Обеденное меню представляло собой щавелевый суп, а на второе овощное рагу с грибами, хотя грибов там всего ничего, напиток – компот из яблок и каких-то чёрных ягод.

Мда… Видимо они свей деревней на стол накрывали, если у них и вправду проблемы с провизией.

С расспросами ко мне никто не лез, а вот Аля трещала пуще прежнего – видимо это её обычное поведение. Она рассказывала о том, как забралась в бочку и как я потом её спас.

Однако её описание сильно отличалось от реальных событий. По её рассказу я там чуть ли не могучим и великим воином был, и все это время она меня страшным дядей называла. И чего это я страшный – красавчик ведь, а тут вдруг спросила:

- Дядя, а как тебя зовут? – Она поковырялась ложкой в супе. – Я тогда боялась спросить, а теперь… Меня вот Алей звать - в честь бабушки.

Я отодвинул пустую миску от супа и придвинул вторую, посмотрел на её содержимое и засёк там варенный лук. Никогда её не любил, хотя откуда мне знать… Но голодному всё пойдёт.

- Виктарион. – Наконец ответил я.

- Вик… Викрион… Викт… - Пыталась собрать воедино сложное новое имя девочка.

Я вздохнул.

- Зови меня просто Арион, это же тебе не сложно будет выговорить.

- Да! - Насупившись ответила она и набрав полную ложку супа сунула её в рот.

В тот день были похороны погибших и после еды мне предстояло лицезрение рыдающих перед погребальными кострами селян. Семьи прощались со своими мужьями, братьями, сыновьями и отцами.

Аля держась за подол юбки своей матери, из её глаз текли слёзы. Ойля тоже не могла скрыть горести утраты и как все собравшиеся женщины оплакивала погибших. Даже не все мужчины, независимо от возраста, не могли скрыть слёз.

Однако Идан, брат Али, не проронил ни слезинки, но его лицо тоже было полно печали. Нет, не о погибших, ему было жаль мать с сестрой.

Вечером мне постелили в хозяйской комнате, сама же Ойля легла с детьми в соседней комнате. К слову дом семьи Ойли состоял из четырёх небольших помещений, две комнатушки – в одной спали родители, в другой дети, кухня с печкой и обеденным столом, и своего рода летняя кухонька, объединяющая маленькую кладовку и сени.

Я не мог заснуть и просто лежал укрывшись по шею. Где-то ближе к полуночи моё внимание привлёк звук шаркающих шагов. Идан пытался идти как можно тише, но мой чуткий слух всё ровно его засек. И я, оторвавшись от изучения вспышек в памяти, тихо лежал около получаса, а парень всё не возвращался. Решив проверить куда он запропастился, я лениво оделся, а обуваться так и вовсе не хотелось, вот и пошёл босиком.

Парень сидел на крыльце и его взгляд был устремлён вперёд, но вряд ли он что-то там видел. Он был поглощён своими мыслями. Я прервал его размышления тычком пальца ноги в спину, он пошатнулся и подняв голову посмотрел на меня.

- Простите, я вас разбудил?

- Я и так не спал, а вот ты чего не спишь? Ночь на дворе…

- Да так… - Понурился он.

- Как - так? По отцу скорбишь?

- Нет... – Парень отрицательно покачал головой. – Не скорблю, да и не был он мне отцом. Он Алин - не мой.

- Отчим значит… - Я присел рядом.

- Мамку с сестричкой жалко. Лишились они кормильца…

- Ну а ты?

- А что я… Я вон… - Указал на ногу. – Бабка наша, знахарка, сказала, что хромым да гроба буду. А из калеки никакой помощи.

- Ну тут ты не прав. Руки, ноги на месте, да и умом – не дурак, а хромата – это нечего, так, чуть-чуть мешать будет, но ты привыкнешь. – Попытался его приободрить.

- Привыкну! – В голосе моего собеседника слышались раздражение и злость. – У вас же калек, да немощных сразу убивают и неважно насколько сильное увечье, а вы мне тут говорите - ерунда.

- У нас? – Недоумённо переспросил я.

Идан как-то странно посмотрел на меня.

- Вы же тёмный эльф…

Будто это должно всё объяснить. Я призадумался и до меня дошло, и причина того почему меня испугалась Аля тогда в лесу. От части из-за того, что я убил при ней, но и моя расовая принадлежность сыграла свою роль. Это и селян напугало.

И это значит, что уповать на лояльность жителей этого мира не следует, иначе долго жить не придётся. А показывать свою неосведомлённость по отношению не только расовой принадлежности, но и о самом мире тоже не стоит.

- Ну да…

- Вот… - Он вновь посмотрел в темноту перед собой. – А можно спросить?

- Спросить можно, а вот ответить не обещаю. – Я вытянул ноги и подковырнул травинку.

- Почему вы здесь? Я имею ввиду почему вы ушли из Подземья?

- Не знаю. – Оторвал бедное растение. – Видишь ли, дело в том, что я ничего не помню.

- Как так? – Всполошился юноша.

- А вот так… Только имя, а что было до того дня – пустота.

- Какого дня? – Вновь спросил мальчишка.

- Пришёл в себя несколько дней назад посреди леса, да и блуждал там, пока сестру твою не услышал, а потом…

- Неужто всё было как она говорит? – Перебил меня юнец.

- А ты что ж, не веришь ей?

- Она большая мастерица приукрасить. – Смущённо ответил он.

- Это я заметил, разрисовала она картинку геройскую – ничего не сказать. Только вот не так всё было.

Даже в темноте я видел его лицо жаждущего повествования из уст деятеля, ну не лишать же его такого удовольствия.

- Крики её были слышны из далека, и я пошёл на них, а там двое этих. Обо мне они естественно не знали, вот и застиг я их в врасплох. Сначала вмуровал их ноги в землю, а потом глаза выжег и глотки перерезал – вот и всё. Ну что? Понравился рассказ.

Я ухмыльнулся, но Идан этого не видел, зато видел я его вытянувшееся лицо.

Он было хотел что-то сказать, но я резко зажал ему рот ладонью и повалив на бревенчатое крыльцо обездвижил.

- Молчи и не вставай, впереди кто-то чужой. – Предупредил я его, а сам присмотрелся.

Впереди, примерно в метрах тридцати от нас крался человек, но это был не кто-то из селян.

«Разбойник.» Мелькнуло у меня в голове. Скорее всего после того, как те двое не вернулись, они послали разведчика и возможно он не один.

Я осмотрелся по сторонам и прислушался – кроме быстрого сердцебиения Идана и копошения чужака, ничего не было. Враг был один и первый шаг решил сделать я.

Разведчик не успел ничего предпринять, когда я выпустил в него огненную стрелу, заклинание угадило прямо в цель, и он вспыхнул словно спичка пронзительно вопя.

Быстро добежав до него я вцепился в его и поволок брыкающуюся тушу к колодцу, окатил его водой. Огонь потух мгновенно, а на крики прибежали мужики из соседних домов, в след за ними, и другие жители с факелами, вскоре показалась и Ойля с дочкой.

Сразу стало светло, а мои глаза не сразу привыкли к свету, однако я успел заметить, что на опушке леса кто-то был.

- Что вы задумали? – Поднял над землёй и сильно тряхнул разведчика.

Обмякшее тело вяло выскользнула из моих рук едва я понял, что он без сознания. Видимо от боли он отрубился, и я решил его обыскать. Мой огонь нанёс сильнейший урон в месте попадания, а всё остальное тело и одежда только слегка обгорели.

Я не нашёл у него ничего полезного, прежде чем его у меня отобрали селяне. Они были в ужасе от вида обгоревшего человека, и бабка-знахарка чем-то замазав обожжённые участки велела запереть его в сарае до утра.

Проснулся я уже днём и едва мой сонный мозг заработал я подскочил словно ошпаренный. И наспех натянув штаны пронёсся через кухню попутно пытаясь затолкать хлеб с маслом, стянутый со стола, себе в рот.

Несколько крепких мужиков, староста и старуха-знахарка были уже в сарае, а перед входом толпились другие селяне. Они расступались в стороны давая мне пройти и молодые девушки, да и постарше тоже, смущённо отводили взгляд при виде меня, красивого такого, идущего в рубахе с грудью на гало.

Войдя в сарай я вытащил из лежащей у входа охапки хвороста прутик и собирая волосы в пучок спросил: