Послышались шорохи, после чего магнитный замок отворился и я, потянув дверь на себя, вошёл в подъезд. По лестнице я взбежал на третий этаж, встав напротив массивной чёрной двери, ведшей в тамбур. Я замер, вслушиваясь в звенящую тишину. По ту сторону двери звучали шорохи. Там кто-то был. Прямо сейчас этот кто-то, кому принадлежал мужской голос, смотрел на меня в глазок. И вот, ручка дёрнулась и дверь отворилась. В дверном проёме стоял высокий, подтянутый мужчина - отец Егора. Из-за его спины выглядывала невысокая, худощавая женщина с, по-видимому, заплаканным лицом.

- Андрей? - не скрывая удивления спросил отец Егора - Ты...жив!

- Да, Ярослав Семёнович. - печально ухмыльнулся я. - впустите?

- Конечно, Андрюша, проходи! - засуетилась мама Егора - Завтракать будешь?

- Не откажусь. - с радостью принял приглашение я, одновременно чувствуя на языке горький привкус предстоящего тяжёлого разговора.

Я вошёл внутрь и, разувшись, проследовал на кухню, вслед за отцом Егора. На плите стояла кастрюля с бурлившей в ней молочной кашей. На тарелке, стоявшей посреди стола, были выложены ломоти хлеба и сыра. В вазочку рядом были насыпаны шоколадные конфеты.

Мама Егора поставила перед нами тарелки с кашей и выдала ложки, после чего уселась рядом с мужем, напротив меня.

- О себе рассказывать не буду. - преодолев вставший в горле ком, начал я. - Я по поводу Егора.

- Мы были в администрации. Он в списках пропавших без вести! Он жив? Ты знаешь, где он?! - вопросил Ярослав Семёнович.

В глазах родителей Егора виднелась надежда на то, что я пришёл, дабы принести им радостную весть. И от того мне было ещё сложнее сказать им о том, что я здесь, чтобы сообщить им о гибели сына. О том, что их мальчик никогда больше не вернётся домой. О том, что они никогда его больше не увидят.

- Он числится пропавшим без вести, - я с трудом выдавливал из себя слова, - потому что его тело не смогли опознать! Он погиб, Ярослав Семёнович!

- Как это...погиб? - не поверил моим словам отец Егора.

Глаза же Юлии Андреевны были пусты.

- Он остался прикрывать наш отход, - сказал я дрожащим голосом, почувствовав, как на глаза наворачивают слёзы, - он остался стягивать огонь на себя, чтобы я смог отступить и увести детей в безопасное место. Он погиб в бою, подорвал себя гранатой, дабы не сдаться американцам!

Отец Егора опустил взгляд, дабы скрыть дрожь мускул и подступающие слёзы. Я расплакался самыми горькими слезами в своей жизни.

- Простите меня, пожалуйста! - мямлил я - Простите!

- За что ты извиняешься? - с недоумением спросила Юлия Андреевна, жалостливо посмотрев на меня.

- Он остался там, чтобы быть вместе с раненным Вадимом! Они оба погибли в бою! А я сбежал, не остался с ними! Я не заслужил этого! Я не должен был выжить! Я должен был остаться там, вместе с ними! Простите меня за это! Простите за то, что я живой! - я захлёбывался слезами, проглатывал половину слов, не в силах выдержать позора.

Мне было стыдно признаться даже перед самим собой в своём малодушии, в том, что бросил друзей умирать.

- Но ведь ты не просто так сбежал! - попыталась меня утешить мама Егора - Ты спас детей! Спас чужие жизни! Я знаю, ты был близок для Егора и для Вадима!

- Да...

- Они всегда считали, что нет большего долга, чести и награды, чем спасти чужую жизнь. Не вини себя за то, чего ты не мог предотвратить. Егор с Вадимом погибли не просто так - они погибли за тебя и за то, чтобы ты мог спасти жизни детей! Они погибли за то, во что верили всем сердцем! - пытался меня разубедить Ярослав Семёнович.

Я поднял свои заплаканные глаза на отца Егора. Я не понимал, что она говорит. Но она всё продолжала:

- Они сделали свой выбор! - сказала Юлия Андреевна, а голос её дрогнул - Егорушка сделал свой выбор! Он не погиб напрасно! Он погиб за то, чтобы ты мог построить новый, лучший мир, о котором вы так всегда мечтали! Он погиб за тебя, Андрюша! Потому что считал, что так правильно! И ты поступил так, как было нужно! Я уверена, мальчики будут тобой гордиться, даже на небесах! Так что спасибо тебе! Спасибо тебе за то, что выжил!

Мы долго плакали. Плакали по тем, кого потеряли. Я плакал по друзьям и родным, коих уже не вернуть. Ярослав Семёнович и Юлия Андреевна плакали по единственному сыну, который погиб в неравном бою. Но именно тогда я понял, что всё закончилось так, как того и хотели парни. Я сделал то, что должен был, и сейчас я там, где мне должно быть. Усопшие наверняка не жалеют о сделанном выборе. Осталось сделать так, чтобы о нём не пожалели живые. Ценой многих жизней мне было подарено спасение. Теперь моя миссия - оправдать надежды тех, кто погиб ради меня.

Уже на следующий день я стоял у здания военной администрации, в очереди на запись в отряды народного ополчения.

01 января 2026 года.

Я очнулся. В лицо подул едва прохладный ветерок, в глаза ударили ослепительные солнечные лучи. Я несколько минут пытался понять, где я. Наконец, я нашёл в себе силы, чтобы поднять на ноги.

Надо мной простирался безоблачный голубой небосвод. Солнце висело в небе бледно-жёлтым диском. Высоко в небе над городом пролетал самолёт, оставляя за собой конденсационный след двигателей.

Я стоял на крыше какого-то высотного здания. Мгновение спустя я осознал, что это крыша того самого дома, на котором я встречал, как мне тогда казалось, свой последний рассвет, готовясь к смерти. Тогда я видел разрушенный город, сгорающий в пожаре войны. Но сейчас картина абсолютно другая. На горизонте раскинулись, покрыв земли ярко-жёлтой рябью, поля подсолнечника. Город цвёл зеленью, гремел шум бесконечной стройки. Жизнь в родном городе била ключом, цвела весенним цветком. Это был тот самый Кишинёв, о котором мы все мечтали. Безопасный, процветающий, свободный. Русский Кишинёв, который никогда не увидит войны. И вот, я стою над ним, наслаждаясь видом со стороны птичьего полёта.

Вдруг, кто-то окликнул меня.

- Не думал, что мы встретимся так скоро! - послышалось у меня из-за спины.

Я обернулся и увидел Егора, стоявшего в нескольких метрах от меня. Он светился самой счастливой улыбкой, которую я когда-либо видел.

- Брат! - воскликнул я, подбежав к нему - Как же я рад тебя видеть!

- И я тебя! - ответил он после крепкого объятия.

- Но где мы? - спросил я, оглянувшись вокруг.

- Мы? - задумался Егор, после чего вновь улыбнулся - Мы дома.

Я был безумно рад видеть лучшего друга, которого уже успел похоронить. Я не хотел задавать лишних вопросов не хотел рушить идиллию. Я был готов поверить в то, что говорит Егор. Мы дома.

Мы долго болтали обо всяком, делая вид, что ничего не случилось. Я не хотел терять его снова. Но избегать реальности было невозможно, и наконец Егор спросил:

- Ну как там, братка? Что стало с Кишинёвом? - поинтересовался Егор.

- Русские пришли! Они спасли нас! И теперь мы восстанавливаем город вместе! - воодушевлённо рассказал ему я.

- Рад слышать! - во все тридцать два зуба улыбнулся Егор - Как там мама с папой?

Я в миг погрустнел. Мне вспомнился наш вчерашний разговор.

- Всё хорошо. Они безумно гордятся тобой, брат. - ответил я, борясь с душевной болью.

- Вот как. - опечаленно проговорил Егор - А сам то ты как, братишка?

Я замялся. Мне не хотелось давать слабину. Не для того парни погибли за меня, чтобы я сейчас жаловался. Но не было у меня друга ближе, чем Егор. Быть может, я его никогда и не увижу. А потому, я решил быть честным.

- Мне каждую ночь снятся кошмары. Я там вижу вас. - выдавливал я из себя слова - Я вижу, как вас убивают. И порой даже жалею о том, что остался жив!

- Не говори чушь! - резко возразил Егор - Я ведь не просто так сказал тебе уходить.

- Почему? Почему ты не захотел, чтобы мы сражались вместе? - вскричал я, а глаза налились жгучей влагой.

- Не всё так просто, Андрюха. - тяжело вздохнул Егор - Ведь сколько себя помню, мы всегда были вместе. И весь свой путь мы прошли в поисках высоких значений. Мы искали идеалы, искали то, к чему стоит стремиться, когда мир вокруг нас рушился. Но витая головой в облаках, мы не заметили, как сами по уши оказались в грязи. Рассуждая об идеалах, мы не заметили, как сами пропитались ненавистью, как стали делить асфальт со своими братьями и избивать людей за отличные от нашего мнения. И только ты никогда не сходил с пути. Ты пытался выдавить из себя злобу, но душой ты был добр. Ты умел сочувствовать и помогать слабым, умел прощать врагов, никогда не предавал совесть. Ты - настоящий русский человек, единственный из нас, кто даже во тьме не переставал стремиться к свету. Мы сгнили вместе со старым миром, и вместе с ним мы должны были погибнуть. Но ты отличался от нас, хоть и всегда стремился к тому, чтобы мы были одним целым. Эта война не только принесла нам море боли и крови, но также и исцелила общество. Она уничтожила худшие наши качества, оставив самое светлое. И это самое светлое - ты. Потому то я и захотел, чтобы ты спасся. Потому что ты и такие, как ты - основа, на которой будет построен новый мир. Ты спас детей, спас крупицу чистой и невинной жизни. И в этом подвиге навсегда будет жить наша память.