— Откроет еще.

Сорнец отказывался поверить, что его, невозмутимого колдуна, который ухитрялся улизнуть от любой неприятности, мог по нескольку дней не спать, не страдал от голода, холода и жажды, способен был надолго свалить какой-нибудь недуг. Казалось, Рчар защищен от всех болезней и решительно ничто не может причинить ему вред.

— Старкальд, — робко позвал Тарм, — что это было?

— О чем ты?

Тарм какое-то время испытующе глядел на него, как бы сомневаясь, потом махнул рукой:

— Забудь, мне показалось.

Они заперли двери и улеглись спать, но перед тем как завернуться в плащ Старкальд спросил еще:

— Так что ты видел?

— Свет какой-то. Лицо твое все им лучилось.

Сорнец кивнул на рыжеватое пламя в очаге.

— Нет, то был другой свет. Ты сам будто изнутри светился.

— Выдумаешь тоже.

Ночью кони заволновались. Старкальд и Тарм, что не стали скидывать с себя кольчуг, вышли их проведать и увидали несколько темных силуэтов, взбирающихся по снежному склону. Заметив их, твари зашипели и неохотно уползли под густую тень сосен. С того часа сорнец, как не ворочался, заснуть не смог. Он вновь вышел, вдохнул морозный воздух и вгляделся в выцветшую синеватую даль.

Скрипнула дверь, показалась фигура Тарма.

— Езжай с Рчаром. Евору нужно полежать, чтоб рана стянулась. Хотя бы дня три-четыре.

Старкальд и сам это знал.

— Не могу же я вас так бросить. Вон эти выродки гуляют вольно, как по рынку.

— Ты сделал что мог, спас его. Но собрат твой ждать не может. Внутри у него кровь идет, нужен лекарь. Доедь до солеварен, пусть сюда сани пришлют. Еда у нас есть, проживем.

Не хотелось Старкальду теперь оставлять их одних, но он понимал, что Тарм прав. От волков и скитальцевой мелкотни Тарм отобьется и сам, а против большой своры им не выстоять и двоим.

***

Резким, горьковатым запахом потянуло издалека, еще до того, как с пригорка Старкальд разглядел Варни, разросшийся до деревушки закопченный двор, что некогда поставили у соляного источника и обнесли крепким частоколом. Охраняла его целая дюжина кайневых свартов, которые тут же помогали по хозяйству, и за то получали отдельно. Работы на зиму не прекращались, хоть в стужу на выпаривание драгоценной соли дров уходило куда больше.

Бревна у домиков все почернели, крыши были облеплены грязным снегом. Из самой варницы валил густой пар, что смешивался с морозным воздухом и тотчас пропадал, и тяжелый черный дым от печи, которую топили круглый год.

Двое мальчишек в замызганных кафтанах по очереди таскали от проруби воду в покрывшихся ледяной коркой ведрах. Завидев конного и еще двойку идущих седло к седлу лошадей, они напугались и отскочили в сторону с натоптанной тропки.

Сорнец кивнул им и спросил, давно ли ушли последние сани в Искру.

— Три дня как. Вечером еще пойдут, — звонким голоском отозвался один из мальчишек.

— А лекарь есть у вас?

Оба помотали головами и перевели взор на лежащего на носилках Рчара.

Из надвратной башенки Старкальду предупредительно засвистели и долго не хотели пускать, хоть он и назвал свое имя, да имена Тарма и Евора. Стража здесь служила лишь Кайни и не зналась с княжескими дружинниками. Только дюжинный Альтор, поседевший уже вояка с одним глазом, — другой у него зарос бельмом — признал его и пустил, хоть и удивился, что тот жив. Он встретил Старкальда в воротах и, подслеповато щурясь, развел руками, подтвердив, что никого разумеющих лекарское дело у них нет, а с мелкими ранами они справляются как могут сами.

— У заброшенной лачуги, что в десяти верстах, двое наших, один совсем плох. Отправьте туда сани.

Старик покачал головой.

— Я ведь тут не главный. Да и нет у нас саней других. Вон одни, — кивнул он на двойку запряженных лошадей, что ждали груза, нетерпеливо фыркая от прогорклой вони.

— У вас же тут раньше не разъехаться было.

— Так не едут, пережидают где-то. Порченых много пришло, когда скиталец опять песню свою затянул. Глянь-ка на моих.

Старкальд обернулся на двух пареньков, что выносили из сушильни пудовые мешки с солью: у одного было перемотано плечо, другой сильно прихрамывал.

— Лесоруба вовсе задрали, — вздохнул Альтор, оглаживая пальцами бороду.

— Ты пойми, племянник хозяина вашего погибает.

— Что ты говоришь? — удивился старик.

— Как есть говорю — племянник. Разве ты не знаешь Евора? Это же сын кайнева брата двоюродного, Нанти. Поговори с управителем, все равно сани ваши стоять будут, пока другие не приедут с разъездными. Тут недалеко. Доброго сварта спасете, да и Кайни в долгу не останется.

Про племянника Старкальд выдумал, но родственников, ближних и дальних, у соляного короля действительно было столько, что упомнить всех не взялся бы и первосуд Хатт, который мог по памяти вывести весь Уклад до последнего слова.

Управитель, дородный муж с вислыми щеками, сильно переполошился, едва Альтор рассказал ему. Он, как и всякий жадный до почестей и серебра льстец, не мог упустить возможность угодить хозяину, а потому сани в сопровождении нескольких свартов были тотчас посланы.

С востока шла темень. Как не торопился Старкальд довезти больного Рчара в столицу к человеку знающему, все же он решил дождаться своих. Их поместили в сторожке. Рчар не приходил в себя, но горячка его ослабла, и больше он не харкал кровью. Южанин сохранил способность глотать, и Старкальд стал кормить его бульоном с ложки. Только теперь он осознал, как привязался к этому таинственному нелепцу.

Он все пытался позвать его и голосом вырвать из пучины дурного сна, но тот лежал не шелохнувшись. Взяв бадью с теплой водой, Старкальд принялся омывать темные маслянистые волосы Рчара, что вились беспорядочными кудрями. Старкальд говорил и говорил, не обращая внимания на трескучую болтовню и смех заходивших погреться свартов, непрестанное хлопанье дверей и храп отдыхающих в дальнем углу.

Ночь снова была неспокойна. Сорнец вскочил от протяжного свиста и кинулся во двор. Завидя, что саней еще нет, он вышел на боевую галерею к свартам, держащим наготове короткие луки, и вместе с ними вгляделся в заснеженный сумрак. Там, вдали, у самой кромки леса, можно было рассмотреть мелькавшие меж деревьев фигуры зверолюдей. Льнув к темной полосе корявых осин, они пробирались к тракту. Крепко задувал ветер, откидывая капюшоны, теребя полы плащей, а сварты все смотрели молча и хмурились. Наконец один из них молвил то, что у каждого было на уме:

— Гон прошел давно. Откуда их навалило столько? Такая ватага. Куда они все сбираются?

Сорнец волновался теперь за Тарма с Евором и посланных за ними ратников. Стыдно и совестливо ему стало, что он обманул Альтора и, быть может, отправил людей его на смерть. Порченые могли застигнуть сани в глуши, и тогда пришлось бы рассчитывать только на собственные мечи.

Но едва забрезжило утро, задолго еще до того, как можно было что-то разглядеть, из-за холмов послышались тонкие мелодичные переливы. Это звенели маленькие колокольчики на санях, отпугивающие призраков и всякую нелюдь. Вскоре показались и лошади, весело мотавшие мордами от радости нового дня. Сварты издалека замахали своим.

Все обошлось благополучно. Тарм со смехом рассказал, что скитальцевы твари пару раз подбирались к ним ночью, но кидались наутек, едва завидев первые стрелы. Хоть Евору он настрого запретил подниматься, тот все же отжался на одном локте и обнял Старкальда здоровой рукой. На щеках его играл лихорадочный румянец, его знобило и трясло, но он был жив, и тяжкая рана больше не гноилась. Они с Тармом решили остаться в Варнях на неделю, пока он окончательно не оправится, а Старкальд, тепло простившись с ними и шепнув напоследок о своей хитрой придумке с дальним родичем Кайни, одолел мосток через соляной источник и повез Рчара в Искру. Он понимал, что отчаянно рискует, отправляясь в одиночку, но если и можно было помочь южанину, так только в большом городе.