Дверь отъехала в стену, открывая вид на самую обыкновенную больничную палату. Что-то пикало на стене, по телевизору шла какая-то передача

А у широкого окна стоял мужчина в больничной пижаме и смотрел на них в упор единственным здоровым глазом. Второй его глаз был скрыт под повязкой, а одна ладонь - замотана плотным бинтом.

- Quam ob rem venisti? Quis sunt tecum? [Ты зачем пришел? Кто это с тобой?] – голос мужчины звучал устало, а взгляд намекал на то, что Веннер со своими лингвистическими экспериментами уже порядком его достал, - Cur rogo etiam, si me non intellegis… [И чего я вообще спрашиваю, если ты меня не понимаешь...] - мужчина скептично усмехнулся и покачал головой.

Даже в таком виде и таком состоянии сходство было слишком поразительным, чтобы быть совпадением.

- Витто… - голос Карстена над ухом вырвал Витторию из размышлений и вынудил захлопнуть отвисшую челюсть, - Витто, а где было это фото?

- У мамы на странице в LinkedUp, - на автомате ответила она, не сводя глаз с мужчины, - Посмотри у меня в друзьях.

Наклонив голову набок и сложив руки перед собой, мужчина заинтересованно и разве что немного скептично, наблюдал за всеми стадиями их шока.

- Ну так что? Вы поняли, что он сказал? – Веннер ожил, разрушив эту безмолвную идиллию, нарушаемую только звуками нажатия на кнопки в телефоне. Карстен все никак не мог найти фото.

Словно завороженная, Виттория ответила:

- Да. Если выражаться помягче, он спросил, зачем Вы пришли и кто мы такие.

- Можете ему сказать? – даже не смотря на Веннера было легко понять, что его глаза загорелись.

Она кивнула.

- Vittoria sum. Meministi me? [Я Виттория. Помнишь меня?] – всех школьных знаний латыни хватило только на две короткие фразы и она сама не заметила, как соскользнула на итальянский, - Я была там, в лаборатории, помнишь?

Мужчина отпрянул, его здоровый глаз расширился в удивлении:

- Loquerisne latinam? [Ты знаешь латынь?]

Виттория виновато улыбнулась:

- Minime. [Совсем чуть-чуть.] Учила в школе когда-то, но это было давно. Так ты меня не помнишь?

Он долго и задумчиво разглядывал ее только для того, чтобы в итоге разочарованно покачать головой:

- Ne memini. Nihil memini, nisi cruorem, tenebras ac frigidum prae hoc suscitavi. Ac de… Ubi est hoc? [Не помню. Ничего не помню, кроме крови, темноты и холода. А потом я очнулся здесь. Кстати о... А где это, "здесь"?]

Виттория моргнула. Слова в голове превратились в какую-то кашу, из которой едва всплывали одно-два понятных.

- Кажется, он меня не помнит… - обращаясь непонятно к кому, протянула она.

- И? – от радости, что канал связи с непонятным пациентом хоть как-то, да наладился, Веннер почти выпрыгивал из штанов.

Но Виттории было некогда удовлетворять его праздное любопытство. Все вычислительные мощности ее мозга плотно занимал этот разговор.

- Мы в Германии. В Мюнхене, если конкретно.

Она перескакивала с итальянского на латынь и обратно настолько безобразным образом, что ее преподаватель из гимназии давно влепил бы ей большую жирную двойку, но этот мужчина не спешил ее оценивать и только внимательно слушал.

- В Германии? – наконец, повторил он. Его недоверчивый взгляд блуждал по комнате, - Hic omnes? No, ne credeo. [Все это? Нет, не верю.]

Виттория развела руками:

- А придется. Но вообще… “Ubi” – это неправильный вопрос[1]. Правильный вопрос – когда. И мне будет очень сложно ответить тебе на него.

- Когда… - мужчина сел на кровать и взял в руки пульт от телевизора, - Audi, fortasse tu scis quomodo huius [2] rei sonitum imminuere? [Послушай, может ты знаешь, как уменьшить громкость этой штуковины?]

Может быть, Виттория и не поняла почти ни одного слова, но, к счастью, здесь они и не требовались.

- Смотри, - она отобрала у него пульт и нажала на сенсорную кнопку, - Там, где стрелочка вниз – уменьшить, там, где вверх – увеличить, там, где динамик с крестиком – отключить.

Все свои слова она сопровождала наглядной демонстрацией.

- Давай, попробуй, - улыбнувшись, она вернула ему пульт.

Он неуверенно покрутил его в руке и только после этого аккуратно нажал на кнопку уменьшения громкости. Бубнеж телевизора стал тише.

- Эта штука, она называется телевизор, - пояснила Виттория, насколько смогла.

- Телевизор… - протянул мужчина, - Хорошо… Спасибо. Ac…

Он не успел закончить. Его негромкий голос утонул в удивленном возгласе неожиданно ожившего Карстена:

- Охренеть… Это… Виттория, это реально он.

Все обернулись к нему.

- Кто “он”? – Веннер попытался заглянуть к Карстену в телефон, но тот повернул его экраном к себе, не позволяя.

- Не важно.

- Нет, важно! – воскликнул Веннер, - Хватит уже загадки тут разводить, я же вижу, что вы оба знаете.

- Мальчики, успокойтесь, - перейдя на немецкий, сказала Виттория и подняла руки в примирительном жесте, - Доктор, у нас есть догадка, но пока это просто догадка. Я могу у него спросить, но сперва… Пообещайте, что, что бы он ни ответил – это останется между нами.

- Хорошо, - с готовностью кивнул Веннер.

Слишком быстро для того, чтобы Виттория полностью ему поверила, но выбирать ей было не из чего.

- Ладно, - Виттория обернулась к мужчине.

На его лице читалась заинтересованность, но по-немецки он явно совсем ничего не понимал.

- Слушай, а… - Виттория запнулась. Она одновременно и хотела, и не хотела знать, и ей понадобилось время, чтобы выдавить, - Quid est tibi nomen? [Как тебя зовут?]

Слова прозвучали – и пути назад больше не было.

- Gaius Iulius Caesar, - негромко сказал мужчина.

И землю словно выбили из-под ног.

[1] (в оригинале) “Ubi” non e’ un questione corrette. (в латыни “где” – “ubi”, в итальянском – “dov’e”)

[2] Хи-хи, не хи-хи, а это аккузатив от hic/haec/hoc. Живите теперь с этим.

Прислонившись к стеклу двери щекой, Виттория бездумно наблюдала за рутиной отделения. Врачи деловито шли по своим делам, санитары катили куда-то каталку, а несколько пациентов шатались туда-сюда без особой цели, пытаясь заполнить скучную больничную рутину хоть чем-то.

Табличка “К. Веннер”, что висела на двери, всего немного закрывала обзор и почти не раздражала.

Куда больше раздражало другое.

- Это какой-то бред! – Веннер снова прошел мимо, поднимая ветерок в отдельно взятом кабинете, - То есть вы двое мне говорите, что у меня в палате сейчас сидит древнеримский полководец? То есть…

Упертый доктор все никак не хотел признавать очевидного.

- Ну во-первых, - раздраженно перебил его Карстен, - Это он сам так сказал. Вы все слышали, Конрад, не прикидывайтесь. Во-вторых – Вам еще раз показать?

Веннер в отчаянии взвыл:

- Да не надо, я все видел! – и запустил ладони в волосы, - Мне через два часа сдавать дежурство, я как сменщику это все расскажу? Начальству? Да кому угодно… “В пятой сняли Майерс с ИВЛ, в восьмой Курц выдал останов. Так, что еще? Ах да, в третьей у нас Цезарь, но с ним все нормально, приходит в себя понемногу”. Так что ли по-вашему?

Не успела Виттория моргнуть, как Карстен оказался рядом с Веннером и схватил его за грудки.

- Конрад, Вы что несете?! – каким-то образом он ухитрялся одновременно и шипеть, и кричать, - Что. Вы. Несете?! Мы же Вам сказали! Никто не должен знать!

От неожиданности Веннер аж начал заикаться:

- Н-н-но…

- Вы не понимаете…! - Карстен со всей силы встряхнул его, и в глазах Веннера появился страх.

Это было совсем не похоже на Карстена. Тот человек, которого Виттория знала, в которого влюбилась, был спокойным и рассудительным. Голосом разума в их отношениях. Роль непредсказуемого стихийного бедствия отводилась ей, и она прекрасно с ней справлялась.

Такая неожиданная и резкая перемена пугала больше, чем хотелось признавать.

- Как-то это неправильно… - оторвавшись от стекла, тихо выдохнула Виттория в слепой надежде, что простого отвлечения хватит для того, чтобы избежать чего-нибудь непоправимого.