставило меня дрожать.

Или это мое тело реагировало на его подавляющую близость?

Оран не отошел. Если что-то и изменилось, то он казался еще ближе — что-то в тепле, исходящем от него, но остававшемся вне досягаемости. Мои и так уже твердые соски, казалось, тянулись к нему.

Именно тогда я вспомнила, что моя чертова блузка была настолько мокрой, что я практически обнажена.

— Прикосновения, — объявила я, положив руки на бедра, демонстрируя все свои шестьдесят девять дюймов роста.

— Прошу прощения? — Его раскаленные серебряные глаза поднялись от моей груди к моему резкому взгляду.

— Это то, что ты не можешь делать. Ты можешь смотреть, но не можешь… прикасаться. — Я не отступила. Отказалась позволить этому мужчине или любому другому думать, что он может меня запугать.

— А Лоуренс? Ему можно прикасаться?

— То, что я делаю с Лоуренсом, не твое дело.

Глубокий, гулкий смешок раздался из его груди.

— А если я сделаю это своим делом?

У меня ощущение, что он хотел подразнить меня, но в его словах была хищная нотка. Глубокий тембр напомнил голодного хищника из джунглей. Почему его голос должен быть таким чертовски соблазнительным?

Мое сердце пропустило удар, от чего закружилась голова. Я хотела верить, что это угроза в его тоне повлияла на меня, но это было бы ложью. Каждый мой поверхностный вдох обязан яркому образу, который вспыхнул в сознании: Оран, трахающий меня у стены, пока мои ноги обвивают его талию. Это было настолько гиперреалистично, что могло бы быть воспоминанием, но я никогда не была с мужчиной вроде Орана. Я бы запомнила.

— Тогда ты будешь нежеланным гостем. — Я пыталась держаться наравне с ним, но мои мысли были повсюду.

Он поднял руку так медленно, что у меня была вечность, чтобы подумать, что именно он планирует сделать, прежде чем его костяшки наконец коснулись моей шеи. Он провел рукой вверх, унося с собой каплю воды, перешедшую на его кожу. Я завороженно наблюдала, как он медленно слизал крошечную каплю языком.

— Лгунья, — прошептал он, и его слова коснулись моей кожи, как перышко.

— Кто ты? — выдохнула я.

— Я тот, кем ты захочешь меня видеть.

У меня не было времени осмыслить его предложение, прежде чем в прихожей раздались шаги. Реальность обрушилась, как ведро ледяной воды на мое и так уже замерзшее тело. Я резко отпрянула и поспешно подняла полотенце, которое уронила на пол.

— Лина? Что, черт возьми, с тобой случилось? — Лоуренс стоял в другом конце комнаты, уставившись на меня.

— Отвратительная городская канализация и безрассудный водитель фургона, вот что случилось. Я как раз вытиралась, когда подошел Оран. — Я оставила мужчину рядом с собой и пересекла большую гостиную к Лоуренсу.

Он с неодобрением нахмурился.

— Я думал, ты присоединишься к нам, но не в таком виде. Слишком холодно, чтобы бегать по дому мокрой. Тебе, наверное, стоит поехать домой и переодеться.

Я улыбнулась, пытаясь его успокоить.

— Я проделала весь этот путь, чтобы увидеть тебя. Я буду в порядке, как только высохну. — Я изо всех сил старалась сдержать дрожь, но не смогла удержаться от озноба, который начался в плечах и прошел до самых кончиков пальцев ног.

Лоуренс покачал головой, сжав губы.

— Почему женщины всегда должны быть такими чертовски упрямыми? Найди Ханну. Может, у нее найдется что-то, во что ты сможешь переодеться. — Он посмотрел через мое плечо на Орана. — Мой кабинет здесь, сзади.

— Одну секунду. — Оран прошел мимо меня в прихожую. Когда вернулся, в руках у него было его пальто. — Прежде чем ты замерзнешь насмерть, — пробурчал он, накидывая тяжелую шерсть на мои плечи.

— Спасибо.

Он хмыкнул, затем вернулся к Лоуренсу. Я почувствовала, что он раздражен, но не была уверена, почему. Разве не он сам предлагал себя мне несколько минут назад? И ему не нужно было отдавать мне свое пальто. Я бы справилась и без него.

Как будто в ответ на мои мысли, мое тело содрогнулось от очередного озноба.

— Да, да. Я поняла. Мне нужно это чертово пальто.

Боже правый, этот мужчина был настолько загадочным, что я начала разговаривать сама с собой вслух. Продолжая свое уже совершенно нелепое поведение, глубоко вдохнула, когда аромат сандалового дерева, оставшийся на его пальто, окутал меня.

Боже, как хорошо пахло.

Совесть обрушила на меня поток едкой вины, обжигая изнутри. Почему, черт возьми, я трачу время, ведя себя как гормональный подросток? Мне нужно перестать дурачиться. Это первый раз, когда Лоуренс пригласил меня к себе домой, и я осталась наедине с собой на неизвестно сколько времени. Я должна использовать это время с пользой — осмотреться и посмотреть, что могу узнать, но быстро.

Мне нужно было, чтобы Лоуренс доверял мне. Чтобы позволил пройти за тот внешний барьер, который он держал. Все, что я могла найти, чтобы ускорить его открытость, стало бы огромным успехом. У меня заканчивалось время. С каждым днем отчаяние, которое поглощало месяцами, угасало все больше, превращаясь в чувство безнадежности.

Собравшись с мыслями, я повесила пальто Орана обратно на крючок с чуть большей агрессией, чем было необходимо, затем тихо поспешила вверх по величественной лестнице на второй этаж. У меня мало времени. Учитывая, как раздражен был Лоуренс, увидев Орана прошлым вечером, я сомневалась, что он даст молодому человеку много шансов.

Заглянув в первую комнату, я предположила, что она принадлежала сыну Лоуренса, который недавно уехал. У меня не было возможности встретиться с ним, что, вероятно, к лучшему. Я ближе по возрасту к Стетсону, чем к его отцу. Это могло бы быть неловко.

Я поняла, что у них не самые лучшие отношения. Стетсон не возвращался с тех пор, как уехал два месяца назад. Или, может быть, это просто мой циничный взгляд на вещи. Мне легко понять желание сбежать от своих родителей.

Комната все еще украшена памятными вещами с хоккейных матчей, но не было фотографий или чего-то особенно личного. Вероятно, он забрал это с собой. У меня нет времени копаться в ящиках, но я мысленно отметила, что нужно спросить Лоуренса больше о Стетсоне. Родители обычно любят говорить о своих детях — из гордости или раздражения. Это могло бы стать хорошим началом разговора.

Я перешла к закрытой двери напротив. Мне хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять, что эта комната редко используется. В то время как комната Стетсона была обставлена мебелью в традиционном стиле, но современного производства, эта спальня казалась данью прошлому. Каждый изысканный предмет мебели выглядел так, будто мог быть оригинальным для дома, с замысловатой резьбой и золотыми вставками на некоторых элементах дизайна. Если бы осталась там, я бы каждое утро просыпалась с ощущением, что попала в эпизод Аббатство Даунтон.