Вот же досада! Эрика даже не попыталась скрыть разочарование, и Дашка снова пододвинула ей булочку.

— Да не переживай ты так! Видишь, у них движуха пошла. Девица явилась. Мужичок хозяйничает. Всё у тебя получится. Задашь все свои вопросы и напишешь статью.

— Мне главное сделать фотографии. Подснять обстановку. Мастерскую, приемную. И чтобы владелица попозировала, сказала пару слов про открытие. А основную текстовку я придумаю и без неё.

— Всё ты подснимешь. Не переживай пожалуйста. — Даша неохотно поднялась, завидев сразу несколько посетителей. — Всё, я работать. А то мать сожрёт. Увидимся.

— Давай. Я тоже попытаю удачи.

Эрика подхватила рюкзачок и вышла на улицу.

Холодный ветер немедленно разметал волосы, заставил запахнуть курточку и пожалеть об оставленной дома шапке. Солнечный свет, ослепляя, скользнул по глазам, и Эрика зажмурилась.

И это декабрь! Время сумрака и туманов! Время снегопадов и долгих темных вечеров!

Где-то ведь декабрь и правда такой — уютный и настоящий! — только, к сожалению, не в их городишке.

Погода здесь была совершенно иной: перепады от ночных морозов до плюсовых дневных температур, ветер (сухомень, как называла его бабушка), гоняющий пыль по тротуарам и дорогам. И солнце, зависшее огненным раскаленным блином на безоблачном синем небе!

От подобной погоды на душе становилось тоскливо и гадко. Эрика застывала, закукливалась и жалела, что не может погрузиться в спячку до весны.

Не радовали её и предстоящие праздники, хотя каждый год сестра продолжала наряжать ёлку с обязательными сюрпризами, красиво сервировала стол, готовила вкусный ужин на двоих. Дея старалась сохранить традицию, хотела, чтобы всё в их маленькой семье оставалось как раньше. При бабушке. Но для Эрики время разделилось на «до» и «после», и Новый год с Рождеством не вызывали больше никаких чувств.

Пока она раздумывала, стоя возле двери в ателье, с витрины отдёрнули полог, и там засияла сказка.

Еловые лапы в огромных хрустальных вазах помещались параллельно друг другу. Их украшали стеклянные шары, внутри которых крутились и опадали снежинки; золоченные орехи поблёскивали круглыми боками; мягко подрагивали на кончиках иголок сосульки из фольги; легонько покачивались и позвякивали серебряные колокольцы. Пряничные фигурки зверей, хлопушки, заснеженные домики, феи в белых одеждах, причудливые существа из перьев и ваты — кого здесь только не было! И между этими чудесными композициями возвышался деревянный торс портновского манекена на подставке-ноге, облаченный в воздушное платье.

Невесомое и кружевное, длинное и многослойное, переливающееся жемчужно-розовым блеском платье выглядело совершенным. А за спиной его раскинулись белые крылья, будто сотканные из облаков!

Засмотревшаяся на платье Эрика даже позабыла, зачем пришла.

Она всегда была равнодушна к подобным вещам, предпочитая им удобные джинсы и джемпера, но от этого великолепия не могла отвести взгляда.

Было в платье что-то манящее, зачаровывающее, обещающее чудо и волшебство. Была какая-то тайна. Загадка.

Из дома снова вынырнул давешний мужичок-коротыш, принялся внимательно осматривать фонарь, и Эрика заставила себя отойти от витрины и поинтересовалась на месте ли владелица «Модельерки».

Мужичонка как-то странно дёрнул спиной и, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону двери. Расценив этот жест как приглашение, Эрика постучала и вошла.

Небольшой холл ещё не успели полностью обставить, лишь возле стены помещалось симпатичное бюро с небрежно наваленными бумагами. Свежие обои на стенах были нежного розового оттенка с изящными золотистыми вензелями. С потолка свисал обрывок провода без люстры. Возле бюро на полу стояли одна на другой несколько круглых шляпных коробок, сбоку из специальной подставки торчал длинный зонт-трость с деревянной ручкой в форме башмачка. Дальше располагалась витрина, убранством которой Эрика успела полюбоваться снаружи. Её опять потянуло подойти, потрогать платье, почувствовать под рукой нежность и мягкость искусно выполненных крыльев, и в это время где-то в доме хлопнула дверь.

— Добрый день! — позвала Эрика в пустоту. — Я из «Провинциального вестника». Хочу задать вам несколько вопросов…

Ответом ей была тишина.

Эрика несколько раз повторила приветствие, но никто так и не отозвался.

Помедлив, девушка решилась пройти дальше.

Старый паркет поскрипывал под её ногами, в углах что-то шуршало и вздыхало. И постепенно Эрику охватило ощущение, что за ней внимательно наблюдают.

Узкий коридор, в котором она оказалась, расходился по сторонам, левая часть его скрывалась в темноте, справа же в небольшой нише располагалась деревянная дверь бордового цвета с латунной изящной ручкой в виде головы лебедя. Никаких опознавательных знаков на двери не было.

Эрика тихо постучала, затем позвала негромко, но реакции по-прежнему не последовало. Возможно, ей стоило повернуть назад и расспросить мужичка, где сейчас хозяйка ателье или кто-то из персонала, но она не сделала этого — уж слишком велико было любопытство.

Дверь поддалась легко, впуская Эрику в довольно большую комнату.

Скорее всего это был кабинет. На эти мысли Эрику навёл старинный шкаф, заполненный книгами, и массивный письменный стол на львиных лапах. Обои бледно фисташкового цвета гармонировали с бархатной обивкой кресла и абажуром, несколько пейзажей в резных рамах соответствовали общей цветовой гамме. Выбивались из общего стиля лишь фотографии, развешенные по обеим сторонам от шкафа. Их жутковатые, явно постановочные сюжеты немедленно привлекли внимание Эрики, и она подошла почти вплотную, чтобы получше рассмотреть каждую.

Чёрно-белые картинки вероятнее всего представляли ведьм.

На одной фотографии лицом к зрителям застыла обнимающаяся пара — женщина в черном длинном платье и накидке, полностью скрывающей лицо. Придерживающий её за талию козёл обряжен был в мужской костюм и, стоя на задних ногах, заметно возвышался над своей пассией.

Следующая картинка была еще более жуткой — красивая женщина в черном пустыми глазами смотрела в объектив, а на длинных рогах её, расходящихся из-под красиво уложенных волос, висели вниз головами летучие мыши. Эрика насчитала по три с каждой стороны, и лишь потом на плече у дамы заметила еще одну, совсем маленькую, припавшую к её шее.

Другой снимок запечатлел заснеженный лес, и тропинка, по которой уходили три барышни в белых лёгких платьях. У двух из них распущенные волосы струились почти до земли, а из-под платьев проглядывали конские копыта. Фотограф показал их со спины, и лишь среднюю — в пол-оборота. На лице её застыло отчаяние и ужас, словно девушку уводили против её воли.

Все картинки был пугающе реалистичны и имели характерный желтовато-коричневый оттенок как у старинных фотографий. Возможно, они и были такими, сделанными в начале прошлого века. Эрика не могла точно определить их возраст, но качество исполнения и естественная простота позирующих потрясали.

— Неплохо получилось. Вам нравится? — голос за спиной заставил девушку подпрыгнуть.

Высокая дама в стильном спортивном костюме стояла, опершись на письменный стол и внимательно её разглядывала.

— Ида Фёдоровна? Здравствуйте, я из газеты… Меня впустил ваш работник, мужчина в сером… — заготовленные заранее фразы выветрились у Эрики из головы. — Вам должны были позвонить из редакции по поводу короткого интервью, начальница сказала, что вы дали согласие…

— Неужели? — женщина склонила выбритую голову к плечу и длинные капли-серьги приятно звякнули. — Возможно, так и было. Но этого я не помню. Давайте встретимся в другой раз. Видите ли, мы только что переехали, и у меня бесконечно много забот…

— Я вас не задержу! Мне всего лишь нужно записать пару слов про ателье и предстоящий показ. Ну, и сфотографировать вас, здесь, за столом. Или возле шкафа на фоне книг. Я очень прошу! Пожалуйста!

— Настойчивая барышня. Что же, располагайтесь. Я уделю вам пять минут, Эрика. Можете занять это кресло.