— Как прошла твоя встреча с Лоуренсом? — Это казалось идеальной возможностью исследовать их связь и сосредоточиться на своей цели.

Оран не ответил сразу. Я украдкой взглянула на него, удивившись, увидев, как его челюсть напряглась, а в глазах загорелась буря.

— Все прошло достаточно хорошо.

— Я бы не сказала этого, глядя на тебя сейчас. Ты выглядишь так, будто готов кого-то задушить.

Он посмотрел на меня искоса.

— Пойдем со мной, где мы сможем поговорить более приватно. — Он не стал ждать ответа. Взяв меня за руку, повел по короткому коридору с двумя закрытыми дверьми напротив друг друга. Когда достал связку ключей, чтобы открыть одну из комнат, тревога пронзила меня всплеском адреналина.

— Нет, Оран. Я не...

Дверь открылась, открывая приватную игровую комнату. Напряжение в моих плечах немного ослабло.

— Мы можем оставить дверь открытой, если хочешь, — он изучал меня, его проницательность пугала еще больше. — Я подумал, что тебе будет удобнее, если нас не услышат.

Я кивнула, готовая на что угодно, лишь бы избавиться от его пристального взгляда.

Он сдержал слово, оставив дверь открытой, после того как мы вошли внутрь.

— Я не скажу тебе ничего, чего ты уже не знаешь, когда скажу, что Лоуренс Веллингтон тебе не пара.

Меня поразило его лицемерие. Как Оран мог считать себя лучше Лоуренса, если оба были пьяны от своей жажды власти? Роскошные клубы. Красивые женщины. Огромные особняки и быстрые машины — все, чтобы быть замеченными и вызывать зависть. Такие люди брали то, что хотели, не задумываясь. Их не волновало ничто, кроме самих себя.

— И почему это? — спросила, яд капал с каждого моего слова. — Потому что он преступник, как и ты? Кажется, человеку, связанному с организованной преступностью, не стоит бросать камни в других.

— Наши источники дохода тут ни при чем.

— Тогда почему он так плох? Потому что он не ты?

Оран сделал угрожающий шаг ближе.

— Он не ценит тебя.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

— Если ты знаешь, то какого черта все еще с ним? — Он сорвал маску и швырнул ее на пол, обрушив на меня всю силу своего яростного взгляда. Его гнев разжег мой собственный.

— Потому что жизнь, блядь, сложная, — выпалила я, тыча пальцем в его широкую грудь. — Потому что я родилась от женщины, которая скорее продаст свою чертову душу, чем рискнет быть обычной.

Он схватил мою руку и прижал ее к моей груди, одновременно притянув к себе.

— Что, черт возьми, это должно значить?

— Если хочешь знать, спроси ее сам. Она давний член твоего драгоценного клуба Olympus. — Мой гнев вышел из-под контроля, и я выпалила то, что не должна была говорить. Осознав, что натворила, стиснула зубы. Я чувствовала, как ноздри раздуваются от нехватки кислорода, но отказалась открывать рот, рискуя сказать больше.

Оран медленно покачал головой.

— О нет. Время для молчания прошло.

— Я могу говорить или не говорить то, что мне заблагорассудится. Ты мне не хозяин. Никто не хозяин.

Его рука поднялась, и пальцы скользнули вдоль линии моего горла.

— Тогда докажи это, — бросил он вызов хриплым шепотом. — Поцелуй меня.

ГЛАВА 9

Глаза Лины расширились так, что виден был лишь ореол идеальной небесно-голубой радужки. Ее пульс бился, как крылья бабочки. И на одно мгновение, затаив дыхание, я подумал, что она действительно может это сделать. Она хотела. В этом я не сомневался. Она изучала мои губы, словно уже чувствовала их вкус. Я мог бы сократить это расстояние за нее и положить конец мучениям, но что-то подсказывало, что она должна сделать это сама. Она должна сделать выбор, чтобы сдаться.

В конце концов, она не была готова. Что-то удерживало ее.

Когда она наконец отстранилась, ярость опалила меня изнутри. Она выбирала его вместо меня. Выбирала остаться в своей ебанутой ситуации, вместо того чтобы рискнуть и что-то изменить.

Почему? Это не имело ни малейшего смысла. И почему, черт возьми, меня это вообще волновало?

Мой разум лихорадочно искал возможные причины. Я хотел понять, потому что, как бы ни старался, не мог искоренить в себе того жалкого оптимиста, который хотел видеть в людях хорошее. Эта моя сторона была слабой и опасной. Она настаивала, что Лина в ловушке и отчаянно нуждается в помощи, но более вероятно, что мной снова манипулировала женщина и ее планы.

— Мне нужно идти, — голос хриплый, будто она только что выиграла жестокую битву.

Я не хотел отпускать ее, пока она не объяснится, но моя гордость не позволила. Сам факт, что допускал возможность помочь ей, говорил о многом. Ее дисфункциональные отношения с матерью не были моей проблемой. Моя задача — заманить ее подальше от Лоуренса Веллингтона. Вот и все.

С этим в голове я подавил свое раздражение и взял ее за руку.

— Я провожу тебя, — сказал я.

Она не отстранилась, и я решил игнорировать удовлетворение, которое мне это доставило. Когда мы забрали ее пальто и вышли на улицу, она остановилась и скрестила руки на груди, защищаясь от холодного ночного воздуха.

— Скажи мне одну вещь, Оран. Почему ты вступил в Olympus? Если у тебя есть все это… — она сделала жест в сторону здания. — Зачем тебе Olympus?

Ее вопрос казался неожиданным. Какая разница, почему я вступил? Из всех вещей, которые она могла спросить, почему именно это? Я подумал о том, чтобы поставить свой ответ в зависимость от ее собственного, но решил не делать этого. Я пытался завоевать ее доверие. Это требовало больше тонкости, чем я ожидал.

— Нетворкинг, — ответил я. Расплывчато, что не совсем ложь. Мне нужно было познакомиться с Лоуренсом и втереться в его мир.

— Разве твой клуб здесь уже не предоставляет этого?

— Часть моей работы для семьи — быть в курсе. Иметь друзей в высоких кругах. Olympus идеален для этого.

Она изучала меня, будто мой ответ был решающим в ее оценке меня. И я снова не понимал, почему.

— Мне жаль, что ты уходишь. Я бы предложил отвезти тебя домой, но сомневаюсь, что ты согласишься.

— Ты прав. Я бы не согласилась, — грусть в ее улыбке царапала мои сомнения и неуверенность.

Когда смотрел, как она уходит, задавался вопросом, не совершаю ли я ошибку, не слушая свою интуицию. Я сомневался в себе с тех пор, как узнал о предательстве Кейтлин, но до этого мои инстинкты всегда были острыми.

Здоровая доза цинизма была необходима в жизни, которую я вел. Как и хорошо отточенные инстинкты. Если не научусь снова доверять себе, я застряну в вечной неопределенности.

Моя интуиция подсказывает, что Лина в беде.

Если это так, то следующий вопрос: что я собираюсь с этим делать?

— Ты не думаешь, что пора уменьшить масштабы? Четырехфутовая елка на подставке или столе была бы так же красива и требовала бы гораздо меньше усилий. — Я уставился на елку, с которой боролся уже полчаса, расправлял ветки, и скривился.

Нана ударила меня своей тростью.

— Я тебя уменьшу, Оран Байрн, если ты даже подумаешь об этом.

Пэдди захихикал в своем кресле.

Я мрачно посмотрел на него.

— Спасибо за поддержку.

— Парень, ты же знаешь, как она любит Рождество. Не будь дураком.

Нана плюхнулась в свое кресло, размахивая тростью.

— Девочки уже достали украшения. Все, что мне нужно от тебя, — это елка. Разве это так много?

— Ты совершенно права, Нана, — я наклонил голову с преувеличенным смирением. — Не знаю, что на меня нашло.

Она фыркнула, когда вернулся к своей задаче расправлять ветки. По крайней мере, два года назад она согласилась перейти на елку с уже встроенными гирляндами. Вешать гирлянды на каждую ветку, как она настаивала, было настоящей головной болью. Я на неделю опоздал с тем, чтобы достать елку с чердака, так что уже балансировал на грани. Нана действительно обожала все, что связано с Рождеством.