Цезарь обернулся и нахмурился:

- Как?

Энергии не хватало даже на то, чтобы ткнуть в экран пальцем самой.

- Видишь там значок с тремя горизонтальными полосками? Сверху черный, посередине красный, внизу желтый? – сказала Виттория.

- Вижу, - отозвался Цезарь.

- Тыкай в него, появится список, выбирай тот, где три вертикальных, зеленый, белый и красный.

Дело сразу же пошло намного веселее. Уже спустя несколько минут он отошел от автомата с двумя билетами до Фридрихсхафена в руках, и Виттория смогла с чистой совестью лечь на ближайшую скамейку и провалиться в черноту сна без сновидений.

Когда в черноте появился голос, она не сразу поняла, что происходит.

- …вставай. Наш… объявили.

Глаза распахнулись – и ей понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, где она, и чья рука трясет ее за плечо.

- Что случилось? – протерев глаза, она села на скамье.

Какое-то мгновение все было почти хорошо, а затем тяжелый груз воспоминаний снова обрушился на плечи, заставляя поежиться.

- Двадцать минут до отправления, - пояснил Цезарь, сонно зевнув, - По-моему наш поезд объявили, я слышал что-то про Мюнхен-Гамбург.

Взгляд скользнул по залу ожидания и задержался на кофейне. Виттория облизнулась.

- Двадцать минут, говоришь? Успеем еще взять по кофе.

Вместе с двумя обжигающими стаканчиками в руках, они заскочили в вагон в самый последний момент, когда проводник в новой с иголочки форме уже собирался закрыть раздвижную дверь.

Похожий на длинную пулю поезд стремительно набирал скорость. Цезарь с радостью уступил ей место у окна и теперь, таращась в телефон, изо всех сил делал вид, что ничего не происходит, но бледность его лица выдавала его с головой. У него было слишком мало времени, чтобы привыкнуть к этим скоростям.

За окном проносился смазывающийся Мюнхен – и Виттория отчетливо понимала, что видит его сегодня в последний раз.

Город, где одновременно прошли и лучшие и худшие дни ее жизни.

Город, который навсегда останется местом, где жизнь разделилась на до и после.

Город, в который она не хотела возвращаться никогда.

Города проносились за окнами меняющихся поездов. Разные, но такие одинаковые. Серые, но разноцветные. Залитые солнцем, но невыносимо холодные.

Одинаковые вокзалы, одинаковые перроны, постоянное чувство спешки и погони, что следует попятам. Остановись на секунду – и конец.

Казалось, что бешеная гонка заняла несколько дней – но, когда за дверями очередного вокзала, маленького и провинциального, показался такой же маленький, обшарпанный и больше похожий на деревню городок, оказалось, что прошло всего каких-то пять часов.

Яркое солнце слепило, напоминая о том, что стремившаяся по пределу к бесконечности зима все-таки подходила к концу[1].

Небольшая кучка людей с чемоданами быстро рассосалась среди узких улочек. То ли местные, то ли странные туристы, что предпочитали отрицать изменившуюся реальность и продолжали ездить на альпийские озера с упорством, достойным лучшего применения.

Они остались одни. Посреди луж и лысых, едва подернутых робкой молодой зеленью деревьев.

- Я, наверное, никогда не привыкну, - сложив руки на коленях, выдохнул бледный Цезарь.

Первые слова за всю оставшуюся позади дорогу. Высокие скорости явно не давались ему легко.

- Да ладно тебе, - Виттория попыталась улыбнуться. Получилось, наверняка, совсем не то, что она хотела, но он все равно даже не обернулся, - Просто слишком резкий переход. Я когда-то смотрела документалку про изобретение железных дорог, так там говорили, что люди вообще в обморок падали, когда первый раз садились на поезд.

Цезарь хмыкнул:

- Не удивительно.

- Удивительно, - не согласилась Виттория, - Тот поезд шел со скоростью чуть быстрее лошади, а все равно.

Цезарь помотал головой, но ничего не сказал – и разговор затух сам собой.

Повисшую тишину нарушил отдаленный звук шагов – и громкое урчание живота, заглушившее его полностью. Сердце забилось быстрее. В этом пустынном городке любые шаги казались предвестником погони – и скорых проблем.

- Слушай, - ожил Цезарь, поднимая голову. Шаги приближались, сердце билось все быстрее, и его слова едва долетали до ее ушей, - Давай зайдем куда-нибудь поесть. Я умираю с голоду.

Шаги были уже за углом. Она медленно повернула голову на звук.

Из-за поворота показалась тень.

- Виттория? – позвал Цезарь.

И…

Превратилась в мохнатую белую собаку. Спустя мгновение вслед за ней вышел хозяин – полноватый немецкий старичок, - и нервный, истеричный смех чуть было не сорвался с губ Виттории.

Дожила. Бояться даже не своей, а собачьей тени – это уже совсем финиш.

- Что там? – голос Цезаря раздался над ухом, и она непроизвольно вздрогнула от неожиданности.

- Не, ничего. Пойдем, конечно.

Есть совсем не хотелось, но ни одной причины не согласиться с ним Виттория не видела.

Дойти до ресторана они не успели. Стоило немного отойти от вокзала, через сквер, в сторону некогда многолюдной набережной, Цезарь замер и уставился вдаль.

Туда, где за лысыми деревьями виднелась уходящая за горизонт ровная водная гладь Боденского озера.

- Какого… – протянул он.

- Ты же говорил, что ты тут воевал, - Виттория пожала плечами, - Не видел раньше, что ли?

- Мы севернее переходили, - помотав головой, парировал Цезарь, - Зря мы сюда приехали. Здесь минимум пару часов плыть у всех на виду. Нас быстро поймают.

С этим выводом сложно было поспорить. Если бы не одно “но”.

- Гай, я, конечно, не сильна в географии Германии, но где-то ведь это озеро должно заканчиваться? Надо глянуть по карте.

Дурные зависимости всегда цеплялись быстрее всех остальных – и первым делом Цезарь тут же достал телефон и уткнулся в него. Но поиск не принес должного результата, и спустя какую-то минуту он оторвался от экрана и растерянно сказал:

- Он почему-то до сих пор мне показывает Мюнхен, - поворачивая телефон к Виттории.

Прищурившись от яркого, бьющего в глаза, света она с трудом смогла разглядеть карту.

- Нажми на стрелочку внизу. Должно подцепить местоположение.

Если номер все еще был жив. Если Карстена все еще не нашли и не признали мертвым.

Сердце болезненно сжалось от одной мысли.

Цезарь молчал, уткнувшись в телефон с самым озабоченным видом. Отгоняя от себя нехорошие мысли, Виттория украдкой заглянула к нему через плечо – и камень упал с плеч.

На экране был Фридрихсхафен. В верхнем углу виднелся вокзал, с которого они только что вышли, а красная стрелочка отображалась почти на берегу озера.

Номер был жив. Маленькая, но такая важная сейчас частичка привычного мира удержалась на волоске.

Официант – совсем молоденький парнишка – нарисовался возле их столика сразу же, стоило им сесть. Ни с чем не сравнимое удивление на его лице выдавало, что новых гостей здесь не было очень и очень давно.

Высокие налоги, вместе с границами и доступным дешевым отдыхом во внеземных колониях добили и без того едва шевелящийся туристический бизнес Альп еще до того, как Виттория вышла из школьного возраста, и о том, что когда-то все было иначе напоминали разве что пустующие многочисленные отели.

Приняв заказ, официант скрылся в зале ресторанчика, оставив их на веранде в полном одиночестве.

Телефон завибрировал в кармане. Виттория достала его и недоуменно уставилась на экран. Уведомление от LinkedUp, с одним единственным словом “вложение”. Палец коснулся всплывшего окошка. Приложение открылось.

Картинка развернулась почти на весь экран. Странное переплетение абстрактных узоров, безумные цвета. Словно творение очередного современного художника, на которые так любил плеваться папа.

- Это что за… - удивленно выдохнул Цезарь.

Виттория подняла взгляд:

- Что такое?

Цезарь повернул экран своего телефона – и она в неверии моргнула. Та же самая картинка, что красовалась на ее собственном экране, смотрела на нее с другой стороны стола.