— Ты с ним знакома?
— С Аркашей-то? Так, немного. Учились на одном потоке. Нормальный он мужик, не без закидонов, конечно, но поет хорошо. Тебе понравится. А вечером мне все подробно расскажешь, что там у тебя стряслось!
— Вечером не могу, у меня еще одна репетиция с «народниками». — Я с грустью посмотрелась в зеркало, разглядывая помятое лицо и образовавшийся на голове беспорядок. — У тебя есть расческа?
— А завтра?
— Завтра опять с Девятовым.
— Что, целый день?
— Нет, вечером другие дела.
Завтра вечером была запись к психологу, которого я посещала последний месяц. И все ради парня. Не бросать же теперь сеансы на полпути, в самом деле?
— Послезавтра?
— Ты не поверишь…
— Не поверю! Двигай свою репетицию, дела, поминки, что там еще у тебя? Как хочешь, но в среду бухарим! С меня вино, с тебя рассказ. — Подруга раскрыла внушительную косметичку и, вытащив оттуда компактную щетку для волос, протянула ее мне. — Вот, держи.
— Я, между прочим, с утра почти полчаса мучилась, чтобы это гнездо хоть как-то уложить. А ты мне все испортила!
— Не гнездо, а волшебные рыжие локоны, — поправила меня Ира и нарочито кисло посмотрела на свое платиновое пикси, безумно стильное и красивое. — Эх, мне бы такое богатство, раз ты не ценишь!
— Не прибедняйся. — Я усиленно сражалась со своим «богатством». Незнакомая расческа завязла где-то в его недрах и ни в какую не выпутывалась. — Да что ж такое-то!
— Дай помогу, дуреха. Кто ж так дергает — без волос останешься!
— Ну и ладно…
— Я тебе покажу «ладно»! — одернула меня подруга и, выудив из своей бездонной сумочки палетку, хищно оскалилась: — Иди-ка сюда, будем из тебя красотку делать.
— Может, не надо? — пискнула я, нервно схватившись за воротник блузки.
— Надо-надо!
Она развернула меня лицом к зеркалу.
— Ты только посмотри, какая милашка! Сейчас только красноту с глаз уберем, темные круги замажем — и вообще загляденье будет!
Ира, воодушевленная предстоящей работой, принялась за дело. Быстро замаскировала следы недосыпа, тенями подчеркнула голубой цвет глаз и парой взмахов кисти обозначила скулы, которые на моем округлом лице были не особенно-то и выражены. Даже блеск на губы нанесла, отчего они стали казаться еще более пухлыми и маняще заблестели.
— Это не я, — пробормотала я, любуясь собственным отражением. — Таких чудес не бывает.
— Глупости, конечно ты! — Ира встала за моей спиной и принялась за комок непослушных волос. — Эх, жалко, шпилек нет… Тебе бы волосы поднять, чтобы шейка и плечики были видны — ни один мужик бы не устоял перед такой куколкой!
От ее слов и теплой заботы я невольно заулыбалась. Искренне, по-настоящему.
— А ямочки на щечках вообще любого с ума сведут! — не преминула добавить подруга, распутывая мои пряди.
— Так, Ир, стоп! — воскликнула я, отчаянно краснея. — А то я начну в ориентации сомневаться!
— Моей или твоей?
— Нашей. Меня тут парень бросил, хочу напомнить.
— Да-да, козел, помним, скорбим, помянем… В смысле, другого найдем, — пояснила она в ответ на мои округлившиеся глаза. — Хочешь, со Славкой познакомлю с дирижерского? Не мужик, а сказка! Да на такую конфетку как ты целый рой слететься должен!
Ага, как мухи на… Не хотелось бы, в общем. С одним — и то не справилась, куда мне еще?
— Не надо дирижера. У них палочки слишком… тонкие.
Мы посмотрели друг другу в глаза, зацепившись взглядами, с самыми серьезными лицами, на которые были способны. Но продержались секунд десять, все же в итоге сдавшись и захихикав над этой старой как клавесин шуткой.
— Все! — Довольная Ирка прицокнула языком и шустро сложила инвентарь обратно в сумочку. — Красота творит чудеса: вот ты уже и шутить начала! Теперь выдыхаем и идем работать. Поняла?
Я снова улыбнулась, более тепло. На этот раз незнакомке в зеркале.
Ирка, конечно, волшебница. Даже настроение улучшилось.
— Спасибо тебе.
***
День вошел в нормальное русло. Я сидела одна в маленькой аудитории. В ожидании нового напарника наигрывала предстоящие арии, одну за другой, вспоминая аккомпанементы. Удивительно, но после разговора с подругой я снова заиграла. Скованно и немного топорно, но сейчас и этого было достаточно. Тем более список был знакомый — почти все произведения я учила еще будучи студенткой, и сейчас нужно было просто освежить материал. Долбанный попсовый Моцарт, которого я никогда не любила! Позер, бабник и безалаберная выскочка. Музыка, конечно, местами интересная, но тот же Россини или Вагнер намного круче писали! Почему Девятов выбрал в программу Моцарта?!
Небольшие круглые часы, висевшие над пианино, показывали десять двадцать пять. Я раздраженно перелистнула страницу. «Еще пять минут и уйду. Пусть он хоть трижды звезда! Это свинство какое-то, будто у меня своих дел нет!» И стоило мне так подумать, как в дверь решительно постучали.
— Войдите! — громко сказала, прерывая игру и поворачиваясь на круглом винтовом табурете.
— Добрый день, — в комнату шагнул статный темноволосый мужчина, — извините за задержку. Встретил старую знакомую, как-то сам не заметил, что заболтался, и совсем забыл о времени.
— Ну что вы, пустяки! — поприветствовала я его, вставая и протягивая руку, с самой приветливой улыбкой из моего запаса. — Как вы добрались?
— Пробки сегодня — просто кошмар, — пожаловался он, закрывая дверь.
Первое, что оценила — рост. Вошедший был не просто высоким. Он был высоченным: метра два, не меньше. Широкоплечий, с красивой правильной осанкой. Приталенная белая рубашка подчеркивала рельефную фигуру. А узкие твидовые брюки песочного цвета вообще отлично смотрелись.
Осанке я не удивилась: среди певцов сутулых отродясь не было. Широким плечам и отсутствию пузика только порадовалась. Оперный бомонд таким редко мог похвастаться, им, мол, объем для диафрагмы нужен, а не пресс. Длинные темные волосы были стильно зачесаны назад. Аккуратно подстриженная бородка.
Прическу я оценила. А бороду захотела сбрить тут же. Вообще, мода на бороды у молодых мужчин за последнее время уже превысила границы разумного! Люди начали считать, что если ты успешный и состоятельный деловой человек, то непременно должен отпустить бороду. И ничего что даже сорока еще нет, как стоявшему передо мной индивиду, а борода добавляет пятачок сверху. А если встречался какой-нибудь хипстер моего возраста и младше, то растительность на лице заставляла содрогнуться в приступе ужаса. Про усы с закрученными кончиками вообще молчу. Бр-р!
— Васильева Екатерина Андреевна? — спросил он, тоже протягивая вперед широкую ладонь.
— Девятов Аркадий Сергеевич? — зеркально парировала я, вкладывая в нее свою. Рукопожатие оказалось неожиданно крепким и уверенным, а не привычно слабым, словно я не обычная девушка, а нежный хрупкий младенец, до которого и дотронуться-то страшно. Нормальная мужская хватка.
— Приятно познакомиться. — Вот голос у него был прекрасный. Баритон, мой любимый мужской тембр, мягкий, густой, бархатистый. Он мог бы звучать еще лучше, если бы не сквозивший через слово лед. Я слишком хорошо знала такой ровный, безэмоциональный тон. Снисходительно-отчужденный. Да чем я ему-то успела насолить? — Мне говорили, что вы талантливы, но никто не предупредил, что вы так красивы. Поработаем?
Он даже комплимент сделал мимоходом, дежурно. Как одолжение. И бороду все равно лучше бы сбрить!
— Первый день у нас и уже успели про меня разузнать? — спросила я с самым заинтересованным видом.
Густые брови почти сошлись на переносице.
— Я не специально, если вы на это намекаете. Встретил с утра Быстрицкую и заглянул к ней на приветственную чашечку чая. А она и поведала, с кем мне придется выступать. Кстати, Ирина Владимировна восторженно о вас отзывалась. Всячески хвалила как профессионала, а уж она-то разбирается в этом лучше многих. Возможно, у вас даже есть потенциал.
— Сомневаетесь?
