— Несколько лет назад подобные ходы мастер наблюдал у Камышового Дома, но там зверь не разорял селения, не пожирал скот и людей, да и размер тоннеля был поменьше, чем этот. Мастер видел ходы у града Сорна, потом у Шелковицы, а теперь здесь. Зверь зачем-то идет на север, будто его что-то приманивает.

Княжна почувствовала устремленные на нее взгляды Феора и Астли и покраснела.

Сварты пропустили их ближе к грунтовому валу, где будто побывал громадный крот. Кто-то засветил лампу. Тимпаю сразу отвели роль знающего.

— Княжне не стоит идти, — предупредил он.

— Я пойду, — твердо решила Аммия.

Тимпай пожал плечами и прислушался, не доносится ли из тоннеля гул, и только потом поманил остальных за собой. Даже высокий Феор шел по проходу не сгибаясь — таких он был размеров.

Внутри Аммии сразу стало не по себе. Повеяло затхлым болотом, пришлось зажать ноздри. А уж когда она разглядела на оплавленной почти до зеркального блеска земле полупереваренные конечности, ошметки плоти и обломки костей, ее едва не вывернуло наизнанку.

— Хатран благословенная, — в изумлении выдохнул первый советник, и голос его отозвался звучным эхом.

— Шкура Нокташа поросла броней толстой, будто сталь, никакое оружие ее не пробьет, — объяснил храмовник, — даже чан кипящей смолы едва ли нанесет ему вред. Такую тушу одолеть может только великая сила.

— Баллиста? Камнемёт? — предложил Астли.

Тимпай и слуга его покачали головой.

— Нет, но ты думаешь в верном направлении, мой друг. Большая скала, если ее обвалить, наверняка прибьет змея.

— Можно ли его заманить?

— Вряд ли. Рифмованные хроники нашего ордена говорят, будто его притягивают пахучие растения, например, резеда, жасмин или эвкалипт, но бессмысленно бегать по заснеженным пустошам с мертвым цветком. Одно мастер знает точно, змей время от времени должен пить, поэтому западню можно устроить у источника воды.

— На севере есть места, где на сотни верст всего одна речка, — почесал бороду Астли.

Храмовник снова замер и поднял руку, призывая к тишине.

Из темной бездны донесся шелест — далекое, чуть различимое дуновение затерявшегося ветра. В полной темени, которую едва разгонял слабый свет лампы, шум этот показался особенно зловещим.

— Слышите? — спросил он.

Аммия закивала. Мрак впереди зазывно шептал, и чудилось, будто вот-вот из теней появится одно из тех страшилищ, что проникают в ночные кошмары.

— Что это?

— Смерть, — тихо и многозначительно произнес слуга, — Есть ли те, кто побывал в тоннеле и после захворал или почувствовал себя дурно?

— Один человек, Барт. Он пробыл там несколько дней, — сказала Аммия.

Тимпай обернулся, на лице его отразилась тревога.

— Он в городе?

— Где ж ему еще быть, — пожал плечами первый советник. — Сейчас он слаб и оправляется от шока.

— Человека этого нужно тотчас же убрать в отдельное помещение и следить за ним.

— Что с ним не так? — нахмурив брови, настороженно спросил Астли.

— Я расскажу об этом, но позже. Дальше мы не пойдем. Слишком опасно.

Храмовник вывел их обратно под открытое небо. Аммия поежилась от стылого ветра. Опускавшаяся ночь обещала быть холодной.

***

В печке весело потрескивали колотые поленья.

Тимпай настоял на том, чтоб побывавшие возле тоннеля тщательно омылись. Спорить никто не стал, и все отправились в купальню. После их ожидал сытный ужин — зажаренный с луком поросенок и хрустящий пшеничный хлеб, который так и таял во рту.

Пока советники развлекали гостей разговором, Аммия поднялась наверх, порылась в отцовой сокровищнице и отыскала подходящие подарки. Тимпай получил серебряное обручье тонкой работы с вытравленным на нем волнистым узором, а его слуга — перстень с лазурным самоцветом. Храмовники поблагодарили, тут же нацепили их, поднесли к свету и принялись разглядывать, дивясь непревзойденному искусству ювелира.

Старушка Кенья разлила всем по чарке парящего варева, от которого исходил густой, пряный аромат.

— Тот самый медолют? — спросил Тимпай.

Скинув меховую одежду, он остался в коротком камзоле, подчеркивающим стройную, жилистую фигуру, каким и должен быть настоящий воин.

— Он, он, — улыбнулся в усы Феор, большой знаток по части медоварства, — Рецепт нисколько не изменился за последние три сотни лет. А запах какой! Душица, чабрец, гвоздика, можжевельник. Такого ядреного питья вы не отведаете больше нигде в Нидьёре.

— Мастер говорит, что однажды он уже пробовал его, и память о том страшном дне сохранилась до сих пор.

Северяне рассмеялись.

— Пейте маленькими глоточками, — подсказал Астли.

Монахи осторожно пригубили напиток, скривились и шумно выдохнули. Лица их, красновато-коричневые от загара, сделались вовсе пунцовыми, а к глазам с непривычки подступили слезы.

— Так что мы слышали в том тоннеле? — спросила княжна, у которой и теперь по коже пробегала дрожь, когда она вспоминала о тех жутких звуках.

Храмовник посерьезнел и снова стал говорить через слугу.

— Едва ли это можно узнать. В темных глубинах змеиных ходов затаилась скверна, человеку туда не пройти.

— Хм, северян этот мор не берет, — заметил воевода.

Тимпай закивал.

— Действительно, север держится стойко, но зараза обязательно прорвется, если не проявлять должной осторожности. Знаете ли вы, к примеру, как распространяется Белое Поветрие?

— Поветрие летит по ветру, — пожал плечами Астли.

Монахи покачали головами.

— Это только название. Слушайте же. Мир вокруг нас полон мельчайших песчинок, невидимых самого острому глазу. Мы носим их на себе тысячами и мириадами. Белое поветрие — особый род песчинок, вызывающих болезнь у всякого, кто их вдыхает. Касаясь другого человека, больной, сам того не сознавая, передает ему заразу. Тогда от страшных мучений его спасет лишь богатырское здоровье или воля Божьего Ока. Мы, верные мечи Ордена, и сами можем быть переносчиками Поветрия, оттого подбородки и темя наше брито, а тело мы омываем всякий раз, когда подвернется случай. Камышовый Дом и Ренг давно перенял этот обычай, ибо только таким способом можно уберечься от хвори. Сорн еще десять лет назад тоже мог похвастаться чистотой крови, а сейчас люди в городе сторонятся друг друга: никто не братается, не лобызается, матери боятся обнимать даже собственных детей. Болезнь все ближе. Поверьте, не просто так Нокташ объявился в ваших землях.

Аммия поежилась. Сорн всего в неделе пути. Слухи о пораженных хворью селениях далеко на юге как будто никогда не касались их и звучали, словно страшные сказки. Но к речам этого монаха стоило прислушаться.

— А как же Хатран? — не унимался Астли, отложивший вилку в сторону и скрестивший руки на груди, — Мудрейшие из мудрых говорят, что она оберегает север от заразы. Дом Негаснущих Звезд ближе к ее обиталищу, а потому Песнь надежно защищает нас. Мы живем так тысячи лет.

От упоминания Хатран в памяти Аммии вспыхнуло мерзкое видение. Быть может, с хранителем их тоже не все в порядке.

— Даже если богиня и помогаем вам, это не главная причина стойкости северян. Именно холод отваживает болезнь. Поэтому вы должны благословлять крепкую стужу не меньше, чем Хатран или само Неугасимое Око.

Еще вчера Астли наверняка отмахнулся бы от этих россказней и обозвал монаха плутом, но теперь, собственными глазами увидав его в деле, он только задумчиво хмыкнул.

— Сейчас уже ночь, но завтра утром следует проведать того воина, Барта, — сказал Тимпай через собрата. — Слуга объяснит, как за ним ухаживать. Всю семью его следует поместить под одну крышу и не выпускать до срока.

— Он действительно может быть хворым?

Тимпай кивнул.

— Не давайте никому углубляться в эти земляные ходы. Лучше всего завалить их сразу, дабы туда не проникли бродяги или любопытные подростки. Животных тоже опасайтесь — они, как и люди, подвержены болезням.