— Вы думаете: от него избавились? Может, черный кафтан и будет выгоднее смотреться, чем мундир, на Громове, но что-то мне подсказывает, что Громов не будет смотреться в нем. — И приспешница поменяла тему, показывая, что не только Светлана так умеет: — Кстати, о каком вызове вы говорили Аксенову? Сегодня мое дежурство! Если кто-то из управы и требуется в больнице, то сегодня мое дежурство и все вызовы — мои.

— Вы умеете ходить кромежем? — только и спросила Светлана, быстро одеваясь — как-то четверть часа пронеслась абсолютно незаметно и столь же бестолково. Она только и умудрилась поругаться с Аксеновым и Дальногорской.

Екатерина Андреевна мрачно напутствовала, смиряясь с Муратово и больницей:

— Ваша взяла… Постарайтесь там не найти приключений. Очень постарайтесь, хорошо? Змей уже сегодня был.

— Постараюсь, — улыбнулась Светлана, шагая в кромеж. Она заметила, как в магуправу зашел мальчишка-посыльный с букетом белых астр в руках. Сегодня это был какой-то кустовой сорт. С Сашей все в порядке, поняла она. Он просто заметался по своим делам. А ей нужно заняться своими.

Кромеж легко принял команду из четырех медсестер и двух докторов: вместе с Авдеевым в Муратово отправился и Лицын, заставляя Светлану вспоминать, что и Голицыны могут следить за ней — ведь еще в сентябре при знакомстве с хирургом она удивилась, что бастардам Голицыных делать так далеко от столицы? Удивилась и не придала этому никакого значения. Вот же наивная растяпа! Верила, что надежно спряталась. Ничего, впредь наука быть внимательнее.

Муратово встретило бабьим плачем, детскими криками и стонами боли, запашком дыма от печей и соленым, густым ароматом крови, морозом, кусающим за щеки, рдяными каплями крови, прожигающими сугробы до пожухлой травы, кислым привкусом страха — волки без причин не нападают на людей. Тут прошелся в дикой жатве смерти или бешеный волк, или волкодлак. Проверить последнее не получилось — магдетектор, обязательный в селе, был сломан слишком давно, чтобы что-то фиксировать.

Искалеченные, искусанные дети, мечась без сил от боли, лежали прямо на полу в школьном классе — парты бестолково кто-то сдвинул к стенам. Весь пол был в крови. Медсестры и хирурги спешно носились между детьми, кладя на грудь какие-то разноцветные листки. Деревенских баб оттеснили к двери, чтобы не мешали. Те только тихо молились — Авдеев бывает несдержан на язык.

Светлана отошла к подслеповатому из-за сплошной наледи окну, чтобы не мешать — ни в лечении, ни в десмургии она ничего не понимала. Оставалось только ждать, когда сформируются группы и детям окажут хоть какую-то помощь. Тащить через кромеж истекающих кровью — не самая лучшая затея. В Нави кто только не бродит…

Рядом на полу застонал парень — страда закончилась, и в школу отпустили даже тех, кого считали почти взрослыми. Светлана присела возле него, тьмой затягивая страшную рану на животе — почему-то доктора, положив ему красный листок на грудь, больше к нему не спешили, занимаясь другими.

— Я его ножом… Проткнул… Убил? Я его убил? — пробормотал парень.

— Шшш! Молчи. Береги силы. Ты молодец, что дал волку отпор.

Он окровавленными пальцами попытался вцепиться в руку Светланы:

— Я не хочу умирать от водобоязни…

Она поправила на лбу потные волосы совсем еще мальчишки — лет пятнадцать, шестнадцать от силы:

— Не умрешь. Сейчас бешенство лечится. Потерпи чуть-чуть.

Парень моргнул глазами и, кажется, потерял сознание. В который раз Светлана пожалела о своем глупом даре: убивать умеет любой, лечить сложнее и нужнее. От стонов и плача хотелось заткнуть уши или бежать прочь, делая то, что точно умеет. Только бежать нельзя. Надо дождаться команды Авдеева…

Переправив раненых детей в Суходольск, нужно будет вернуться сюда, чтобы убедиться, что тут не поохотился волкодлак. Может даже этого неведомого профессора Репнина с его практикантами сюда захватить — пусть сходу и займутся практикой. Светлана ходила как-то на волкодлака — его сложно вычислить среди людей. Только по свежим следам и вылавливают… Тех же Волковых сколько столетий в подобном подозревают, но ни разу не заловили. А не пойман — не волкодлак, во всяком случае когда ты княжеского рода.

Светлана прикоснулась к ледяному окну, оттаивая в снежной наледи кружок, через который была видна улица. Мужчины, жившие в селе, судя по лыжне вдоль уходящих в лес волчьих следов, уже вышли на охоту. Светлана нахмурилась и выскочила из жара класса. У неё есть несколько минут, и она использует их правильно. Она присела перед одним из волчьих следов и подсветила его эфиром, как когда-то делала для Саши в Сосновском парке. Тогда это далось тяжело, чуть не отправив её в небытие, сейчас… Светлана, покачнувшись встала. Сейчас это тоже было трудно: следы вытянули из неё слишком много сил — это был след колдуна, а не волка.

— Где вас носит⁈ — вылетел на улицу Авдеев. — Мы перевязали самые тяжелые раны, рассортировали по срочности переправки в больницу и ждем только вас!

К хорошему быстро привыкают. Еще полчаса назад Авдеев поди гадал, сколько из раненых доживет до их приезда в Муратово, а сейчас и минуты не мог подождать.

— Уже иду… — она мысленно одернула себя: Авдеев имел право орать на неё — речь идет о детских жизнях!

Она вернулась в класс и принялась самых тяжелых, в том числе и парня с разорванным животом, утягивать в кромеж. Кромеж не отзывался. Его словно не было. Саша говорил, что кромеж своеволен, но не сегодня и не так!

Она закрыла глаза и снова, как в первый раз пыталась нащупать кромеж. Она представляла пальцы Саши в своей руке. Саша тянул её за собой, как когда-то в лесу леший. Шаг за шагом. Домой.

Кромеж не отзывался. Больно стукнувшись ногой об стену — дальше шагать было некуда, она выругалась:

— Холера!

Авдеев все понял:

— Работаем по первоначальному плану. Инесса Витольдовна, давайте разворачивать операционную… Семен Семеныч, мыться!

И на оперстол взяли отнюдь не мальчишек, которых Светлана должна была переправить в больницу первыми. Их не взяли даже вторыми, когда Светлана закрыла глаза одного из не дождавшихся помощи. Авдеев лишь рыкнул в ответ на замечание Светланы, велев не лезть туда, где она ничего не понимает.

— Это агонирующие, — тихо пояснила Светлане одна из медсестер, буквально пойманная за рукав белого халата, чтобы не убежала без ответа. — Их будут оперировать последними — если выживут. Правила сортировки.

Что-то эти правила Светлане не понравились. Только что делать с этим, она не знала.

Кромеж так и не отзывался. Может, потому что она устала. Может, потому что змей выпил из неё все силы. Может, потому что живший тут колдун и волкодлак считал, что это его земли, и не Светлане тут командовать.

Чтобы не мешать хирургам бессмысленным шаганием из угла в угол в поисках кромежа, Светлана вырвалась на улицу. Волчьи следы продолжали светиться.

— Думаешь, это твоя земля? Думаешь, ты тут все контролируешь? Что ж. Жди — я иду. Убивать — это все, что я умею хорошо!

Тусклое, белое, словно бельмо, солнце висело в сером, неряшливом небе, то и дело пропадая за облаками. Хорошо быть таким слепым солнцем — висишь в небе и ничего, что под твоими ногами творится, не замечаешь. Очень удобно. А еще и слуги прилетают, и заметают кровь и грязь свежими снежинками, прям как сейчас. Небо вот-вот затянет тучами, и рябиновые пятна на земле спрячет новый снег. И кровью пахнуть перестанет. И снова все будет хорошо и благолепно, но не для живущих тут, не для потерявших своих детей родителей.

Светлана вздохнула. Отец и вся их семья были таким вот солнцем: слепым и уверенным во всеобщем благоденствии.

Жандармы давно должны были вычислить живущего тут колдуна — это их обязанность. Только кто-то им давал на лапу, чтобы этого не замечали. Впрочем, магуправа тоже хороша! Привыкли, что в Суходольске все тихо и чинно. Может даже, Смирнов сам брал взятки от местного колдуна — сейчас уже и не узнать. Из-за взяток ли, или привычного российского головотяпства «и так сойдет!», магдетектор не меняли и не ремонтировали, и старосте, и всем прочим комиссиям было все равно.