Первые комментарии были типичным срачем противников и сторонников ИИ, но их настроение быстро сменилось после первого же сообщения от автора видео.

- Тут какая-то хренотень, - на фоне трясущегося невнятного изображения говорил он, - За окном. Сейчас. Вот. Сами посмотрите.

Изображение зафиксировалось – и плотная чернота заполнила весь экран. Если бы не очертания окна вокруг нее, Виттория бы подумала, что у автора видео сломалась камера.

- Все просто черным-черно, - продолжал он, - Прямо сейчас я свечу туда фонариком, - камера на мгновение повернулась, выхватывая из темноты молодого парня, практически мальчишку, с едва проклюнувшейся бородой. В руках у него был обычный фонарик, - И вообще ничего не происходит.

Камера повернулась обратно и экран снова утонул в темноте.

- Какие-то чуваки собираются попробовать сходить к машинистам. Пойду с ними.

Еще несколько минут на видео ничего не происходило. Мелькали мужские и женские спины впереди оператора, если присмотреться – по бокам от них было видно очертания кресел вагонов, которые они проходили. Пока не…

- Это еще что за дерьмо… - голос оператора звучал ошарашенно. Люди перед ним остановились, а он, наоборот, медленно пошел вперед, поднимая телефон над головой.

Пустынный вагон эконома был словно разрезан напополам.

Та часть, на которой находился оператор, выглядела как обычный вагон. Пустые ряды сидений, ни намека ни на людей, ни на багаж.

На другой же стороне… Не было ничего.

Плотная чернота, похожая на вязкую жидкость. Переливающаяся. Накатывающая и отступающая мягкими волнами, словно море в штиль.

- Дайте попробую… - неуверенно сказал оператор, и на экране что-то промелькнуло.

Он швырнул что-то маленькое прямо в пасть этой черноты. Не раздалось ни звука. По черноте не пошла рябь. Не произошло абсолютно ничего.

Только маленький предмет исчез, едва соприкоснувшись с ней.

- Да что за… - пробормотал автор, и видео закончилось.

Дальше шел очередной вал бессмысленных комментариев от тех, кто точно ничего не знает. Дурацкие предположения всех мастей. Конспирологические теории. Виттория проматывала их не глядя, пока не наткнулась на еще одно видео.

От другого человека. С той же самой чернотой.

И еще на одно. И еще на одно. Их авторы были разными людьми, которые утверждали, что в данный момент находились в Готардском туннеле в разных поездах.

Но чернота за окнами и в вагонах была совершенно одинаковой.

Автор изначального поста вышел на связь только через полчаса. Он отчаянно ругался сквозь тяжелую одышку, словно после долгого бега. Камера тряслась и полутемный вагон едва было видно.

- Porco cazzo! Эта чернота, она везде. За окнами, в вагонах, везде! Даниэлла попыталась выйти через заднюю дверь – и теперь ее больше нет! Что за дерьмо здесь происходит?! Я сижу под креслом в последнем оставшемся вагоне и… Черт, я чувствую, как оно приближается! Этот гребанный холод, это гребанное ничто… Cazzo. Если я больше не выйду на связь, скажите Франческе, что я ее любил, чуваки. Пожалуйста.

Видео оборвалось – и больше ни одного сообщения от автора не было.

Зато был вал сообщений от других людей. Пассажиров. Их родственников и друзей. Постепенно первых становилось все меньше, а вторых все больше, а их комментарии становились все более и более истеричными.

Когда от ленты одинаковых сообщений начало рябить перед глазами, Виттория выдохнула:

- Зеппе, я не знаю. Я… - беглый вопросительный взгляд на Цезаря. Тот только недоуменно помотал головой в ответ, и она продолжила, - Мы ничего такого не видели. Мы просто стояли в туннеле несколько часов, а потом поезд поехал.

И за окном бегали те странные неизвестные типы, но часть паранойи Адель, видимо, передалась и Виттории – и говорить о них вслух по мессенджеру не хотелось.

- Два поезда до вас, - Джузеппе не смотрел в камеру, но куда-то поверх, - Три после. Сейчас, пишут, туннель закрыли. Ничего не понимаю…

Виттории не оставалось ничего, кроме как пожать плечами в ответ. Она видела то, что видела – и не могла утверждать ничего другого.

К утру все заголовки всех СМИ пестрили “обвалом Готардского туннеля” – а большинство из видео без следа пропали из соцсетей. Остались только те, где нельзя было разобрать ничего конкретного – а люди за кадром просто ругались, не обсуждая происходящее.

- Думаешь, это их работа? – спросил Цезарь, когда она рассказала ему об этом.

Кафе при отеле, возможно, было не лучшим местом для такого разговора – в отличие от Цюриха, здесь по-итальянски говорил каждый первый, - но держать в себе новое открытие было просто невозможно.

- Уверена на все сто, - Виттория кивнула и взяла с тарелки второй круассан, - Они точно так же сработали в Мюнхене.

- Это хорошо или плохо? – Цезарь лукаво вздернул бровь.

Но на этот раз подловить ее не удалось:

- Конкретно для нас – хорошо. Смотри, - она развернула телефон к нему.

- Эвакуация в Милан? – недоверчиво прищурившись, прочитал он.

Виттория кивнула:

- А как иначе. Туннель обвалился, в горах еще какая-то лавина сошла. Сейчас здесь полно наших туристов, если бы не объявили эвакуацию, сенат бы сожрали заживо.

Цезарь рассмеялся и помотал головой:

- Что-то никогда не меняется.

- Может быть, - Виттория даже не улыбнулась.

Осознание периодически догоняло ее и било со всей силы по голове – и сейчас была как раз та ситуация.

Их с сидевшим напротив Цезарем разделяло больше двух тысяч лет. Но все равно…

- Ну так эвакуация, и что? – вопрос вывел ее из этого странного транса.

Она помотала головой, прогоняя остатки заволакивавшего голову тумана:

- Мы сможем примазаться. Скажем, что попали в обвал, наши документы и вещи остались в поезде, сами едва выбрались. Надо только… - она принялась барабанить пальцами по столешнице.

- Что надо? – насторожился Цезарь.

- Чтобы все билось, - задумчиво протянула Виттория, - Короче, легенда такая. Ты – Джованни Кароцци, мой отец. У нас совпали отпуска, и мы поехали в Энгельберг, кататься на лыжах. Ехали на поезде Лугано – Базель, попали в обвал, выбрались из туннеля по рельсам, доехали сюда. Твои шрамы, если что, нам тоже на руку сыграют.

Цезарь слушал внимательно, не перебивая, и только когда она закончила сказал:

- Виттория, это все, конечно, замечательно, но я не говорю по-итальянски. Нас раскроют, как только я открою рот.

Виттория задумалась.

- Предлагаю делать вид, что ты с Сардинии, - наконец, предложила она, - Северяне все равно не поймут разницы.

Она не была даже наполовину уверена в том, что это сработает – но, как ни странно, никаких вопросов к Цезарю вообще не возникло. Так, словно миланские спасатели не могли отличить диалекты своего родного языка на слух и понять, что то, на чем говорил Цезарь, не являлось ни одним из них.

Они без труда затерялись среди толпы испуганных и покалеченных людей, попавших в лавину высоко в горах – и никто не обратил на них ни малейшего внимания.

По специальному гуманитарному коридору, автобусы без малейших проволочек пересекли обе границы за считанные минуты – и только после этого Виттория наконец-то смогла вздохнуть спокойно.

На севере – не на севере, но они все равно были дома.

Телефон ожил новым сообщением, едва автобус съехал с широкой кольцевой дороги, опоясывающей Милан, в переплетение улиц и проспектов.

A . Miller : привет, Виттория. Теперь моя очередь задавать странные вопросы. Не знаешь, твоего друга случайно сегодня не было в Альпах?

Виттория глупо моргнула. Неожиданный автор – и совершенно невозможное содержание самого сообщения. От удивления, она даже подсунула телефон под нос Цезарю, но тот все равно ничего не понял.

Немецкий язык так и оставался для него странным темным лесом, который почему-то записывали родными буквами.

V . Carrozzi : вот уж действительно странный вопрос. Допустим, а что?