Затем один лишь взвод монстров под моей командой должен был сходить на вражескую землю.

Дни шли, менялись участки, но неизменным оставалось одно: кровь, которую мы лили на заснеженную землю, и пепел от сожжённых деревьев.

Мне казалось, что я уже никогда не очищусь от запаха дыма, что он станет преследовать меня до скончания времён, что зола въестся в кожу.

Бесконечная кровавая круговерть посреди морозной зимы, и не думавшей ослабнуть и подарить нам передышку оттепели, изматывала и отупляла, но она же превращала отряд в нечто большее, чем просто собранные с бору по сосенке психопаты с суицидальными наклонностями. Мы становились подразделением.

А зимний фронт, меж тем, пробуждался, с каждым днём вбирая в себя всё больше и больше воинов с обеих сторон. Рубилово шло полным ходом, причём, о диво, наши старания оказали серьёзнейшее влияние на бои. Как я узнал во время отдыха, коридор, пробитый нами почти до самого внутреннего леса, смогли не только удержать, но и расширить, добравшись до кошмарного пожарища, устроенного Иоганном.

Как рассказывали свидетели, глубина пала там доходила до десятка километров, вот только дальше захватчиков особо не пустили – на границе внутренних земель собрались по-настоящему большие силы, пробиться через которые не выходило.

На севере дела тоже пошли на лад. Да, полностью зачистить внешний круг не смогли, зато враги, потерявшие немалую часть своей сети там, ослабли, их удалось продавить, заняв огромные земли. Вот так наши метания, призванные сплотить и обучить бойцов, привели к серьёзной победе.

Но говорить о каком-то переломе в войне или крахе Лесного Царя, конечно же, не приходилось. Как не приходилось говорить и о рейде в домен духа, который с каждым днём казался всё более реальным. Иоганн считал, что мы не готовы, чем буквально выводил меня из себя. Уже прошёл второй месяц зимы – тот самый, тринадцатый, уже перевалил за середину февраль, но мы так ничего и не сделали, а лишь метались туда-сюда, неся смерть и разрушение.

Наконец, двадцать седьмого февраля две тысячи сто тридцать шестого года по местному летоисчислению, на самом излёте зимы, артефактор решил, что момент настал - и мы, перебравшись на новое место, передохнув и пополнив запасы, получили приказ: набить рюкзаки всем необходимым для выживания в течении месяца, после чего готовиться к прорыву.

Увертюра закончилась, как сказал бы один слепой демон. Пришло время первого акта.

Мы ступили под сень искривлённых дубрав средь бела дня и устремились вперёд.

Добрая половина рейнджеров отправилась на разведку, Айш-нор без понуканий взвился в небеса, проверяя, всё ли хорошо, а Фаррел, оставшийся с нами, напрягал все силы – и свои, и дарованные Иоганном – для того, чтобы отслеживать врагов на предельной дистанции.

И первое время всё шло хорошо: мы без сопротивления, необнаруженными, прошли добрых три десятка километров, а фронт грохотал, ревел и дрожал к северу и югу от нас.

Никакой больше экономии сил, никаких больше полумер! Извечные враги, распробовав вкус крови друг друга, принялись рвать и крушить, смешивая с землёй деревья, призванные защищать рубежи, подступы к священным недрам лесов – светлого и тёмного.

Эти два брата близнеца, эти два уродливых отражения друг друга, кажется, вознамерились наконец-то поставить точку в затянувшемся споре и определить победителя раз и навсегда.

И это же, как ни странно, играл нам на руку. На батальон попросту не обращали внимание.

То ли решили, что слабосилкам нечего нам противопоставить - даже задержать не смогут, то ли готовились к по-настоящему тёплой встрече.

Мы рассчитывали на второй исход, а потому почти не останавливались, проваливались в толстый снег, обходили еловый частокол, падали в ямы, но шли, невзирая ни на что.

И чем ближе мы приближались к могучим искорёженным соснам, неразличимым, но таким близким, тем тяжелее становился воздух, мрачнее обстановка и вязче атмосфера.

И очень быстро стало ясно, что нас ждут: разведчики сообщили об огромном войске, перегораживающем проход, и об отрядах, подходящих с флангов.

На это Иоганн ответил быстро и жестоко – он задействовал три своих огненных артефакта, а после – ещё три. И даже мне, человеку, успевшему повидать в Дамхейне много всякого, стало тошно от увиденного.

Пламя безжалостно слизнуло с лица планеты не только лес, оно ещё и не оставило врагам, собранным против нас, шанса на побег, а потому к границе внешнего и внутреннего кругов мы шли уже спокойно, вразвалочку, не торопясь. С хрустом ступая по обугленным останкам, устлавшим, точно ковёр, наш путь.

И на этой чёрной ране белого мира не было врага, способного помешать нам, а потому уже к утру отряд достиг цели.

Граница пострадала изрядно – пламя зашло глубоко в сердце владений Лесного Царя, и прямо сейчас – ночью – было светло как днём от сотен пылающих великанов, и это устраивало нашего предводителя.

Собрав всех, дав небольшую передышку, он, не произнеся даже напутственную речь, первым переступил незримую границу, усеянную горячим пеплом, двинувшись вперёд – к самому сердцу Тёмного Леса.

Со вздохом я последовал за Иоганном, поднимая ногами тучи жирного пепла, ещё несколько часов назад бывшего разумным и живым существом.

- Ну, вперёд, - вздохнул, отчётливо понимая, что дальше станет лишь тяжелей.

На плечо уселся Айш-нор, выглядевший невероятно довольным, и я не удержался от мысленного вопроса:

«Что, небось, подобное и ожидал?»

- Ты прав, узреть безумие я жаждал, толкнёт что человека в пасти зла, - прозвучало у меня в голове.

«Мы можем и не вернуться», - заметил я.

- Что ж, значит, это наш удел, его не изменить, но никогда от ратных дел я не бежал скулить, - самоуверенно заметил архидемон.

«Ты бывал когда-нибудь в подобных местах?» - без особой надежды на ответ задал я третий вопрос, но Айш-нор удивил.

Архидемон переместился с одного моего плеча на другое и ответил:

- В доменах смог я побывать, однажды - привёл в них рать… Сраженья жаркие то были, враги о милости молили.

«Маловато нас для рати. Иоганн это понимает, Лесной Царь это понимает. Он же играется с нами, я прав?»

- То очевидно всем, кто разум сохранил, - охотно подтвердил ворон.

«Ну спасибо, утешил. Ладно, идём, разберёмся по ситуации».

В последние месяцы это «разберёмся по ситуации» стало моим девизом, хоть на щит гравируй. Хотя… как будто был иной вариант.

Увы, но Иоганн и не думал отказываться от мести своему заклятому врагу, а её не добиться, кусая того и помогая его противникам. Старый добрый римский принцип “amicus meus, inimicus inimici mei” никто и никогда не отменял, но вряд ли сидение на берегу в надежде узреть проплывающий труп врага и активная помощь осколкам, воюющим с Лесным Царём, сравнится с забиванием оному в глотку раскалённой кочерги. Особенно если ты знаешь, что осколки не вывозят. Уже раз не вывезли!

Возле меня материализовалась вездесущая Радха, которая отказалась оставаться в безопасности. Девчонка выглядела изрядно напуганной, но старалась не подавать вида, напротив, храбрилась, болтала с каждым, кто был готов перекинуться с ней словечком, и вообще за последний месяц зарекомендовала себя с лучшей стороны, став этаким маскотом батальона.

Увы, но и на неё не находилось особо времени, в чём я раскаивался.

Впрочем, сейчас девочка подошла, потому что так ей было спокойней – я понял это по её взгляду, а потому поспешил успокоить:

- Не волнуйся, всё будет хорошо, сейчас вот пройдём пепел, определимся с направлением и снова заберёмся в сёдла, тогда станет проще.

Радха, всю дорогу сидевшая в санях Ананды, кивнула, но ничего не сказала, а прижалась ко мне, ища опору и защиту в человеке, превратившем её в чудовище.

Я вздохнул и потрепал девочку по голове, гадая, каким же окажется следующий шаг нашего безумного лидера.