— Погоди, хочешь сказать, эта махина может вернуться по своему ходу и сожрать нас?

— Да, — как ни в чем не бывало ответил Рчар.

— Давай-ка поторопимся.

Кое-где грунт сверху обвалился и образовал заторы. Земля смерзлась и застыла. Какое-то время уходило на то, чтобы освободить путь и протиснуться дальше. Старкальд сорвал два ногтя, разгребая завалы.

Должно быть, этот сумасшедший уже долго пробыл в усыпальнице. Наверняка он из искателей сокровищ — мародеров и грабителей могил, что наживаются на костях. Но как он сам не помер от затхлого воздуха, просидев среди ссохшихся покойников несколько часов или даже дней? Загадка.

Тоннель то устремлялся в гору, то неожиданно срывался вниз или давал резкий поворот, и Старкальду уже стало казаться, что они давно проглочены змеем и теперь бродят по его безмерным кишкам.

Воздух наполнился запахом тины и болота. Старкальд пытался сообразить, в какую сторону они движутся. Он помнил, что рядом с Хаонитовыми могилами был пруд и молился, дабы путь им не преградила вода. Но скоро со стен закапало, а ботинки идущего впереди Рчара стали хлюпать.

— Ты точно ходил здесь?

— Рчар и не говорил, что ходил. Рчара привез ужик, — пожал плечами оборванец, с лица которого не слезала раздражающая ухмылка.

— Ужом ты называешь огромную махину, что вспарывает землю, как шило?

— Рчар называется ужика ужиком.

Он по-прежнему лукаво и нагло улыбался, и нельзя было понять, смеется он над Старкальдом или в самом деле голова у него дырявая.

— И как же он тебя привез? Оседлал ты его что ли?

— Не-ет. Ужик проглотил Рчара, а потом сделал так.

Южанин надул щеки и издал громкий звук, какой можно услышать в коровнике.

У сорнца кончилось терпение. Он нагнал Рчара, схватил его за шиворот и прижал к стенке тоннеля.

— Если ты не перестанешь дурить, я тебе эту лампу на голову одену. Отвечай, как ты пришел под башню?

Рчар не пытался защищаться.

— Стракалю не нравится история про ужа, но Рчар помогся Стракалю один раз, поможется и другой.

Чудак жутко коверкал слова, искажал смысл и почему-то избегал говорить о ком-то «он, она, они». Скорее всего, Рчар действительно с юга. Местное наречие и незнакомые имена давались этим смуглолицым бедуинам тяжело, хотя их собственные прозвища часто оказывались совершенно непроизносимыми и больше походили на кашель.

В темных глазах Рчара читалось удивление и любопытство, но не страх. Хоть он и нес полную чушь, но взгляд его был ясен и прям. Старкальд видал сумасшедших, однако этот на него не походил. Ведь попал же он как-то в замурованную гробницу!

Вдруг короткие курчавые волосы южанина чуть пошевелились.

— Ветер, — с облегчением выдохнул Старкальд и отпустил своего беспечного спутника.

Они пошли дальше, не обращая более внимания на поднимавшуюся почти до колен воду. Холод обжигал и сковывал ослабевшее тело, но желание поскорее очутиться на свободе придавало сил. Вдруг тоннель круто забрал кверху, и они узрели пред собой светлеющий кусок неба, на котором еще угадывались самые яркие звезды.

Старкальд поднялся на пригорок и огляделся. Центральная башенка Хаонитовых могил вспарывала предрассветный мрак с соседнего холма. Неподалеку журчала безымянная темная речка, что протянулась полосой до самого горизонта — морозы пока не выстудили ее. С неба падали редкие снежинки. С верхушек сосен у берега заливался одинокий зяблик, приветствуя новый день. Вот-вот должно было подняться солнце.

Они вернулись в мир живых.

Старкальд наспех умылся, перешел речку вброд в узком месте, после чего углубился в лес, замерший в ожидании зимы. Обсохнет по дороге, главное — поскорей добраться до обоза. Кто знает, вдруг какая-нибудь лошаденка, убежавшая от боя, встретится ему в чаще. Тогда по крайности у него появился бы запас времени.

Он шагал по тронутому инеем ковру из опавшей хвои и лишайника и так глубоко ушел в мрачные, беспокойные мысли, что не сразу опомнился. Рчар все еще брел за ним, не думая притушить лампу, хотя уже совсем посветлело.

С виду нельзя было понять, старик это или юноша. Чудак глядел на него хитрыми, чуть сощуренными карими глазами и скалил зубы. Тонкие скулы, длинный нос с горбинкой и большая родинка над верхней губой составляли весь его незамысловатый портрет. Он мало отличался от соплеменников-купцов, которых крутились на рынке в Сорне.

— Чего тебе надо от меня? Иди своей дорогой.

— Рчар пойдется со Стракалем, — сказал южанин.

Сварт покачал головой.

— Спасибо, что освободил и вывел, но на этом наши пути расходятся.

— Рчар пойдется со Стракалем, — невозмутимо повторил оборванец.

— Лучше не зли меня, не то попадешься Мане раньше срока.

Рчар вдруг замер. Позади Старкальда хрустнула ветка. Он резко обернулся и едва успел выставить перед собой руки, прежде чем его поглотило невесть откуда взявшееся черное облако. Он свалился, барахтаясь в плотной сети, будто пойманная рыбина. Из-за деревьев высыпали и обступили их люди в овчинных куртках.

— Вот так дичь ты поймал, Топ, — послышался низкий голос.

Черный кожаный сапог показался перед глазами Старкальда, второй прижал его шею к земле. Он напряг все силы, чтобы разорвать сеть, но куда там — такая удержит и лося.

— Не порть мои веревки, парень, — сказал другой человек, по-видимому, Топ. У этого был голос противный и гнусавый.

— Четыре, Пять, пройдите дальше и поищите, нет ли тут еще кого. Может, лошади у этих были, — прохрипел плотный кряжистый человек, прижимающий Старкальда сапогом. Весь заросший волосами, в полинялом меховом плаще, он походил на медведя, и пахло от него скверно. Обрюзгшее лицо выдавало пьянчугу, холодный взгляд — отпетого живодера. В руке он сжимал короткий топорик.

Краем глаза Старкальд увидел, что Рчара тоже изловили, Каким-то чудом южанин умудрился не разбить лампу и не поджечь себя. Странная вышла бы смерть.

Лесные братья. Шваль, промышлявшая разбоем и грабежом на дорогах. В последние годы их поубавилось, но некоторые крепко засели в скрытых чащобных становищах. Наверняка часть лиходейств у Могил творили именно они.

— Этих домой к Руке, а мы еще пройдемся, — поручил кому-то Черный Сапог и напоследок больно пнул Старкальда по боку.

Сеть с них сняли, но руки повязали крепкой бечевой, а на шею накинули удавки, чтоб не рыпались. Скоро послышалось конское ржание, откуда-то появилась телега с оленьей тушей и грудой ловушек на мелкую дичь. Им велели полезать внутрь. Потом туда же запрыгнул угрюмый мальчишка лет десяти и вперил в Старкальда тупой взгляд. Телега тронулась. Напрасно сорнец пытался выведать у него, из чьей он семьи, много ли на дворе народа, и кто у них главный, — мальчик будто воды в рот набрал и отвечать не хотел.

Случись это на пару недель раньше, сорнец побоялся бы за свою жизнь, ведь от лесовиков можно ожидать чего угодно. Но сейчас вместо страха пришли лишь раздражение и злоба. Надо же было так глупо попасться, едва улизнув от смерти. Если не получится договориться с их вожаком, Гирфи ждет печальная судьба, и чем дольше времени он здесь проведет, тем меньше шансов останется потом выйти на ее след — Лепестки не замедлят продать девушку первому же покупателю.

Ехали долго. Солнце поднялось к зениту, когда ряды ползущих к небу вековых сосен остались позади. Повозка, прогрохотав по деревянному мосточку через неглубокий, утыканный кольями ров, оказалась у вострозубого тына, позеленевшего ото мха и лишайника. Перед рвом плетнем были укрыты пахотная земля, небольшой садок и борти.

Неудивительно, что про этот запрятанный меж двух лесных гряд двор ничего не знали в Искре. Ближайшая деревушка отсюда в добром дне пути, а разъезды по таким глухим местам не ездят.

— Открывай! — завидев их, кликнул мужик с дозорной вышки, а потом высунулся до пояса в узкое окошко, — Кого это ты привез, Тлай?

— Проспорил, Корень! Я же говорил, найдем еще кротов! — засмеялся толстый возница. — Верно Рука сказал, что у погоста ночью будет какая-то драка!