— А ты, Сив, уповаешь? — Прищурился Абеляр. — На милость создателя? Жаждешь ее? Ты потому служишь инквизиции? Искупаешь грех своего рождения?

— Жрец белого бога, был первый, кто отнесся ко мне как к человеку. — Ровным тоном произнесла великанша. На жестком, словно высеченном из камня лице горянки не дрогнул ни один мускул, но глазах стояли с трудом сдерживаемые слезы. — Не к инструменту или цепному псу. Не как к пленнице или просто беззащитной девчонке вне закона. Не как к изгнаннице. Большой жрец, первый из южан, что принял меня в своем доме. Кормил хлебом со своего стола. Он объяснил мне, кто я такая. Объяснил, что Создатель и Белая дева дают шанс каждому. Отнесся ко мне как к другу. Познакомил меня с хорошими людьми. Благодаря ему я поняла, что не все вы, южане одинаковые. Что у меня есть место, где меня ждут. И потому да. Я верю в белого бога. И стараюсь делать как он велит в своей книге. Это сложно. И не всегда получается. Дерьмо, иногда я даже не понимаю, что правильно, а что нет. Но стараюсь быть лучше. Потому как настанет день, и я тоже вернусь в грязь. И если в том, о чем говорят жрецы в храмах есть хоть пол ногтя правды, мне очень не помешает защита сильного бога. Один раз я горела. — Горянка поморщилась. — Не хочу гореть вечно.

— А разве ты не считаешь себя потомком древних звездных богов? — Искренне удивился мужчина.

— В мире много богов южанин. Сильные и слабые, добрые и злые. — Нервно подергав косу, Сив сжала и разжала кулак. — Какая разница, чей я потомок, если эти боги мертвы? Те от кого ведут род mar’ichann давно исчезли. А другие, те которые пришли на их место, не больше чем жадные до крови псы. Белый бог дает то, что другие предпочитают забрать. Свободу. Пока я жива я вправе сама выбирать себе бога, разве не так?

— Но ведь это может все изменить. Если я найду доказательства своей теории, то…

— Как? — В голосе великанши послышалось раздражение. — Как ты хочешь все изменить? Что ты хочешь менять, книжник!? Какие доказательства ты ищешь?! Ты слепил из наших и имперских сказок одну ладную байку. Хорошо. Что дальше? Какая разница, кто мои предки? Демоны с изнанки или упавшие с неба безумцы, что в войне с этими демонами разворотили половину и так почти сгоревшего мира? Какая разница?

— Если я докажу, что в северянах чистой крови нет следа демонического влияния… Вас допустят к полному причастию. Всех. Все племена северян.

Великанша вздрогнула, будто ее ударили кнутом.

— Все равно не докажешь. — Бесцветным голосом проворчала она и отвернувшись принялась нервно ковырять и мять обтрепанный край пледа. — Да и… Хотели бы, давно бы… Вон тех селедкоголовых уже давно…

Mar’ichann, дети звезд. Что бы, она не говорила, она помнит. Помнит кто такие горцы. Больше трех тысяч лет, а ей нет и двух дюжин, но для нее это было еще вчера. Она изгнанница. Лишенная рода. Либо за преступления, либо последняя из клана. Но она все равно помнит. Хранит старые обиды и распри под сердцем словно самое великое сокровище. Но все равно служит церкви. Самой ненавистной части проклинаемой ей империи. Боги, ну почему все так трудно…

Эддард отвел взгляд в сторону.

— Настроения меняются. В том числе и в храмах. Думаю это ты и так понимаешь. — Медленно, разделяя каждое слово, произнес он. — Ты, конечно еще молода, но не можешь не замечать этого. Семь сотен лет назад, во время первых завоеваний, Создатель считался единственным богом, а кто не признавал этого, отправлялся на костер. Через триста лет, культы божеств присоединенных провинций вошли в пантеон как младшие аспекты и помощники Создателя. Не все. Далеко не все, но вошли. Теперь мы почитаем их как младших богов. Лет двадцать назад буде я появился здесь без сопровождения отряда солдат мне вырезали бы на спине кровавого орла и выставили бы тело на ближайшем перекрестке, а выражение северянин — охотник конгрегации, звучало бы как дурная шутка. Но вот мы здесь. Сидим и разговариваем. Обсуждаем с тобой то, за что наши предки резали друг другу глотки. — Грустно улыбнувшись, Абеляр достал из-за пазухи небольшую, поблескивающую сталью покрытую странными знаками пластину с врезанным в нее кристалликом мутного хрусталя. — Чтобы найти это мне потребовалось почти шесть лет. — Пояснил он удивленно вскинувшей брови дикарке. — И еще три года чтобы получить разрешение воспользоваться. Таких всего восемь осталось. Четыре хранится в Императорской сокровищнице. Одна, если не ошибаюсь, в горных монастырях Катая. Двумя владеет великий кхалиф сулджуков. А эта… эту великий историк Сенедий привез из северных гор шесть столетий назад. Никто не знал, что это такое. Реликвия темных веков. Она хранилась в Лютецком соборе. Но Архиепископ, после некоторых… переговоров, сам, лично передал мне ее в руки.

— Большой жрец сам тебе это дал? — В голосе северянки слышалось явное недоверие. — Красивая штучка. И что делает эта железка?

— Показывает суть. — В голосе Абеляра не слышалось ни грана неуверенности. — Кровь. В нашей крови, как в летописи, записаны все наши предки. Достаточно одной капли, чтобы этот… прибор показал, кто ты есть. Кровь человека — заставляет камень позеленеть. Если капнуть на железо кровью животного, то кристалл посинеет. Кровь демона — алый и черный. Кровь гибрида, этого я не имел возможности проверить, но судя по найденным мной обрывкам записей, кристалл должен стать темно-оранжевым или красным. А странники… Эддард усмехнулся. Странники — золото. Мне достаточно одной твоей капли крови чтобы…

— И сколько уже согласились? — Рассмеялась дикарка. Плечи великанши напряглись. — Ты либо обсыпал их золотом, либо я что-то о тебе не знаю. В жизни не поверю, что я первая s’ichdthe кого ты встретил.

— Четверо. — Пожал плечами Эддард убирая медальон обратно за пазуху. — И золота не потребовалось. В основном достаточно было кувшина пива. Кристалл становился зеленым. И это доказательство, что нордлинги — люди. Никакого наследия иных. Никакого воздействия горнила. С другой стороны ты первая, в ком явно течет древняя кровь.

— И с чего ты это взял? — Скрестила руки на груди сив. Глаза великанши сощурились превратившись в две сверкающие льдом щелочки.

— Ты… — Ученый прикусил губу и изобразив рукой неопределенный жест пожал плечами. Ты совершенна. Может, твое тело и не соответствует современным понятиям красоты, но твое телосложение удивительно… пропорционально. И очень… функционально. Ты невероятно сильна и быстра. Тебе не страшен ни жар ни холод. А еще на тебе нет ни следов болезней, ни тех… невзгод, что ты наверняка, учитывая твой образ жизни, пережила в избытке. Ни родинки, ни морщинки, ни мельчайшего шрама. Вчера, разводя костер, ты поранила пальцы, а сегодня и следа-то нет. Ускоренная регенерация — явный признак чистой северной крови.

— Какая еще ускоренная ре-не-рге-грация? Просто на мне быстро все заживает. А болеть я тоже болею. — Демонстративно шмыгнув носом Сив поджала губы и почему-то покраснев исподлобья глянула на ученого. — Просто я крепкая. Росла в горах. Горы не любят слабых.

— Чтобы проверить мою теорию достаточно одной капли крови. — Улыбнулся Эддард. — Ты не теряешь ничего.

Великанша надолго задумалась.

— Нет. — Наконец покачала она головой.

— Нет? — Искренне удивился Абеляр. — Но почему?

Вместо ответа, неожиданно потерявшая всякий интерес к разговору горянка раздув ноздри с шумом втянула воздух и вскочив на корточки перехватила рогатину.

— Тише. Оно идет.

[1] Один из видов гибридов появившихся после войн разлома.

[2] Символ принадлежности к тому или иному роду.

— Отвали от меня гребаная сука! Иди в пасть к демонам со своей отравой! — Рванувшийся из пут, Август попытался укусить Майю за руку, но потерпев неудачу бессильно отвалился к колесу телеги. Не подходи, ведьма! Я знаю. Я все знаю. Вы… Ты… Ты меня убить хочешь! — Сверкнув глубоко запавшими, покрытыми алой сеткой лопнувших сосудов, слезящимися, глазами, дышащий так будто пробежал пару лиг, юноша, тряхнул головой в попытке сбросить, с, липкого от пленки источающего отвратительно кислый запах пота, лба, прядь волос и растянув в совершенно нечеловеческом оскале посиневшие губы, щелкнул зубами. — Не подходи… Неожиданно обмякнув, он подтянул колени к груди и уткнувшись в них лицом заплакал. — Вы не понимаете, не понимаете, он придет, придет… Как только я усну. Он снова придет. Будет мучить, пытать. Мне нельзя спать. Нельзя. Когда я усну он придет. Он мне душу вырвет. Я не хочу, не хочу, не хочу, так… — Плечи цу Вернстрома затряслись от рыданий. — Какой же я дурак. Какой же дурак. Надо было папеньку слушать, идти монахи. А я… ЭТО ВСЕ ИЗ ЗА ВАС!! — Рванувшись так, что затрещали веревки, Август бессильно откинулся назад и тяжело закашлялся. — Все из-за вас. — Повторил он еле слышно. — Смотрят, шушукаются за спиной, хотят меня с ума свести. В еду отраву подсыпают. Это я из-за отравы болею. Наверняка еще и порчу наложили. Хотят меня со свету свести, да хотят. Не хотят, чтоб я жил. Кто их подкупил? Кто. Может купчишки? Наверняка сраная торговая гильдия, это они рудник захотели себе забрать… Или церковники? Да точно… проклятые вороны в рясах, это они на меня дикарку натравили это они сделал так чтобы… — Рассеянно почесав тыльную сторону ладони Август уставился перед собой невидящим взглядом. Его губы продолжали беззвучно шевелиться.