Зацепившись за обрывок стороннего разговора, я задала прямой вопрос бабушке Гринерд. На него и получила подробный ответ о том, что магия в Пустошах другая. Не только ледяная. В дополнение к ледяной каждый владеет еще чем-то, иначе здесь не выжить.

Про магию крови спросить не рискнула. Слишком явно.

Такая вообще бывает?

Как же преступно мало я знаю о местной жизни!

Впору было, не сходя с места, звонить Джейн и Одитту и записываться на дополнительные занятия, но я решила воздержаться от радикальных мер и просто наблюдала за Ньятой, раз уж из двух участниц разговора было произнесено только ее имя. Внимательно. Осторожно.

Нормальные люди были бы сильно удивлены, узнав, сколько любопытного можно выяснить, если просто смотреть и видеть.

Ладно, не просто.

Для полноты получаемой картинки мне пришлось подключить воображение и представить, что я смотрю на зал через объектив своей камеры, выбираю лучший ракурс.

Так-так, кто у нас главный герой?..

Результат… поражал.

Ну, для начала, искомым героем оказалась не одна Ньята. События в замке напоминали скрытый от посторонних глаз спектакль.

Удивительно, что мне удалось засечь его начало. Спасибо воображаемой камере и вновь обострившейся восприимчивости. В первый раз вовремя. Так вот, если верить моим ощущениям, самое интересное началось с того, что старшая дочь местного арлорда раздавила бокал, передавая его одному из гостей, да так неуклюже, что порезала ему руку. Что почему-то не вызвало интереса ни у кого, кроме меня. Ну-ну.

Она извинилась, как того требуют ледяные приличия, даже одолжила пострадавшему платок, пока кто-то из обслуживающего персонала нес салфетку. Мужчина в темно-сером парадном костюме, похожем на фрак, досадливо скривился, но извинения для видимости принял. А когда на них уже никто не смотрел – никто, кроме меня! – подался к «обидчице» и тихо-тихо ей что-то сказал. Что-то такое, от чего у нее уголок рта задергался. Жаль, мой слух ничего не уловил.

Зато какое-то время спустя я заметила, как старшая дочь Гринерда прячет в крошечную вечернюю сумочку окровавленный платок. Яду в ее улыбке и тьера Ильмара бы обзавидовалась.

Чувствует сердце, вот и ответ на вопрос, существует ли магия крови.

Блеск.

Следовало все же сказать Эрихарду.

Но сейчас было уже поздно. На то, чтобы выцарапать его из окружения ледяных аристократов с их разговорами и все объяснить, уйдет несколько минут, а события развиваются.

Особа, по праву считающаяся главной героиней моей воображаемой съемки, никем не замеченная покинула зал.

Следом за ней в течение короткого времени ушли Ньята, еще одна их сестра и одна из воспитанниц Гринерда. Плюс я заметила, что средняя из его тетушек отвлекает внимание, прикрывая отсутствие девушек. Похоже, то, что происходит сейчас, затевалось не спонтанно.

И нет бы мне оставить все как есть и вернуться к приему, но… словно мерцающая красная нить вела в ту сторону, куда одна за другой ушли девушки. Этому невозможно было сопротивляться. Больше того, я поняла, что поддалась, только когда уже покинула зал и частично пересекла холл.

Чтоб их с их ледяными интригами огненные котики заласкали!

Ладно. Делаем отстраненный вид и просто идем.

Как раз мое отсутствие лишних вопросов не вызовет. Я предупреждала Эрихарда, что плохо себя чувствую.

Шумные коридоры, ведущие на кухню, сменились другими – темными и пустынными. Я слышала лишь свое дыхание и шуршание платья, а видела только горящую в темноте алую нить. Она извивалась, петляла поворотами и переходами, завела меня в подвал, потом в винный погреб… Он сменился большим помещением, заваленным старой мебелью, ставшими ненужными игрушками, сломанными манекенами и пыльной старомодной одеждой. Историк моды здесь бы зашелся в экстазе, но я просто шла вперед. К маленькой дверке, чтобы пройти в которую, пришлось сложиться едва ли не пополам. Темный коридор в четыре шага, в котором кто-то прямо на каменном полу оставил горящий светильник. Его свет выхватывал из темноты тяжелую обитую металлом дверь. Именно в нее врезалась моя нить и пропала.

Приступ эмпатии схлынул.

Но поворачивать назад было поздно, тем более что обратной дороги я не знала…

Ненавижу все эти тенерские штучки!

Перед глазами будто сменился кадр – и только что плотно закрытая дверь уже оказалась немного приоткрыта.

Серьезно? Это что, я сделала?

А ведь до того, как попала в Тенерру, я точно ничего такого не могла. Получается, она со своей высокой концентрацией магии как-то усиливает и мои способности, хоть они для этих мест и инородны…

Здравые размышления прервали шепчущие голоса:

– Уверена, что стоит это делать?

– Не шипи под руку!

– Но…

– Я четыре года к этому шла! Не хотите помогать – убирайтесь. Главное, мешать не надо.

Чуть менее разборчивый шепот заверил зачинщицу, что помощницы никуда от нее не денутся. Не знаю, с чего я решила, что девушки затеяли что-то незаконное, но сомнений в этом не было.

Выбора у меня, как понимаю, тоже не имелось.

С этим ощущением приоткрыла дверь чуть шире, чтобы получить удобный обзор действа.

В этот самый момент мой переводчик с тихим треском вышел из строя.

Ну совсем блеск!

Каменный зал выглядел так, будто изначально был предназначен для проведения ритуалов. Воображаемый объектив помог мне разглядеть у дальней стены алтарь, укрытый белым полотном. Льдинки его не использовали, устроились прямо на полу. Начертили круг, добавили несколько заковыристых символов – и все это дело вспыхнуло серебром в темноте. При этом они не прекращали тихо переговариваться и… кому-то надо было лучше учить тенерский!

Из перешептываний я не понимала ни слова.

Мать их ледяную бабушку!

В центре круга была установлена небольшая чаша из состаренного серебра. В нее старшая из сестричек опустила испачканный кровью платок. Затем резанула свою ладонь ритуальным ножом и позволила ручейку стечь в чашу. Магия, похоже, уже действовала, потому что ее кровь не алыми, а серебряными каплями падала на платок.

Она что, хочет приворожить того арлорда?

Пропустим глупейший вопрос – а так можно?

В Тенерре меня уже ничто не удивит. Как и в моей наполнившейся всяческими странностями жизни.

Однако любви или чего-то похожего на корысть я не чувствовала. Скорее… жгучую ненависть и жажду мести.

Угораздило так угораздило.

Старшая обмотала ладонь куском чистой ткани и отодвинулась, место у чаши заняли три ее помощницы. Тоже поранили руки, но от них потребовалось меньше крови. И все что-то проговаривали… предположу, что на какой-нибудь древней вариации тенерского языка.

Царапающее ощущение магии усилилось, а привкус крови на языке сделался тошнотворным. Эта повышенная чувствительность меня и сгубила. Точнее, заставила забыть о том, что я подглядываю тайно и заметить меня не должны.

В чаше вспыхнуло пламя – привычное, оранжевое, почти как в костре, но с алыми магическими проблесками. А вот горелым и кровью пахло вполне натурально.

Ага! Теперь действо точно стало противозаконным, потому что живой огонь в Тенерре под строжайшим запретом.

Под впечатлением от открытия я неловко толкнула дверь – и та с громким скри-и-ипом открылась шире.

Девушки прервались на полуслове и все вместе уставились на меня.

Удивленно, потрясенно, испуганно… яростно.

Блин.

А у меня даже переводчик не работает, чтобы я могла что-то сказать.

Страх. Четыре страха, граничащих с безумием.

Жгучая ярость.

Досада от того, что бережно вынашиваемый план провалился.

И… жажда мщения.

Очень. Много. Чужих. Эмоций. Они с такой силой ударили по голове, что я на секунду потеряла равновесие и больно стукнулась плечом о каменную стену.

– Кронс-тьера… – Эти слова я разобрала, потому что сама изначально произносила их на тенерском.

– … – старшая сказала что-то короткое, так и оставшееся для меня непереводимым.