— Не беспокойся, обязательно споют. А еще споют о двух дураках, вздумавших купить меня и предлагавших один больше другого. Не ждали от Крассура такой прозорливости и прыти, да?

Аммия фыркнула и отступила к окну. Вблизи это животное наводило страха не меньше порченого.

— Что с Феором?

— Живехонек. Он мне еще нужен, — Крассур засмеялся, и бесцветные глаза его заискрились весельем. — Представь себе, я выполнил его просьбу и убрал с дороги Раткара, а он даже спасибо мне не сказал. Неблагодарный. Надеюсь, ты не такова?

Он снова подплыл, дохнув изо рта хмелем и зловонием. Одной рукой, будто пушинку, вдруг подхватил Аммию за пояс, а второй придержал за ноги. Девушка дернулась в попытке выскользнуть, но хватка его оказалась железной.

— Пусти!

— Ха-ха! Кричи-кричи! Может, какой-нибудь славный сварт услышит тебя и прискачет на помощь. Прямо как в твоих глупых книжонках.

Его здоровенная безобразная рука стала поглаживать ее бедро, и у Аммии дух перехватило от омерзения.

— Ничего, скоро станешь послушной. Ты ведь еще девочка?

Впервые Аммия почувствовала себя настолько беззащитной. Пронзила дикая мысль, что теперь он волен сотворить с ней все, что пожелает: мог пытать, издеваться, вытирать ноги, мог даже изнасиловать. И никто во всем мире не заступится. Из глаз помимо воли вновь брызнули слезы.

Крассур хохотал и распалялся. И кто знает, чем это закончилось, если бы из коридора не послышались настойчивые возгласы. Мучитель зло зарычал и, будто тюк с бельем, кинул лягающуюся княжну на кровать.

— Что еще там?! Войди!

В комнату влетел запыхавшийся белобрысый парень в сизом наемничьем кафтане. Даже не посмотрев в сторону Аммии, он забормотал:

— Князь, хворь! Хворь объявилась! Вели приказы раздать!

— Чего ты городишь?!

— Как есть говорю. Поветрие на окраинах!

— Сколько человек?

— Двоих нашли пока что.

— Кто такие? Приезжие?

— Вроде местные.

— И с чего вы взяли, что поветрие?

— Пятна и шея набухла.

Какое-то время Крассур буравил парнишку взглядом. Один глаз у него дергался, ноздри раздувались, будто кузнечные меха. Он хотел прогнать глупца, однако новость была слишком грозной.

— Пошли, покажешь. Обпились, верно, брагой!

Дождавшись, пока за стеной стихнут шаги, Аммия подобрала записку. Раз за разом она пробегала ладные дорожки рун, и на лице ее отражалось то изумление, то недоверие.

«Алая тряпица позовёт,

Вздохнёт старый дуб.

Луны свет прольется,

Улыбнется друг.»

Стихи. И не только.

Мальчишка от Феора. Это верно, как-то, что реки бегут под гору. Должно быть, старый советник озаботился запасным планом на случай, если что-то пойдет не так. Значит, бежать из города, и наверняка совсем скоро. Ее охватило тревожное возбуждение.

Девушка вновь растворила окно, но ни мальчишки, ни условного знака нигде не нашла. Ничего, денек-другой потерпит.

Скоро проведать ее пришла Фандира, седовласая старушонка с дрожащими руками — одна из шатаровых помощниц. Она посетовала, что мастеру нездоровится.

— Кашляет и из дому носа не кажет. Все заботы на мне, — бубнила она, пока слушала дыхание и подслеповатыми глазами оглядывала кожу на лице, руках и шее Аммии.

— Крассур боится, что и я могла заразиться? — спросила Жердинка.

— Осторожность не повредит, — пожала плечами старушка и протянула трясущуюся руку, дабы пощупать ее лоб, но княжна отпрянула.

— А не думает он своей глупой головой, что скорее я заражусь от тебя? Ты ведь наверняка прикасалась к больным.

Фандира вперилась в нее недоуменным рыбьим взглядом, потом опустила взор на свои пальцы, будто ожидая увидеть на них гнойные пузыри.

— Так я ведь не больна…

— Вот и я не больна, и лоб у меня холодный. Не прикасайся ко мне, — оборвала ее Аммия и добавила чуть мягче: — Осторожность не повредит.

— Хатран убережет нас, — понимающе произнесла Фандира, — Хатран убережет.

Бледные губы ее тронула улыбка. Аммия подумала, что в юности она наверняка считалась красавицей.

От знахарки княжна узнала про умершего в лечебном доме парнишку, что пошел с Тимпаем. Верно, его посылали с вестями о продвижении отряда, который отправился за змеем Нокташем, но в пути бедняга где-то подцепил гибельную болезнь. Ужасная смерть.

Храмовник не зря предупреждал их о великой опасности и грозящей беде. Раньше в Искре о поветрии почти не слышали и смеялись над хилыми южанами с нездоровой коричневой кожей, коих одолевала хворь. Теперь же многим стало не до смеха.

Мор! Змей! Братоубийство! Будто мир, который и так сваливался в пропасть, охватили судороги агонии — предвестницы скорого и неизбежного конца. «Неужели все может быть еще хуже?» — спрашивала Аммия у себя. Ответ ей и так был известен. Может.

Аммия постаралась выведать у старухи все, что та знала, но разжилась немногим. На вопросы о том, что творится в городе, Фандира отвечала скупо и неохотно. Перед уходом знахарка достала из кожаной, непромокаемой сумки несколько мешочков, перевязанных бечевой и источающих резкие запахи.

— Тут сердцевина розового гриба, толченая полынь и тертый кислолист. Снимет тревогу. И спать будешь лучше.

Аммия поблагодарила, хоть пить отвар не собиралась. Прислал ее Крассур, а ему доверия нет.

Весь остаток дня от переживаний она была как на иголках. Скоро все закончится. Она покинет Искру — город, где прошла вся ее жизнь. Дух захватывало от одной мысли, что может ждать ее за стеной. Аммия была уже достаточно взрослой, чтобы понимать — в странствиях нет места уюту, удобствам и развлечениям. Это не княжеская охота, какую иногда устраивал ее отец.

Ночь теперь спускалась рано, и большую часть пути придется преодолевать впотьмах. Ее ждет пробирающий до костей холод, неумолчный ветер, жесткое, отбивающее задницу седло и, если повезет, промерзшее вяленое мясо на завтрак, обед и ужин. При таких условиях ее вряд ли порадуют виды простирающихся до самого горизонта бескрайних лесов или наполовину скрытых в тумане скальных громад, что встают на пути к Дому Ледяных Туч. Вероятнее всего, ее повезут именно туда. Однако, даже такое испытание все равно лучше того, что уготовано ей здесь Крассуром.

Мысленно она уже шерстила гардероб, отбирая что потеплее и понадежнее. Беспокойные вопросы теснились в голове.

Много ли за ней явится народа? Наверняка целый отряд. А что если ничего не получится? Вдруг по дороге их настигнет буран и придется хорониться на ближайшем дворе. Погони не миновать, и быть может, Крассур сам отправится во главе отряда. Она уже представляла его скорченное от гнева лицо. Тогда снова прольется кровь. Этого Аммия не желала.

Жердинка забралась на кровать, укрылась тяжелым одеялом и обхватила руками озябшие колени. Нет, она снова думает, как перепуганная девчонка, а не наследница великого рода правителей севера.

Княжна глянула на утопавший в тенях портрет матери. Аммия совсем не помнила ее: не знала, как та улыбается, мягкие ли у нее были руки, добра она была или темна сердцем. И все же любила как никого другого. Ее не вернуть в отличие от отца.

«Найди мне его. Отыщи, пусть он даже на краю света за девятью морями» — шептала она заветные слова подружке едва ли не каждую ночь, но видение не приходило.

Красной тряпицы не оказалось и на следующий день. Дюжину раз она отворяла окно и всматривалась в окутавший княжеский пригорок сырой туман. Хотела увидеть и одновременно очень боялась.

Чтоб как-то занять себя, она засела за чтение одной из книг, что принес ей Феор, и сама не заметила, как увлеклась. Мелко исписанные страницы повествовали об огромных великанах, что скитались по Нидьёру: иногда по суше — одним махом перешагивая через неприступные горные пики, а иногда по морю, и вода в самом глубоком месте едва доходила им до пояса. Их называли Ньетлингами, что в переводе с языка перволюдей значило — Ищущие Пламя. В книге говорилось, будто их сотворил сам Шульд дабы отыскать своего потерянного первенца, но даже им не удалось проникнуть за клубящуюся на востоке Пепельную завесу.