— Тот некромант неудачно попытался применить заклинание? Или всё ещё последствия магробури? — невинно предположил Мрачноглаз.

Гримстих подозрительно посмотрела на него, но ничего не сказала. Они вместе пошли сражаться за корабль. Теперь, когда атака была только с одной стороны, все смогли сражаться в полную силу.

Смешинка, с помощью Дреки, перелетела на другой корабль и через одну пятую часа убила там всех заново. Червебог пристал к этому кораблю, и команда обшарила и забрала кучу ценностей оттуда. На всякий случай они раскололи цветочный корабль, что заняло ещё немного времени для разворота, маневрирования и разгона. Некромант, запутавшийся в растениях, всё это время кричал, но удалось понять только его последнюю фразу, когда Червебог уже входил в цветущий борт:

— Смерть — всего лишь дверь, и я открою её снова!

Никто не спрашивал о внезапном превращении корабля в густой сад. Это было странно, но сыграло им на руку. Лучше не привлекать к их внезапной удаче внимание, а то кто-нибудь из выживших богов заметит и решит уравновесить. Ногти Мрачноглаза действительно стали когтями, но Трансформо смог превратить их магией мясницкого тесака обратно во что-то похожее на человеческие ногти. Пёрышки Мрачноглаз выдрал сам, оставив трудно объяснимые ранки.

***

— Это они! — воскликнул Сэйфо, указывая на что-то вдалеке. — Они!

Мрачноглаз, прищурившись, увидел тёмный край земли и небольшие столбики, стоящие на ней.

— Путеводные колоссы! — уточнил Сэйфо, догадавшись, что пустынники не знают о таких заслуживающих восклицаний вещах.

— Это статуи ног, — Гримстих всматривалась в путеводных колоссов, её зрачки (и так огромных глаз) нечеловечески расширились. — Кажется, они сделаны из обсидиана и достигают примерно тридцати метров в высоту. Если судить по вашим пропорциям, статуи могли достигать 120 метров. Ай да люди! Молодцы!

Земля словно расплавилась, но не могла определиться, течь ей или оставаться твёрдой. Она разделялась, пропуская воду вглубь себя, а на берегах возвышались массивные ноги из чёрного материала, поглощавшие большую часть видимого мира. Волны, омывающие эти монументы, начали напоминать растревоженную пальцем лужу.

Мрачноглаз вспомнил о родной достопримечательности — гигантской каменной руке, торчащей из земли. Но теперь слово "гигантская" казалось совершенно неуместным в присутствии этих ног. Та рука могла бы стать лишь частью игрушки для таких настоящих гигантов, если бы те ещё имели тела. Сам парень, конечно, ощущал себя ползучим роевиком.

— Добро пожаловать в земли огня, — торжественно провозгласил Сэйфо, который, как только увидел эти ноги, сдерживал желание сказать эти драматические слова. Все из вежливости сделали вид, что не догадались об этом.

Необязательный комментарий автора: Как я буду переводить “ всегда, всегдашеньки”? Как “ forever, forevermore ”, но это будет звучать великолепно, а не как у меня.

В разговоре с некромантом я опасно приблизился к буффонаде и фарсу, но давайте спишем на стресс Мрачника в этот момент.

В этой главе они уже должны были прибыть в земли огня, но две случайные встречи очень сильно разрослись.

Второй акт завершился, но в путешествии Мрачноглаза ещё конь не валялся. Придётся завершить его в следующих главах и приступать к развязкам других сюжетных линий, а там финальная битва маячит на горизонте.

Айго

Айго бессмысленно тащил своё тело по острову, пиная камень перед собой. Остров до сих пор праздновал смену правительства гуляющими людьми, кострами из флагов (сколько же их было?) и витающим в воздухе всеобщим весельем. А ведь он специально выбрал этот забытый лжебогами остров посреди забытого лжебогами водного пространства, чтобы быть вдали от завоеваний и отвоеваний. Но и здесь смертельная опасность в виде сражений настигла его, а ведь он уже давно потерял свой шлем — наиглавнейшую защиту, по его мнению.

Жители острова теперь ходили гордо, высоко подняв голову, и улыбались. Айго поймал себя на том, что тоже улыбается, глядя на группу смеющихся девушек (одна из них прятала лицо за чёрными волосами, что показалось Айго смутно знакомым). Шут заставил себя опустить уголки губ. Он не заслужил разделять эту радость. Он просто сбежал. Как всегда. Это уже становится привычкой.

Ему казалось, что, несмотря на разные начальные точки и направления, он всегда убегает от одного и того же — от рыцарства, единственного, от чего он не хотел отдаляться, а наоборот. Но трусливые побеги происходили сами собой, его ногами, без советования с разумом.

Сам не заметив как, он оказался у забора вокруг огромной плачущей каменной головы. Возможно, его притянуло сюда настроение статуи, которое он внутренне разделял. Островитяне устанавливали ещё статуи у входа к этой голове. Последние намёки для тех, кто ещё не понял, как они обожают обтёсывать камни в человеческие формы.

Каменные статуи были намного меньше, сопоставимы с человеческим ростом, но чтобы их поставить, многочисленные люди натягивали привязанные к ним верёвки. Один возвышающийся громила с чешуйчатой спиной делал большую часть работы, но и к нему самому были привязаны верёвки, которые натягивали люди. Всё-таки чудная у них культура и традиции.

— Эй, господин в броне! Вы были в том баре, где началось восстание! Вы ещё куда-то ушли очень быстрыми шагами! — крикнул ему кто-то из толпы.

Айго на всякий случай огляделся в поисках других спешивших из мятежных баров господинов в броне, но на такие совпадения можно было не надеяться.

— А, наверное, вы поняли, к чему идёт всё дело, даже раньше нас, и направились сражаться с главными силами захватчиков. Вы ведь такой могучий воин, — их толпы вышел островитянин с голым торсом и в травяной шляпе. Он решил отдохнуть от тяжкой работы и прислонился к ближайшему зданию. — Вот почему нам было так легко, да?

Шут уже хотел ответить, но тут он заметил, что у двух статуй лица напоминают лица Дары и того её парня, как там его звали? Какое-то примитивное имя, как у людей из племени. Их казнили Траурники, потому что он сбежал. А если бы он не сбежал, что бы было? Установили бы ему статую, ну хоть маленькую? Хотя бы статуэтку на прикроватную тумбочку? Ладно, он бы и фигурке, умещающейся в ладони, был рад. Но статуи устанавливаются этим детям и… прямоходящей крысе? Двум зомби? Одна статуя уже была почти разрушена, и её руки висели отдельно от тела на арматурах. Это искусство теперь такое?

— Ох, а вы любите выдержать драматическую паузу, мистический господин, — привлёк внимание благожелательный островитянин, который всё ещё ждал ответа. — Правильно, нужно уметь продавать себя. Ждут ответа, значит, внимательны к вам, а значит, уважают.

Айго посмотрел на собеседника и дал ответ, который изначально не хотел давать.

Сангвин

Бешеная женщина встала на одну из золотых ладоней. Тяжело дыша, Сангвин вонзил свой меч меж пальцев золотой руки статуи, на которой стоял, и облокотился на него, прикрывая бок, из которого слишком расточительно вытекала кровь. Но не всё так плохо — если бы он был простым смертным, то уже воспользовался бы своей смертной способностью умирать.

Женщина в стальном нагруднике и волнистыми волосами спокойно стояла, отдыхая или давая возможность отдохнуть своему сопернику (или решила насладиться видами расколотого пейзажа вокруг). У вампира были очень сильные подозрения, что она просто играется с ним. Не простая смертная, это точно. Возможно, лжебогиня или персонификация стихии: бури или цунами. И до сих пор она не сказала ни слова.

Они забрались на огромную, просевшую в землю золотую статую с множеством рук. Он бы уже сбежал, если бы этот монстр в человеческом обличье не хотел украсть демонический глаз (или, как бы сейчас его назвали, магический глаз. Но он и был магический, как Сангвин понял. Глупые новые ругательства!). Этот глаз был важен для какого-то племени монстров, которые напоминали использованные вещи и допереломных животных. А ему надо поддерживать репутацию благородного рыцаря, чтобы никто не понял, что он кровососущая тварь, паразит человеческих размеров. Такой никогда не будет благородным, поэтому его маскарад идеален.