— Что вы, милая. У нас к вам приятное предложение. Вы хотите поучаствовать в показе? Вместе с Александрой?

— В показе? На празднике? — смешалась Эрика. — Но я не подхожу по параметрам…

— Уверяю вас, вы идеально подошли! Иначе бы отметка не проявилась.

— Вы о рисунке? Что это такое? Почему он возник?

— Не важно, милая. Дай-ка мне взглянуть… — Ида Фёдоровна властно протянула руку и Эрике пришлось послушаться.

Она хотела спросить про старьёвщика и его непонятное желание сфотографировать их с Сашей, но Ида провела пальцами по татуировке и Эрика позабыла о смешном чудаке.

— Вот и хорошо. — удовлетворённо кивнула Ида. — Теперь можешь идти. За тобой заедут перед показом.

— Спасибо, — кивнув как послушный болванчик, Эрика двинулась в сторону двери.

— Эрика! Не бросай меня! Не уходи! Эрика!! — кажется, это закричала Саша. — Эрика!!!

— Я вернусь, — Эрика повернулась с улыбкой и помахала сжавшейся от ужаса подруге. — Я вернусь, Саш. Увидимся на показе!

После того, как Ида коснулась рисунка, Эрика позабыла все случившиеся за эти дни странности: позабыла, зачем приехала в ателье, позабыла, что собиралась сделать. Из памяти исчезли и невероятные Сашины откровения. Запомнилось лишь, что подруга страдает арахнофобией и боится пауков.

Восторг от того, что ей доверили участие в показе, переполнял Эрику, и она поспешила в пекарню, чтобы похвастаться своей удачей перед Дашей.

Даша восприняла новость про показ довольно скептически, но это совершенно не тронуло Эрику. Раньше она непременно расстроилась бы от подобной реакции подруги, но о теперь с лёгкостью проигнорировала её.

Засиживаться в кафешке Эрика тоже не стала, и даже отказалась от кофе с булочками. И это при её любви к сладкому!

Пообещав созвониться, Эрика почти сразу упорхнула в редакцию, а Даша ещё долго возвращалась мыслями к их короткому разговору. Она словно упустила в нём что-то, не обратила внимания на важную деталь, но, так и не могла понять — какую.

Оставшиеся дни до показа прошли как в тумане.

Эрика занималась обычными рутинными делами, только стала рассеянной и немного вялой.

На все вопросы сестры отвечала уклончиво, не желая обсуждать ни ателье, ни его владелицу, ни предстоящий показ. Про странные тату обмолвилась коротко, что это обычная переводилка. И сразу сменила тему.

Не отвечала она и на Дашины звонки и сообщения, да и с Сашей тоже не виделась. Саша в свою очередь не делала попыток связаться с ней, ограничивалась коротенькими безмятежными сообщениями — о подготовке к показу, о том, как чудесно украсили выбранную для этого комнату, о том, как ей нравится её новая работа.

Не занимала Эрику ни найденная в книге фотография, ни другая книга, позже обнаруженная сестрой в коробке. Не вспоминала она и про лавку старьёвщика — ей стало всё безразлично. Словно кто-то подсказывал, что делать и как себя вести, о чём думать, а о чём лучше забыть. Лишь иногда Эрика будто бы спотыкалась, зависала, силясь понять, что происходит. Но кто-то снова мягко обволакивал её сознание, погружая в ватный непроницаемый кокон.

Поначалу Дея списала всё происходящее с сестрой на влюблённость. Наверняка младшая кем-то увлеклась, отсюда и рассеянность, и резкая смена интересов. Вот только осторожные расспросы так ни к чему ни привели. Эрика лишь улыбалась, отделываясь загадочным «скоро узнаешь»! Это было ей совсем не свойственно, и Дея тревожилась всё сильнее. Последние дни она работала без выходных, подменяла заболевшую коллегу и видела сестру лишь мельком, урывками, и не могла толком поговорить с ней. Она решила, что если такое поведение сестры будет продолжаться и дальше — обязательно запишет Эрику к семейному психологу на консультацию.

Ситуация с предстоящим показом в ателье выглядела для Деи тоже непонятной.

На вопрос — как проходят примерки и нравится ли Эрике платье? — младшая пожала плечами, заявив, что до показа об этом нельзя говорить.

— Это как на свадьбе. Невесту в платье не должен видеть жених раньше времени. Так и здесь. Если я откроюсь тебе — ничего не сработает.

— А что должно сработать? — непонимающе переспросила Дея.

— Превращение! — Эрика загадочно расширила глаза и усмехнулась.

Признаться, девушка и сама не понимала — что заключено в этом слове. Оно просто всплывало в голове, обещая впереди волнующие перемены.

Эрика не призналась сестре, что она больше не ездила в Модельерку. Её не приглашали на примерки, не подбирали платья, не подгоняли по фигуре. Однако это совсем не волновало Эрику, она воспринимала всё как должное и с нетерпением ждала дня показа.

Наконец, день показа настал.

Эрика специально приехала пораньше и зашла в ателье с другого входа, со стороны переулочка, чтобы избежать встречи с Дашей.

Сияющая нарядно одетая Саша сообщила, что Юда велела им идти в мастерскую и ждать. Но прежде девушки всё же решили заглянуть в комнату, где должен был проходить показ. Они ничуть не волновались, не удивлялись отсутствию репетиций, даже не обсуждали это между собой. Сравнили лишь ставшие ещё ярче татушки на руках и посмеялись над их похожестью.

В небольшом искусно украшенном зале было многолюдно. У одной стен полукругом помещались кресла и мягкие стулья. Все — антикварные, разных форм и размеров. Эрика насчитала 13, и по центру — что-то с претензией на трон — особенный стул с высокой спинкой и резными мощными ножками, которые обвивали гирлянды цветов и какие-то белоснежные птицы. Такие же птицы были изображены и на затёртом от времени бархате. Они напоминали лебедей, только в клювах торчали острые зубы и лапы были звериные, с когтями.

Удивительно, но елки в зале не было. В винтажных вазах стояли только цветы — сухие длинные стебли каких-то злаков, широкие выцветшие шапки гортензий, лохматые головки незнакомых колючек.

Публика постепенно собиралась. И Эрика, примерно знающая главных персон городка и их жен, дочерей и любовниц, удивилась их отсутствию. Не было среди гостей ни примы скромного драмтеатра, ни заведующей музеем, коллекционирующей антикварные вещицы, ни представителей поэтического клуба, ни любителей музыкальных вечеров. Словом — никого из местечковой богемы.

Присутствующие дамы выглядели очень эффектно. Все — преимущественно спокойного возраста, как привыкла обозначать его для себя Эрика. Ровесницы хозяйки, примерно от сорока и старше. Золотоволосые, высокие и стройные, с прямой осанкой и гладкой кожей, они смотрелись довольно молодо. Но выдавали глаза — взгляд был «поживший», холодный и острый. Колючий взгляд. От него кожа покрывалась мурашками, и хотелось поскорее куда-то забиться.

Среди дам мелькал низенький смешной человечек в длинном клетчатом шарфе, и Эрика немедленно узнала и облако вьющихся кудряшек, и косо прилаженный берет, и манеру потирать сухонькие ладошки. Это был старьёвщик из диковинной лавочки! Сфотографировавший её и Сашу чудак. Перехватив взгляд Эрики, он как-то сжался и вместо приветствия — отвернулся, спрятался за спины присутствующих.

— Вот вы где! Вам сюда ещё рано! — серая крыса Юда неслышно возникла позади девушек. Она была всё в том же унылом платье, не удосужившись переодеться к приёму гостей. — Немедленно отправляйтесь за мной! Скоро начинать, а вы еще не одеты!

Юда была откровенно груба, но девушки даже не попытались огрызнуться и послушно последовали за ней.

Серая крыса подвела их к одной из голубых дверей, ведущих в мастерские.

— Вы готовы? — зачем-то поинтересовалась она, а потом потребовала показать ей татуировки.

Рисунки сделались такими чёткими и выразительными, что казалось — ветка с ягодами лежит на коже, и можно сорвать красный кругляшок, попробовать, какой он на вкус.

Удовлетворенно кивнув, Юда приоткрыла дверь и подтолкнула девушек в сумрачную тихую прохладу. Затем вошла и сама, что-то негромко проговорив. Это был странный набор согласных звуков, но те, кто поджидал девушек в комнате, прекрасно поняли их смысл.