— Я просто тренировалась ходить и вот…

— Не рано? — Александр изучающе рассматривал Светлану, и в отличие от князя, его взгляд даже не зацепился за низкий ворот сорочки. — Вы только сегодня пришли в себя.

— Поздно! — возразила она. — Поздно на целый месяц. И не бойтесь за меня — я свои силы знаю.

Александр серьезно кивнул:

— Я знаю, вы боец, но от охраны вы зря отказались — того, кто покушался на вас, еще не нашли. — Он поднял с пола белые астры, которые, надо полагать, выронил, когда принялся спасать Светлану. Он смахнул с цветов, завернутых в плотную белую бумагу, растаявшие капельки снега и пыль, критически осмотрел букет и снова извинился: — простите за цветы. Нелепо вышло…

Она требовательно протянула руки к букету:

— Ничего страшного. Я люблю астры. Особенно белые.

Кажется, она сказала что-то не то — Александр нахмурился, упираясь взглядом в тумбочку, благоухающую розами. Не астры же, принесенные ему в палату, он вспомнил? Он не должен это помнить. Совсем не должен.

— Я присяду?

— Конечно, — вспомнила правила приличия Светлана, незаметно вдыхая горьковатый аромат астр.

Александр придвинул к кровати стул и устало опустился на него. Нельзя было не заметить — этот месяц тяжело дался ему: он похудел, осунулся, у него прорезались новые морщинки между бровей, под глазами залегли темные круги. Наверное, на службе трудности, не иначе.

— Светлана Алексеевна, я рад, что вам гораздо лучше. Мне до сих пор, и парням тоже… Точнее Демьяну и Владимиру… — Слова с трудом подчинялись ему, словно он боялся задеть Светлану или сказать лишнего. — Нам до сих пор стыдно и больно, что с вами такое случилось. Что мы не смогли защитить вас.

Ей стало грустно — Сашка изменил себе.

— Разве вы из тех, кто считает, что женщины не имеют права совершать подвиги?

На Вдовьем мысе он считал иначе.

Александр пытливо посмотрел на неё, словно он что-то пытался вспомнить и не мог:

— Нет. Любой человек имеет право на подвиг. Только это не значит, что окружающим от этого понимания менее больно.

Светлана сказала очевидное, чтобы успокоить Сашку:

— Вы знаете, кто я. А я знаю, кто вы. Я бы, быть может, и вытащила вас в кромеж, спасая от светоча, но до больницы точно не дотащила. Все, что ни делается, — все к лучшему, поверьте. Вы бы не выжили. На это и был расчет того, кто спрятал светоч в корзине.

Александр свел брови над переносицей:

— Боюсь, что покушались не на меня.

Светлана предупредила его следующий вопрос:

— У меня нет врагов. Сейчас нет. Тех, кто хотел бы меня убить, точно нет. Или я нажила врага во время ликвидации землетрясения, но не заметила этого. Кроме того, спешу напомнить: многие знают, что Демьян не внимателен на месте преступления и…

— … и потому самые простые версии с попыткой убийства Петрова, Синицы, урядника Кротова я уже исключил. Как исключил, что светоч — дело рук Семеновой, так звали погибшую в лесу. Связи между Семеновой и светочем нет. На тот момент она была мертва уже несколько дней.

Светлана тяжело вздохнула:

— Остались мы с вами?

Он подтвердил кивком:

— Остались лишь мы с вами. И если я своих врагов знаю, и знаю, что их не было в Суходольске, то про ваших мало что известно. Это точно не потомки графа Кальтенбруннера — я проверял. Остальных ваших врагов Михаил Константинович не знает.

— Что сказал Матвей Николаевич?

— Он отстранен от расследования.

Такого ответа Светлана не ожидала — она вскинулась:

— Простите? Почему⁈

— Он юродивый, — просто ответил Александр.

— И что? Чистый светоч, без эфирного отпечатка создателя-мага, как было у Ермиловки, может создать любой церковник…

Он подхватил её мысль:

— … любой истово верующий. И юродивый. Матвей Рокотов — юродивый. У него нет алиби на ночь перед преступлением у Ермиловки, он дал вам неправильное предсказание. И он юродивый, который легко может создать светоч.

— У него нет причин меня убивать!

— Мы не знаем, кто за ним стоит.

Светлана уперлась — в Матвея она верила:

— За каждым кто-то стоит. За Михаилом Волковым — его род и отец. За вами — кромешники. За мной…

— Тоже кромешники? — предположил Александр. Скрывать после того, как использовала тьму, свое происхождение было глупо. Светлана честно призналась:

— Григорий Кошка. За мной стоит Григорий Кошка — он мой отец. За любым человеком кто-то есть. Это не повод…

Александр твердо сказал, перебивая Светлану:

— Рокотов — это фамилия по матери. По отцу Рокотов — Юсупов. В его родственниках много Романовых, давно конкурирующих за престол с Рюриковичами.

Она отмахнулась, надеясь, что почти искренно:

— Где я и где престол. Я простой маг управы Суходольска…

— А Рокотову выхлопотали назначение сюда как раз Юсуповы. Простите, Светлана Алексеевна, но пока расследование веду я, мне и решать, кто опасен для вас, а кто нет.

Она протянула астры обратно Александру:

— Мое мнение не учитывается, да?

Громов уперся взглядом в пол, буравя носки до глянца вычищенных сапог:

— Простите. — Букет обратно он не принял.

— Матвей мой друг! — продолжила настаивать Светлана. — Нравится вам это или нет. Я имею право встретиться с ним. Вам меня не остановить.

Александр оторвал взгляд от сапог и посмотрел прямо в её глаза:

— Тогда позволите быть с вами рядом во время встречи с Рокотовым? Я хочу лишь обезопасить вас. Зря вы отказались от охраны.

— Её оплачивал князь Волков. Я не могу себе позволить зависеть от него.

— Охрану в том числе оплачивал и я. От меня вы тоже не хотите зависеть?

Светлана замолкла, не зная, что сказать. Она устала, как физически, так и морально, — лопнула, словно воздушный шарик, и все её силы улетели прочь. Была радость от прихода Сашки, но вся прошла, растаяла без следа. Голова ныла, мышцы ног тянуло, в животе продолжал тлеть уголек. Ей не хотелось спорить и что-то доказывать, тем более Александру. Как-то в этот раз они неправильно столкнулись своими судьбами. Мужчины нужны, чтобы помогать решать трудности, а не создавать новые, причем на пустом месте. Матвей не тот, кто её предаст. Он пошел на слишком большие жертвы, чтобы помочь ей, и нежелание Александра это понять бесило. Хотя нет, не бесило, не злило, просто лишило сил.

В палате висела тишина, которую Светлана не собиралась разбивать. Пусть Александр сам выпутывается из этого липкого, порождающего недоверие, затянувшегося молчания. Светлана имеет право быть капризной — она еще не отошла от ранения. Когда-то давно Александр безмерно удивил её, сказав, что доверяет ей, потому что она никак это самое доверие не нарушила. Так вот: Матвей ни разу не подвел Светлану. Он ни разу её не предал. Что бы Александр ни думал о Матвее, она будет верить в невиновность Рокотова. Быстро нарастающая между ней и Александром стена подозрения её не волновала. Просто так бывает — внезапно оказалось, что они слишком разные. Хорошо, что это выяснилось сейчас, а не позже.

Александр задумчиво посмотрел на Светлану и, кажется, смирился с её упрямством:

— Я телефонирую Рокотову, но учтите — я буду под дверьми палаты, я буду этой ночью охранять вас. Мне не нравится то, что происходит. Это дурно пахнет. Светоч слишком страшный способ убить. Он уничтожает душу. Это не то, что обычно применяют для убийства. Все слишком серьезно, Светлана Алексеевна. Я… — он неожиданно смешался и поправился: — и Михаил Константинович, и Константин Львович, и пар… И Петров с Синицей — мы все очень волнуемся за вас.

Пока она решала, что ответить ему, он резко встал и достал из кармана шинели кристальник:

— Прошу прощения… Я сейчас телефонирую Рокотову. Сообщу, что вы хотите его видеть. — Александр отошел к окну, за которым стремительно темнело. Ночь вступала в свои права. В парке зажигались фонари, тревожа душу желтоватым, болезненным светом. Метель усиливалась, порывами ветра стуча в стекла.