— Присоединяйся, — сказал я ему, кивнув на шашлык.

— Позже, — с сожалением сказал пристав. — Если заляпаю бланк, придется переписывать. Вы не возражаете, если я продолжу допрос?

— Давай, — кивнул я.

Шашлык был отменный. Из жирной свиной шеи, маринованной с чесноком, горчицей и красным перцем. В меру прожарен — сочный, но с хрустящей корочкой.

Я открыл вторую коробку — в ней оказались нарезанные дольками свежие и соленые огурцы, несколько небольших помидоров и пучок зеленого лука.

Объедение!

— Значит, вы не опознали нападавших? — спросил Заужский.

— Ты уже спрашивал, — напомнил я. — Нет, не опознал.

— А как вы думаете, что они делали в квартире Беловой?

Пристав не выглядел дураком. Версию с ограблением он отбросит быстро, если уже не отбросил — он ведь тоже видел, что в квартире ничего не тронуто.

Похоже, пора было начинать договариваться.

— У меня есть к тебе предложение, Лаврентий Павлович, — сказал я. — Давай поедим и побеседуем без протокола.

— Согласен, — поколебавшись, кивнул Заужский.

Убрал бланк в ящик стола и тоже подвинул к себе коробку с мясом.

— Я хочу с тобой договориться, — сказал я ему. — Я поделюсь с тобой своими догадками. А ты расскажешь мне, кто послал этих двоих на квартиру Киры. Думаю, скоро их опознают, и у тебя появится версия. Сообщи мне о ней.

— А почему вы думаете, что их туда послали? — спросил пристав, прожевывая мясо.

— Потому что они явно ждали Киру. В квартире ничего не тронуто. Они просто сидели и пили кофе. Зачем?

— Допустим, — кивнул Заужский. — И зачем они ждали Киру Андреевну?

— Не так быстро. Мы договорились?

Я пристально посмотрел на Заужского.

Он тяжело вздохнул и отодвинул от себя коробку с мясом.

— Нет, Никита Васильевич. Я не стану раскрывать ход следствия.

— Я тебя не тороплю, — улыбнулся я. — Подумай еще. И поешь. Это не попытка тебя подкупить, а просто угощение. Подумай вот о чем, Лаврентий Павлович — ты хочешь найти того, кто напал на твоих парней. А я хочу защитить свою девушку. Наши интересы совпадают, и вместе мы сделаем это быстрее.

Заужский внимательно смотрел на меня.

— Без моей помощи ты будешь топтаться на месте, — добавил я. — И скоро тебя отодвинут от дела. Насколько я понимаю, Крюков канал — это не твоя земля.

Я знал, что прав. Полицейский участок, в котором мы сидели, находился на Петербургской стороне, далеко от Крюкова канала.

— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты поешь, запишешь мои показания, и я поеду домой. А завтра утром я тебе позвоню, и ты скажешь свое решение.

— Никита Васильевич, — уже сдаваясь, возразил пристав, — вы должны пообещать мне, что не устроите самосуд.

— Я обещаю тебе, что дело будет раскрыто. А с тобой, или без тебя — решай сам.

Где-то далеко хлопнула дверь. В коридоре послышалась возня, визгливый собачий лай и крики:

— Не положено! Гражданка, остановитесь! Куда вы?

Затем дверь распахнулась, ударив ручкой по стене. В кабинет стремительно ворвалась полная женщина с ярко накрашенными губами. Она прижимала к груди кудлатую собачонку размером с кролика. Собачонка заливалась злобным лаем.

За женщиной торопился мужчина средних лет — с залысинами и печально опущенным длинным носом.

— Дорогая, куда ты? — попытался он остановить женщину. — Сюда нельзя!

— Заткнись! — отрезала его решительная супруга.

Затем крепче прижала к себе собачонку.

— Тоби, помолчи, дорогой! Дай мамочке разобраться!

Она обвела нас свирепым взглядом.

— Кто из вас пристав?

— В чем дело? — спросил Заужский, поднимаясь из-за стола.

— Наш сын не пришел домой ночевать! А ваш жандарм не хочет принимать заявление! Это безобразие!

— Но послушайте… — начал Заужский.

В эту минуту собачонка учуяла шашлык. Энергично взбрыкнув лапами, она вырвалась из рук хозяйки, шлепнулась на пол и ринулась к приставу, не переставая оглушительно лаять.

— Тоби! — вскрикнула хозяйка.

Заужский оттолкнул собачонку ногой. Обиженно визжа, она отлетела в сторону.

— Лови Тоби, идиот! — заорала женщина на мужа.

Широко расставив руки, тот умудрился схватить вредную тварь. Она извернулась и ловко цапнула мужчину за палец. Мужчина вскрикнул и вцепился в шерсть пса.

— Дай его мне! — закричала женщина.

Мужчина пихнул ей собачонку. Женщина крепко прижала ее к груди и засюсюкала:

— Бедный, тебя напугали да? Вызовите лекаря!

— Зачем? — не понял Заужский. — Сейчас я перевяжу укус.

— Лекарь нужен Тоби! Ему надо продезинфицировать рот!

Подоспевшие жандармы вытолкали женщину в коридор. Я встал и плотно прикрыл дверь, чтобы хоть немного приглушить ее истеричные вопли.

Заужский устало посмотрел на меня.

— Такая работа, — вздохнул он. — Вот увидите, завтра она настрочит на меня жалобу полицмейстеру.

— Сочувствую, — кивнул я.

— Уверен, что ее сын сам сбежал от такой мамаши. Или просто загулял с подружкой и теперь боится идти домой.

— Поешь, — предложил я.

Кофе в картонном стаканчике быстро остывал, поэтому я сделал сразу большой глоток.

— Спасибо, — кивнул Заужский. — Знаете, Никита Васильевич, я рискну. Когда я узнаю имя заказчика и вызову его на допрос, то приглашу вас. Надеюсь, в моем кабинете вам не придется применять силу. Такой вариант вас устраивает?

— Вполне, — улыбнулся я.

— Тогда расскажите мне все, что знаете об этом деле.

— Только без записей. Запоминай так. Я думаю, что засада в квартире Киры связана с…

Меня перебил звонок магофона. Теперь трезвонил аппарат в кармане Заужского.

— Извините, — сказал он и ответил на звонок.

— Да, Максим! Как он? А что говорят лекари?

Заужский внимательно выслушал ответ и сжал губы.

— Главное, что он жив. Ты смог с ним поговорить? И что сказал Филиппов?

Он снова внимательно выслушал, делая быстрые пометки прямо на коробке из-под мяса.

— Ясно. Пусть Филиппов подпишет протокол, и немедленно вези его сюда. Протокол вези, а не Филиппова! Что еще?

С каждым словом Заужский становился все мрачнее и мрачнее.

— Кого встретил? Ясно. Мухой в участок!

Заужский убрал магофон в карман и посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Что? — спросил я.

— Наша договоренность отменяется, Никита Васильевич. Я вынужден вас задержать.

— Ничего себе! — удивился я. — А по какому обвинению?

— Пока до выяснения обстоятельств, — ответил Заужский.

— А что ты будешь делать, если я не подчинюсь? Мне даже не надо расшвыривать твоих жандармов — просто уйду через Тени, и все. И что ты тогда скажешь начальству?

Задумчиво вертя в руках карандаш, пристав опустился на стул.

— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты расскажешь мне, почему решил меня задержать и дашь сделать один звонок. А я не стану от тебя убегать и переночую в твоей камере. Матрас у тебя там есть?

— Есть, — кивнул пристав.

— Вот, и отлично. Согласен, или я пошел?

— Помощник прокурора Прокудин дал против вас показания. Он предполагает, что вы были знакомы с преступниками и специально убили их, чтобы не допустить их ареста.

— Вранье, — нахмурился я. — Что еще?

— Так же Прокудин считает, что вы специально помешали жандармам, и это привело к тяжким последствиям. Это не утверждение, а предположение.

— Так-так. А что сказал Филиппов? Это ведь раненый жандарм, которого я спас?

— Да, — кивнул Заужский. — Филиппов подтверждает подозрения Прокудина.

Он замолчал.

— Продолжай, — подбодрил я его. — Это не все. Кого встретил твой жандарм в больнице?

— Прокудина, — поколебавшись, сказал пристав.

— А зачем помощник прокурора туда приезжал?

— Этого я не знаю. Поймите, я не могу допрашивать помощника прокурора! — взорвался Заужский.