При этих словах Ира, как обычно, всего лишь рассмеялась. А сейчас что смешного я сказала?

— Уверена, целуешься ты прекрасно! Только, чур, проверять не буду! — Она даже отодвинулась немного от меня, на всякий случай. — Ринусь, какой же ты еще ребенок, честное слово! Ты совсем не знаешь мужчин. Аркаша — не тот человек, который будет строчить пылкие СМС-ки в три часа ночи. Или спускаться с крыши на балкон, чтобы подарить букет цветов. Или творить прочую ерунду, лишь бы произвести впечатление на понравившуюся девушку.

— Разве это ерунда? По-моему, очень даже романтично.

— Конечно, романтично, если тебе семнадцать. Но Девятов вполне себе взрослый, сформировавшийся мужик. И для него на первом месте такие понятия, как тактичность, вежливость, чуткость и понимание. Поверь мне, он просто напридумывал себе какую-нибудь фигню про личные границы, дистанцию и еще что-нибудь, что мне даже в голову сейчас не приходит. Когда у вас следующая репетиция?

— Там все сложно. У нас концерт перенесли. Сейчас и репетировать-то вместе особого смысла нет.

— Перенесли, не отменили же. — Подруга умела найти положительные моменты в любой ситуации. — Значит, объявится.

— Когда еще это случится… — протянула я, взгрустнув. — У меня выступление завтра с оркестром в Малом зале. Я ему даже сообщение отправила с приглашением, а оно до сих пор непрочитанное висит. Настроение ни к черту.

Ира строго посмотрела на меня, укоризненно наставив кончик чайной ложечки, словно это была указка.

— А вот это брось. Возьми себя в руки и отыграй так, чтобы у всех челюсти попадали!

— Да уже играла когда-то, — пробормотала я так тихо, чтобы Ира не услышала, посмотрела на часы и поднялась из-за стола.

Ладно, что накручиваться понапрасну? Тем более, работу никто не отменял. Сегодня генеральный прогон перед завтрашним вечером. Ира права, нужно собраться. Завтра на сцене снова будет выступать Васильева!

— Выступать будет Васильева, что тут непонятного?!

Резкий сухой тон Витальича, доносившийся из приоткрытой двери, заставил меня остановиться прямо посреди коридора. Это он обо мне сейчас? Я замерла на месте, вся обратившись вслух, так и не постучав.

— А то, что Вика изначально была поставлена солисткой, — спокойно возразил ему декан фортепианного факультета. Его низкий трубный голос не узнать было просто невозможно. — Да, она болела, но это ничего не меняет! Всего лишь досадная случайность. Человеческий фактор, так сказать! Сейчас-то она в норме.

О, как интересно! Что вдруг случилось, что Лугин, собственной персоной, засуетился ради какой-то студентки?

— Миша, мы знаем друг друга уже больше двадцати лет! Я надеялся, что за это время между нами появилось не только взаимопонимание, но и уважение. Я не буду менять солистку за два часа до концерта!

Я осторожно заглянула в щель двери. Они стояли посреди маленькой комнаты, сверля друг друга взглядами. И если Лугин хотя бы старался казаться спокойным, то Сергей Витальевич, уже переодетый в черный концертный фрак с бабочкой, даже покраснел от возмущения. Казалось, еще чуть-чуть, и он перейдет от вербальных аргументов к физическим. Учитывая его возраст и массивную комплекцию декана, это было бы затруднительно.

— Сергей, ты не справедлив. Вика прошла конкурсный отбор на это место.

— Но репетировал я с Васильевой! — Дирижер упрямо наклонил седую голову, почти прижав подбородок к груди. — И выступать буду с ней!

Они молчали, хотя я видела, что у каждого много разных слов было готово сорваться с языка. Уверена, не самых цензурных.

— Сергей Витальевич, поймите и нас, — почти пропел высокий женский голос. Очень красивый: нежный и мелодичный. Его обладательницу я не видела. — Екатерина всего лишь аккомпаниатор. А я настоящая пианистка, лучшая на своем курсе. Лауреат международных конкурсов!

При этих словах она подошла к Лугину и коснулась его руки, словно требуя поддержки. Незаметно, так, чтобы Витальич не мог увидеть этот жест со своего ракурса. В отличие от меня. И я все поняла. Высокая, смуглая, утонченная брюнетка, с длинными волосами, блестящими, черными, красиво ниспадающими до самой поясницы. В атласном синем платье, подчеркивающим ее большую грудь. С глубоким вырезом сзади, приоткрывающим элегантную линию спины. В платье для выступлений. Она была уверена в том, что декан добьется своего. Потому что между ними точно что-то было.

Ах, ты ж, стерва музыкальная! Ты не «настоящая пианистка», ты сучка настоящая!

— Вы, сударыня, не влезайте, когда взрослые разговаривают. — Со студенткой пожилой мэтр мог позволить себе не церемониться, не тот статус. А выпирающие вперед и назад женские прелести его абсолютно не волновали. — У вас фортепианное отделение или вокал? Вот и держите свой рот закрытым! Ваши конкурсы все были сольные! У вас практики игры с оркестром вообще нет! Ноль!

— Сергей, соблюдай приличия! — Лугин повысил голос, как благородный рыцарь устремившись на защиту обиженной дамы. — Вика — моя лучшая ученица! У нее огромный талант!

«…В игре на самых разных инструментах. Не только клавишных», — подумала я, со злостью глядя на покрасневшую от возмущения приму. Задело даже не то, что она пыталась выпнуть меня из оркестра — хрен бы с ним — я изначально туда не хотела.

Но назвать концертмейстера аккомпаниатором?! Да что она о себе возомнила?!

— Еще раз повторяю: я репетировал с Васильевой и выступать буду с ней! Или не буду вовсе, а вы со Степашиной можете сами встать за пульт! Я добровольно яйца под гильотину класть не собираюсь! Это понятно?

— Понятно! — Голос Лугина рокотал, подобно грому, он был бешенстве. Но сделать ничего не мог, и от того бесился еще больше.

— Играет Васильева, — безапелляционным тоном подвел черту мэтр. — Пока я дирижер в этом оркестре, я решаю, кто будет в составе, а кто — нет. Точка.

Я поняла, что спор окончен, и сейчас они выйдут. Способа быстро исчезнуть из поля зрения не было, поэтому я решительно и громко постучала.

— Открыто! — раздался недовольный крик.

Я вошла в комнату и тут же почувствовала устремленные на меня потоки злости. Две пары глаз смотрели с ненавистью. Лугин — открыто, Вика — хорошо скрывая. Но не настолько хорошо, чтобы утаить от меня. Дирижер же просто еще не успел отойти от перепалки, поэтому встретил мое появление ворчливым взглядом из-под сведенных белых бровей.

— Добрый вечер, Сергей Витальевич. Здравствуйте, Михаил Евгеньевич, — поприветствовала я и декана. — Я вам не помешала?

— Нет! — Он презрительно сощурил глаза. — Я уже ухожу.

Удивительно, что вообще удостоил меня ответом. Когда я только перевелась с его факультета, он даже взглядом старался со мной не пересекаться при случайных встречах. Слишком много надежд было связано с моей карьерой. Слишком много было поставлено на внезапно захромавшую лошадь. Поэтому, узнав о моем решении, он сначала устроил страшный скандал, а потом и вовсе стал игнорировать. Словно подчеркивая, что вычеркнул неблагодарную ученицу из своей жизни. Вот и сейчас декан стремительно вылетел за дверь, даже не дожидаясь свою фаворитку, лишь бы не находиться со мной в одной комнате. Та, впрочем, и сама не торопилась оставить нас с маэстро наедине. Напротив, уверенно шагнула мне навстречу.

— Виктория, — представилась она, протягивая руку.

— Екатерина, — я ответила осторожным пожатием.

На несколько секунд наши взгляды встретились. Ее — хищный, цепкий. И мой — мягкий и спокойный. Опомнившись, я первая быстро отвела глаза, поворачиваясь к дирижеру.

— Васильева, ты что-то хотела?

— Только уточнить пару нюансов по концерту. Я сегодня утром просматривала партитуру. Как вы думаете, может быть в каденции…

— Все вопросы надо было на репетициях решать! — раздраженно перебил он меня, даже не дослушав. — Ты уже не сопливая студентка, а опытный исполнитель. Вот и покажи, на что способна.

— Я поняла вас. — Улыбнулась, извиняясь, и убрала ноты обратно в сумку. — Тогда я пойду к себе переодеваться и готовиться?