— Тогда я буду просто Стрелком, — сказал Алексей, который к этому моменту успел прийти в себя.

— Куда ещё больше укорачивать, — вставил своё слово Кирилл, хотя в голосе всё равно чувствовалось лёгкое недовольство. Похоже имя «Мороз» ему всё также не нравилось. — Мором быть не очень хочется.

— Мне без разницы, называйте как хотите, — ответил я, после чего мы встали с кресел и вышли с самолёта.

Освежающий морозный воздух ударил в лицо, бодря всё тело. Невольно захотелось активировать покров, но я не стал этого делать. Пока он не идеален, лучше экономить ману и потерпеть неудобства. Кто знает, что может произойти, так что лучше быть наготове.

Прибыли мы, как нетрудно догадаться, на базу возле границы Стены. Ничего нового я тут не увидел, поэтому без особого энтузиазма я двигался в оружейную комнату, забрать винтовки и доспехи.

Снарядившись всем необходимым, в том числе провиантом и зельями, мы направились в сторону ворот, где нас ждали несколько бронетранспортёров. На крыше каждого стоял крупнокалиберный пулемёт, а по бокам краской было написано «Гиперион».

— Мы едем в конце цепи, — через микрофон сообщил Вадим. — С учёными первыми не контактируем, пусть делают свою работу. Мы только защищаем. Тоже самое касается наёмников. В разговор не вступаем. У них своя зона ответственности, у нас своя. Всем всё понятно?

— Так точно, — синхронно ответили мы, после чего сели в бронетранспортёр и поехали.

Вот тебе и дисциплина, вбитая Вячеславом Емельяновичем. Командиры меняются, а реагируем мы на команды всё также. Причём когда тебе прививают эту самую дисциплину, непонятно, на кой-ляд она вообще нужна, и только спустя время, порой даже года понимаешь, что благодаря ней ты вообще остался жив.

Вовремя отреагировать на команду, не дать себе зазеваться, даже если очень хочется спать, ежедневные тренировки через не хочу — всё это в армии направлено на то, чтобы мы работали как слаженный механизм, в ином случае от нас толку будет мало. Да, какие-то отдельные боевые маги могут показать мастер класс, но таких очень мало.

Поэтому нужно придерживаться железной дисциплины, как это делает тот же Вадим. Алексей и Кирилл тоже не отстают, но как именно они её будут придерживаться, покажет время.

Можно например заниматься физическими тренировками полгода, а потом просто забить, потому что нафиг оно надо, если магия полезнее. Именно когда появляются такие мысли, и начинается главная проверка — сломаешься ты под давлением, отойдёшь от намеченного пути или же дойдёшь до конца?

Чем больше об таких вещах думаю, тем всё иначе начинаю смотреть на мир. Казалось бы, это не самые важные детали в жизни, но именно на них строится наше восприятие. Если раз за разом не осмысливать причины своего поведения, то рано или поздно наступит чувство стагнации.

Человек застрянет на одном месте, неспособный сдвинуться вперёд, хоть сколько-то расширить свои взгляды на мир. Он станет думать однобоко, а затем и вовсе перестанет осознавать, ради чего он вообще занимается этим делом. Он не будет получать никаких эмоций от прогресса, а станет делать то, что делал на автомате, чисто по памяти. И всё это приведёт к одному — затуханию.

Как только человек потухнет, вся его жизнь превратится в существование. У него не останется целей в жизни, а без них у человека пропадёт чувство стремления и хоть какое-то желание что-то делать. Жизнь станет пустой, безрадостной, и очень быстро он впадёт в депрессию, пока не найдёт в себе причину жить.

Такова природа человека. Так было в моём прошлом мире, так всё происходит и в этом. Именно поэтому я всегда отдаю себе отчёт в действиях, и напоминаю, ради чего и почему сражаюсь. Единственное, что не даёт мне покоя, так это мысль, появившаяся после встречи с Юлией Демидовой.

А какую собственно говоря цель я хочу себе поставить после уничтожения всех химер? Чему я по-настоящему хочу посвятить остаток своей жизни? Не тому, что будет просто приносить мне деньги и уважение окружающих, а что по-настоящему будет радовать. Конечно, можно заняться алхимией, она мне интересна, но точно ли мне будет этого достаточно? Правильный ли путь я выбираю?

Нет, это точно неправильный путь. Факт того, что я подвергаю свои слова сомненьям, говорит сам за себя. Мои желания должны идти от души, только пока что я ничего такого не ощущаю. Только желание защитить близких и дорогих мне людей, больше ничего.

Иногда сделать выбор труднее, чем идти по самому пути. Может, со временем придёт понимание, чего я в самом деле хочу. А там глядишь я добьюсь того, чего не смог в прошлом мире.

На сердце накатила тоска, которую я сразу же загнал в глубины разума. Скорбеть о том, чего не смог, можно до бесконечности, от этого ничего не изменится. Что надо делать, так это двигаться вперёд. Близкие мне люди, фамильяры пожертвовали собой, чтобы я закончил начатое ими дело. И я закончу — убью каждую химеру и каждого хаосита, всех до единого истреблю, чтобы больше никто не пережил то, что довелось пережить мне.

«Я. Спокойно», — раздался голос в голове, и я увидел на своих коленях Багиру, свернувшуюся калачиком. Она смотрела на меня своими блестящими зелёными глазами, после чего отвернула голову и стала мурлыкать.

Происходящее не ушло от взгляда Вадима. Он кидал осторожные взгляды то на меня, то на Багиру, словно пытался не спалиться. При этом лицо у него было, что называется, «сложное». Нет, не безэмоциональное, наоборот, у него то едва заметно скула дёргалась, то брови хмурились, будто ему неудобно и на месте не сидится. Чего это он? Так на сон тянет или пытается мне намекнуть, чтобы я отозвал фамильяра? Так его же никто не может видеть, кроме нас двоих.

«Я в порядке. Спасибо», — мысленно передал я мысль Багире, на что та проводила меня взглядом, затем дёрнула ушками и взяв разгон, прыгнула прямо на колени парня. По сразу же появившейся на его лице улыбке я понял причину такого поведения.

Вот уж не думал, что Рюрикович такой большой любитель милых зверьков. А ведь не скажешь, что наш «командир», двухстихийный маг, ветеран нескольких десяток вылазок, окажется беспомощен перед очарованием одного маленького чёрного комочка шерсти. Хотя, может тут ещё сыграл тот факт, что Багира умела успокаивать разум, даря спокойствие.

Нас неожиданно тряхнуло, и если бы не ремни, мы бы сейчас врезались об потолок бронетранспортёра.

— Сидите тут, я узнаю что случилось, — сказал Вадим, и первым вышел из бронетранспортёра, после чего раздалась пулемётная очередь. Мы уж было собрались расстегнуть ремни выйти, как Вадим вернулся и занял своё место. — Всё нормально, летун одиночка. Видимо проводил разведку. В любом случае, на экипаж они нападать не станут, не тупые, их когти не разорвут такой толстый слой брони.

— Понял, — синхронно ответили мы, после чего бронетранспортёр тронулся дальше.

Так незаметно пролетели четыре часа, пока мы снова в первый раз не остановились. Выйдя из бронетранспорётра, я увидел знакомый пейзаж пустоши, и встретил взглядом наёмников Гипериона.

Восемь человек, без экзоскелетов или магических винтовок. На вид не кажутся опытными, но внешность обманчива. Учёных, как ни странно, не оказалось. Вместо них была одна учёная, которой наёмники помогали переносить оборудование.

Невысокая, где-то метр шестьдесят, молоденькая брюнетка, стройная, с короткими чёрными волосами, мягкими чертами лица и тёмно-синего цвета глазами. Из одежды на ней та же форма Витязей, которую помнится на тренировке носила Мария Иннокентьевна, наша преподавательница по химерологии. Только эта одежда была утеплённее, так сказать по погоде.

Не знаю почему, но чем-то она притягивала мой взгляд. Причём речь шла не о влюблённости — да, незнакомка красивая, возможно аристократических кровей, только и я не подросток, чтобы вестись только на красоту. Нет, тут играют другие, непонятные мне чувства.

Это как смотреть в стену, которая кажется тебе какой-то не такой. С виду — стена как стена, из глиняного кирпича, покрашена белой краской, что в ней такого? А вот нет, глаза считали какую-то мелочь, передали сигнал мозгу, а вот что именно показалось странным, разум тебе объяснить не может или не хочет, и ты начинаешь вглядываться, прогоняя варианты в голове.