Оран пересек комнату и обнял меня. Это было так приятно, но я ненавидела это. Я не заслуживала утешения. Амели была одна где-то там, вероятно, уже мертва, потому что я недостаточно хорошо ее защитила. Я знала, что шансы на то, что она жива спустя столько времени после исчезновения, ничтожны. Я слишком реалистична, чтобы предаваться глупым фантазиям, а Амели была слишком заботливой, чтобы добровольно уйти, не сказав мне. И кроме того, я предпочитала думать, что она мертва, чем стала жертвой торговли людьми. Эта реальность была слишком ужасной, чтобы даже рассматривать ее.

— С ней случилось что-то ужасное, и это все моя вина.

Он отстранился и крепко взял меня за плечи.

— Это не твоя вина, Лина.

Я вырвалась из его объятий, качая головой.

— Не надо, Оран. Не говори ерунды, чтобы мне стало легче. Я знала, что она может быть в опасности из-за Общества и нашей матери. Я должна была лучше за ней следить.

— Нет, Лина. Послушай, что я тебе говорю. Это не твоя вина, и это не Общество.

Я замерла при звуке его голоса, полного сожаления. Если он знал, что это не Общество…

Посмотрела на него, мое сердце уже отвергало намек на то, что он знал, что случилось с моей сестрой. Что все это время он знал.

Оран провел взволнованной рукой по волосам, затем сел на журнальный столик, упершись локтями в колени.

— Ты сказала, что она использовала псевдоним. Ее звали Дарина, да?

Мои легкие сжались, как будто тиски сдавили всю грудную клетку.

— Да, — прошептала я. — Дарина Сомова. Это было имя танцовщицы, которой она восхищалась в детстве.

Он знал ее. Оран знал Амели все это время.

Мои дрожащие ноги подкосились, и я опустилась на край дивана, ожидая узнать, что случилось с моей младшей сестрой.

— Я мало занимаюсь операциями в Moxy, но, поскольку у меня есть офис в здании, то бываю там достаточно часто. Однажды я пил в баре, когда Дарина попросила поговорить с ней наедине. Мы вышли на улицу, и она сказала, что говорила с Торином и Джолли — ее начальниками в клубе — и просила разрешения танцевать вместо работы официанткой, но они оба отказали. Она хотела знать, могу ли я поговорить с ними. Они оба угрюмые ублюдки, так что понимал, почему она подумала, что я могу быть более сговорчивым, но это было не мое дело. Она сказала, что ей нужен опыт, и начала плакать. Я не хотел, чтобы ребенок плакал, поэтому попытался утешить ее.

— Чего я не знал в тот момент, так это того, что моя жена предавала меня и мою семью. Она случайно зашла в клуб той ночью и увидела Дарину и меня вместе, сделав ложное предположение, что у нас роман. Желая причинить мне боль, Кейтлин вернулась на следующий день и подсыпала Дарине наркотики по пути на работу. Кейтлин знала о русском мужчине, который занимался торговлей людьми, поэтому отвела девушку туда, где, как она думала, сможет его найти.

Боже, нет. Пожалуйста, не говорите, что это была ее судьба. Не моя милая маленькая сестра.

Я прикрыла рот рукой, чтобы сдержать рыдание, которое рвалось из глубины моей души.

Оран продолжил, его голос был мрачным и зловещим: — Однако Кейтлин допустила ошибку. Дом, где она раньше видела русского, не принадлежал ему. Это был дом Лоуренса Веллингтона. Они вели дела вместе, — он сделал паузу, посмотрев на меня. — И прежде чем скажу что-то еще, я хочу, чтобы ты знала: я сам узнал обо всем этом гораздо позже. Потребовались месяцы, чтобы разобраться во всем, и это связано с гораздо большим, чем ты можешь представить. Я объясню остальное позже, но знай, что я допросил Кейтлин о том, что произошло, после того как понял, что она ответственна за это, и узнал, что сын Лоуренса был там в тот день, когда она искала русского. Он забрал Амели.

Оран скривился, медленно покачав головой.

— Это сложно объяснить, но оказалось, что этот ублюдок был больным. Он получал удовольствие от пыток женщин, но больше он никому не причинит вреда, потому что теперь он мертв.

Мертв? Этого не может быть.

— Лоуренс сказал мне, что его сын уехал.

— Видимо, у него и твоих родителей была одна и та же идея — притвориться, что ребенок уехал, и надеяться, что никто не задаст вопросов.

Я была ошеломлена. Мне никогда не приходило в голову, что сын Лоуренса мог быть ответственен за это.

— Я отслеживала ее GPS. Последнее известное местоположение — дом Лоуренса Веллингтона, — сказала ошеломленным, потерянным голосом. — Я следила за Olympus и своей матерью, как могла. Я знала, что он был членом. Это казалось слишком удобным, чтобы быть совпадением, или так я думала. Я думала, что Общество или Элиза и Чарльз нашли способ заманить ее туда и забрали. Моя мать клялась, что они не причастны, но я не верила им.

— У тебя не было причин верить. Выводы, которые ты сделала, были совершенно логичны.

— Но я ошибалась.

Он кивнул.

— Ты никогда не смогла бы защитить ее от того, что произошло, потому что это была просто ужасная, ужасная случайность.

— Но… что с ней случилось?

— Я не узнал, что сын Веллингтона был ответственен, пока его уже не убили, поэтому не мог спросить его, что он с ней сделал. Но он был больным ублюдком, Лина. Я бы сказал, что тот факт, что ее так и не нашли, дает тебе ответ, — он говорил тоном, полным печали. Ему было больно говорить это почти так же, как мне больно слышать.

Мой мозг пытался осмыслить все, что он выложил, отчаянно пытаясь все переварить. Сын Лоуренса, который теперь мертв, скорее всего, убил Амели. Это был не Лоуренс.

— Но он, конечно, знал, — вырвалось у меня. — Это был его дом. Лоуренс должен был знать, что делает его сын.

— Он знал, но ему было все равно.

— Если ты все расследовал, то у тебя должно быть достаточно доказательств, чтобы его арестовать. — Я встала, возмущение придало мне новых сил. — Я видела, насколько лояльны твои связи в правоохранительных органах. Конечно, ты не просто закрыл глаза на причастность Веллингтона.

Оран встал, подняв руки в успокаивающем жесте.

— Именно поэтому я здесь, Лина. Вот где связь — почему это не чистая случайность. Я вступил в Olympus, чтобы заставить его заплатить так, чтобы он это почувствовал. Какая-то затянувшаяся судебная тяжба или даже смерть были слишком легким наказанием для Лоуренса Веллингтона.

Оран взял пульт со стола и включил телевизор на новостном канале, где показывали видео огромного разлива химикатов в океане, исходящего от большого корабля. Затем программа показала изображение, сделанное с высоты, на котором были видны огромные контейнеровозы, усеявшие море чуть дальше того места, где зеленый корабль стоял боком в узком канале.

— Что это?

— Это конец Лоуренса Веллингтона. Его судоходная компания скоро обанкротится. Активы заморожены, а паспорт аннулирован. И новости о русской женщине, замученной в его доме, будут опубликованы сегодня вечером. Он станет изгоем в обществе за считанные часы. Ни денег. Ни власти. Ни вариантов. Это было единственное, что действительно причинило бы ему боль, которую он заслуживает.

Я посмотрела на Орана, слезы наворачиваясь на глаза.

— Ты сделал это?

Один кивок.

— Все это. Я вступил в Olympus только ради него, как я тебе и говорил. И украсть тебя у него должно было стать еще одной частью моего плана.

Слезы покатились по моим щекам. Оран сделал все это, чтобы отомстить за мою сестру и других, кого обидел Лоуренс. Я была невероятно благодарна, но это означало… что у него действительно был скрытый мотив для отношений со мной. Ничто из этого не было настоящим, как я и подозревала. Мой взгляд устремился на пол, и я поспешно вытерла мокрые щеки.

— Конечно, я понимаю, — быстро сказала я.

Он резко встал.

— Нет, ты не понимаешь. Я почти сошел с ума, видя тебя с ним. Я не мог понять, зачем ты подвергаешь себя обществу этих людей в этом чертовом клубе. Я говорил себе, что заставить тебя уйти от него — часть плана, и именно поэтому не мог перестать преследовать тебя. Но такие, как Веллингтон, заботятся только о власти. Если бы я был честен с собой, было очевидно, что надеть кольцо на твой палец не имело никакого отношения к нему.