Знаете, после рассказа Егора я начинаю жалеть, что я не сломал пару конечностей тому упырю. Может хоть так мне стало бы легче? Хотя какой в этом смысл? Погибших от лап зверей, называющих себя людьми, уже не вернуть, а сломанные судьбы не починить. "Око за око - и мир ослепнет" - так, кажется, говорил один великий мыслитель. Не помню уже, кому принадлежала эта фраза, но она абсолютно точно описывает реалии нашей жизни.

- Слышь, Егор, а кто их родители вообще такие, что эти придурки ведут себя так, словно им всё можно? - спросил я.

- Батя Шевчука парламентарий какой-то, а у Полины вроде как семейный бизнес.

- Семейный бизнес, - нервно усмехнулся я, - ты чё, прикалываешься?

- Ни в коем случае, - Егор выдержал небольшую паузу, - Moldovagaz называется. Едва ли для тебя существуют какие-то запреты, если твои родители - директора газового монополиста страны, ведь так? - ухмыльнулся Егор.

- Да там в конвертах крутятся такие суммы, которые наши отцы вместе взятые за год зарабатывают. - Вадик вставил свои пять копеек, подтвердив слова Егора.

- Даже не сомневаюсь. - пробормотал я.

Наш разговор прервала нарисовавшаяся у входа в столовую заместитель директора по воспитательной работе. Оглядевшись, она быстрым шагом двинулась в нашу сторону.

- Ну что, походу за мной. - кивнул я в сторону завуча, ухмыльнувшись.

И вдруг, в разговор вмешался Коля:

- Удачи тебе, Андрюха. И...спасибо тебе! - сказал он, искренне улыбнувшись.

И всё-таки, не зря я влез в эту канитель. Когда за спиной верные друзья и благодарный тебе человек - можно хоть на убой отправляться!

- Белозёров, тебя потребовали к директору! - сказала Надежда Петровна, невысокая худая дама лет сорока на вид, подошедшая к нашему столику.

- Ну, к директору, так к директору. Ведите! - согласился я, поднимаясь на ноги со скамьи.

Путь к кабинету директора пролегал по тёмным школьным коридорам. Перемена ещё не закончилась, а потому в коридорах было очень много людей, которые то и дело оглядывались на меня. Похоже на то, что сегодняшняя заварушка уже стала слухом, быстро разлетевшимся по всей школе. Но меня это как-то не особо волнует.

Всю дорогу мы шли молча, пока перед нами не возникла дверь, ведущая в кабинет, где меня сейчас будут кошмарить за мои грехи перед высшим обществом. Тяжела жизнь справедливого человека, всё время приходится огребать по полной. Хоть я морально и был готов к предстоящей воспитательной беседе, перспектива попасть к директору в девятый раз за четыре месяца была, мягко говоря, мрачной.

- Удачи тебе, Андрей! - сказала Надежда Петровна, после чего направилась в свой кабинет, соседний от кабинета директора.

Надежда Петровна никогда не питала неприязни ко мне, можно даже сказать, что относилась ко мне с пониманием. Не мудрено, они с мамой были хорошими подругами.

Дважды постучав по двери, я дёрнул ручку и, открыв дверь, зашёл вовнутрь. В кабинете было значительно светлее, чем в коридорах, но оно и не мудрено: через окно кабинета был виден задний двор школы, а чуть дальше, на возвышенности располагался стадион, находящийся в распоряжении учебного заведения. В коридоре же окон вообще не было, а потому я себя ощущал, как крот, у которого внезапно прорезались глаза.

По правую руку от меня расположился ряд шкафов, в которых хранились всяческие документы и личные дела учеников. На подоконнике стояли несколько небольших цветков, а у окна, за столом, сидела женщина с ярким макияжем, одетая в красное платье. На вид ей было лет сорок, хотя в реальности она была примерно на десяток лет старше

- Ольга Валерьевна, здравствуйте. - поздоровался я, слегка кивнув ей.

- Ты же понимаешь, почему ты здесь? - строго сказала Ольга Валерьевна.

- За то, что поставил на место пару мажоров, не дающих покоя другим ученикам. - честно ответил я.

- И ты не придумал ничего лучше, чем разбить тарелку об лицо одного из них? - Ольга Васильевна встала с офисного кресла и посмотрела на меня, как на больного, от чего во мне лишь сильнее разгорелся азарт и желание доказать тот факт, что в этой ситуации я поступил правильно.

- Да, об лицо Шевчука, по вине которого погиб человек, а ещё несколько оказались со сломанной жизнью! - подтвердил я.

- Белозёров, ты не понимаешь, во что ты ввязываешься! - Ольга Васильевна пригрозила мне пальцем, проигнорировав мои слова про Шевчука.

- Во что же, просветите меня! - я начал переходить на повышенные тона.

- Белозёров, не коси под дурака! Ты сам всё прекрасно осознаёшь: твой отец не всевластен, и если они захотят, они по щелчку пальца сломают жизнь тебе, а если надо будет, то и всей твоей семье. Ты же понимаешь, что они не забудут тебе этого? Молись, чтобы тебя сегодня не поймали в переулке, и не избили, как того парня год назад! - выходит, она в курсе про эту историю.

- Пусть в очередь становятся!

Неважно, предупреждает она меня или угрожает, ибо ведёт она всё равно к одному и тому же. Я не стану прогибаться под этих выродков, и ни за что не уступлю им, даже если придётся принять бой.

Ольга Валерьевна ещё раз с жалостью посмотрела на меня, как на заблудшего человека, однако говорить ничего не стала. Я воспользовался возможностью и перехватил разговор в свои руки:

- Выходит, вы знаете про то, что было год назад. - спокойным голосом сказал я.

- Знаю, и что? - выпалила директриса.

- Так почему же откровенно опасные люди с садистскими наклонностями до сих пор учатся в школе, а не лежат где-нибудь в психдиспансере? Они же представляют реальную опасность для остальных учеников!

- Андрей, - Ольга Васильевна уже окончательно отринула все формальности и перешла на имена, - ты никогда не имел дело с этими людьми, - она подняла указательный палец над головой, - а я имела. С ними нельзя ссориться! Один прокол - и уже завтра ты окажешься за бортом!

- То есть вы сами по себе приспособленка, ещё и меня хотите в это втянуть? Спасибо! - впервые за весь наш разговор я сделал прямой упрёк в сторону директрисы. Её же это ни сколь не обидело, и она просто продолжила говорить дальше.

- Это не приспособленчество, Андрей, а реальная жизнь. Ты хороший человек, но такие, как ты, долго не живут. Стоит тебе один раз перейти дорогу кому-то влиятельному под воздействием своего воспалённого чувства справедливости, как они тебя тут же выкинут на обочину, оставив у разбитого корыта. Постарайся как можно скорее принять этот факт, а иначе столкновение с реальностью, которое рано или поздно непременно произойдёт, будет для тебя очень болезненным.

- На этом всё? - спросил я по окончанию долгой речи Ольги Васильевны.

- Да, - вздохнула Ольга Васильевна, - и...постарайся пожалуйста больше не ввязываться в подобные истории. Мама точно не желала бы, чтобы ты закончил так же, как и она.

Я же, в свою очередь проигнорировав слова Ольги Васильевны про маму, развернулся и побрёл в сторону двери. Однако, остановившись посреди комнаты, я едва слышно прошипел:

- Не дождётесь!

Настроения идти на уроки не было от слова совсем. А потому, находясь в подавленном состоянии, я поспешил покинуть школу. Домой возвращаться тоже было неохота. Меня распирало от злости, мне нужно было в срочном порядке развеяться, а потому я побрёл, куда глаза глядят.

Минуя дворы, улицы, переходы и автодороги, я шёл, не замечая движения вокруг себя. Словно я существую отдельно от всего остального мира, и меня не касается лай собак, свист шин, полицейские сирены, сигналы машин или ругань встречных мне людей. Меня словно выбило из колеи.

Почему всё так? Почему?! Почему одним можно всё, а другие даже на самооборону права не имеют? Почему сынки депутатов и бизнесменов могут калечить людей, ломать им судьбы и даже убивать, и им не будет ровным счётом ничего, а обычным людям не дозволено даже защищать себя? Ведь как же, ведь будут же проблемы с директором, с родителями "жертвы", а если сильно не повезёт, то ещё и с полицией!