Яр несколько секунд молчал, а затем предложил:

— Можно предоставлять различные ложные сведения разным подозреваемым и следить, кто…

— …какой воспользуется. Я уже это сделала. На всех местах, которые я назвала… — Бойрианн застыла, осознавая страшную правду: — Нет… Не на всех местах… Я назвала ещё одно место…

Девушка бросилась на улицу, её сердце бешено колотилось. Она поняла. Правда ударила её, как молния в самую сердцевину мыслей. Как это могло быть иначе? Конечно, шпионом мог быть тот, кого она уже знает. Кто нанесёт ей максимальный урон, лишив друга. Она проклята. Слёзы текли по щекам Бойрианн, в висках что-то стучало, повторяя ритм сердца, когда она бежала на площадь Меча Света. Место, которое она назвала Марианне.

Она действительно оказалась там. Скукожилась на грязной земле, в липком фиолетовом снегу, и, закрыв голову руками, и причитала: “Мамочки, мамочки”. Рядом валялись другие тела Траурников, кроме одного — тела мистерия Страха. В данный момент оно пыталось разбросать обломки мостовой.

— Ты… ты… шпион? — Бойрианн запыхалась после бега.

Страх повернул голову, медленно захлопал в ладоши, затем развернулся к ней всем телом и произнёс с дразнящей учтивостью:

— Поздравляю, “шпионка”. Ты нашла меня. В конце концов.

— Эм… Я говорила с Марианной, — Бойрианн заморгала.

— О, — Страх замер. — Неловко вышло.

В действительно неловкую сцену ворвался отряд Траурников.

— Они начали движение, нужно… — начал один из них, но прервался на собственный крик.

Его спутники тоже закричали. Криком людей, которые забыли социальные нормы. В них кричало что-то первобытное и дикое. Как альма, ткнувшаяся мордой в собственную смерть. Они бросились в стороны, а один схватился за грудь и упал лицом на землю. В самой Бойрианн что-то ёкнуло, она почувствовала, что-то тёмное, тягучее окутывало Страха, как злой дым, больший, чем он сам.

— А ты сильна, — канцлер-шут похвалил Бойрианн. — Но у меня совсем не осталось времени. Где неглектик?

— Думаю, теперь тебе придётся очень постараться, чтобы вновь завоевать моё доверие, — выдавила Бойрианн. — Или просто смирись с неудачей. Это легко. Поверь мне.

— Понимаешь, я пожертвовал слишком многим, чтобы потерпеть неудачу, — произнёс шпион безумцев и снял свою вуаль траура.

Его длинные большие уши (идеальные для подслушивания) оказались самыми нормальными на его… верхушке. Мешанина складок и морщин, в чьих глубинах потерялись глаза и нос, зубы были внешними органами, а на щеке тонкие чёрные непхильи пальцы нервно сжимались и разжимались. Даже без своих способностей этот вид вызывал страх. Именно для таких, как он, Траурники и закрывают лица.

— Ты выпил магроту… — прошептала Бойрианн. Она не была уверена, что чувствует: ужас от его вида или восхищение его решимостью.

— Где неглектик? — повторил канцлер-шут.

Пространство над ним ворочалось, прямо как над магротой. Бойрианн показалось, что в нём проступают образы чего-то, кого-то… Они менялись и перетекали друг в друга, словно привычные вещи в комнате, когда у тебя страшная лихорадка.

— Мамочки! Мамочки! — с новой силой запричитала Марианна.

Бойрианн ощутила страх, как множество иголочек колет её спину, как с неё стекают струйки холодного пота, как пересыхает горло, но… не так, чтобы этот страх стоил крика или каких-то действий. Довольно слабый страх, больше даже переживание или волнение. Почему?

Девушка поняла. На неё не действуют негативные мысли! Потому что она сама — негативные мысли в мясной оболочке. Отчаянье, страх, ненависть — её старые детские друзья. Какой-то магически вызванный страх — ничто перед ужасом существования в теле Бойрианн.

— Ты — чудовище, — сказал мистерий. Слышать это из такого лица было немного обидно. — Теперь понятно, как ты стала матерью Сумасшествия.

Из-за его спины вышел полосатый человек. С закрытыми тканью рогами, синими полосами вдоль всего тела, улыбкой, готовой снова назвать её сиротой.

— Если это ты настоящий, то выбрал очень тупой жизненный путь, — прошептала Бойрианн.

Полосатый человек тут же растворился в воздухе. Он был уже пройденным этапом жизни девушки. На его место выступил Мрачноглаз, нежно обнимающий за талию Принцессу.

— Как же я тебя ненавижу, предательская дрянь, — произнёс он голосом, пропитанным отвращением, и, наклонив Принцессу, слился с ней поцелуем.

Обидно, но переживу. Бойрианн и не рассчитывала на любовь в своей жизни. К тому же, это была лишь иллюзия. Это Принцесса бы его поцеловала, а он бы начал размышлять, что значит этот тонкий намёк.

— Глупый иллюзорный Мрачноглаз, твоё существование бессмысленно.

Иллюзии рассеялись в воздухе, и перед Бойрианн предстала её первая мать.

— Это из-за тебя мы… — начала говорить она, раскрывая сомкнутую ладонь.

— НЕЕЕЕЕТ! — закричала Бойрианн. Если мать раскроет ладонь и договорит свою фразу до конца, то всё будет кончено.

Бойрианн, схватив камень, с силой бросила его в иллюзию. Камень, естественно, прошёл сквозь неё и попал прямо в мешанину Страха. Он пошатнулся, и мать исчезла. Вместе с ней исчезло и окружающее невидимое давление, которое девушка почувствовала, только потеряв.

Ещё один камень полетел в шпиона безумцев, а за ним ещё и ещё. Камень. Камень. Камень. Камень… В разрушенной мостовой в них недостатка не было.

Только руки Марианны остановили Бойрианн от возведения кургана на трупе канцлер-шута из камней от мостовой.

— Я убила! Убила… — Бойрианн обратила своё заплаканное лицо на подругу.

— Конечно, пирожочек. Ты молодец.

— Нет, это я убила своих родителей. Я принесла им ключ!

Марианна не нашла, что ответить, кроме объятий.

-//-

— Мы действительно собираемся убивать своих? — спросил трибун Набука со своим характерным южным акцентом. Но даже через акцент был слышен страх ответа.

— Да, — ответил Свеча. За неимением глаз он не мог ни моргать, ни отводить взгляд. — Зачем мы притащились сюда, да ещё с катапультами?

Они стояли на фиолетовом холме, обозревая свою армию, растянувшуюся по равнине. Вдалеке возвышались стены Столицы, казавшиеся неприступными, но Свеча знал, что они уже были захвачены Траурниками.

— Просто напугать. Заявить серьезность наших намерений, — предположил трибун.

— Ты думаешь, атака не покажет серьёзность наших намерений? — Свеча замолчал, а затем всё же решил добавить немного кристаллов вкуса в эту мегагрибную похлёбку: — Но у нас есть ещё шанс снова объединиться. Если не прольём слишком много крови. Есть у меня такая надежда.

— Легат! — подбежал курсориус, запыхавшись. — К нам летит тот большой корабль.

— Это не входило в наши планы, — пламя Свечи заколебалось. — Что он здесь забыл?

— Он же наш союзник. Разве не хорошо, если наши войска будут усилены? — спросил Набука.

Свеча только повернулся к нему. Иногда он жалел, что его пламя не способно выражать эмоции.

— Это ещё не всё, легат. Та женщина из Хреба не хочет ждать. Она идёт к городу. Да вон она, — курсориус указал на тёмную фигурку, решительно пробирающуюся через снег в сторону Столицы.

— А раньше не мог сказать и показать? — разозлился Свеча. — Почему её не остановили?

— Она ведь сверхмощный пиромант. Императорского класса, говорят, — испуганный посланник отступил на шаг. — К таким могут приближаться только Траурники, обладающие защитой от огня. У нас из таких только вы, легат.

— Магия! — Свеча сорвался с места.

Он догнал её на подступах к стене. К счастью, мятежники не стали их атаковать сверху, иначе битва была бы неизбежна.

— Что ты делаешь, безумица? Ты нарушаешь наши планы осады! — крикнул Свеча, его пламя вспыхнуло ярче.

Безумица только оглянулась и продолжила пробираться по сугробам:

— В осаде нет необходимости. Этот город укрывает кое-кого, поэтому я сотру его с лица земли.

— Никаких стираний городов! По крайней мере, без моего приказа! — Свеча схватил зелёную женщину за руку.