— Что ж, — вздохнула леди Релла, — у Энгаты давно не было достойных королей. Быть может, пришло время достойной королевы? Надеюсь, ей помогут править лучше, чем её отец… Так чем мы можем помочь вашему войску?

— Об этом лучше будет спросить у Эмилио Сфорца, кондотьера наёмной армии, — замявшись ответил Таринор. — Разумеется, нам пригодятся люди. Припасы. Любая помощь. С нами немало воинов южных земель и Нагорья. Тех, кого Эдвальд бросил в войне с некромантом.

— Значит это чудовище пожнёт плоды своих решений, — безжалостно проговорила женщина, сжав губы. — Я благословляю тебя на казнь Эдвальда Одеринга, моего сына. Он уничтожил дом моей матери, так пусть твой меч, последняя реликвия дома Моэнов, оборвёт его жизнь. Говорят, люди не могут судить королей, так отправь его чёрную душу на суд богов. И пусть его похоронят в Одерхолде. Тогда я буду готова встать на ноги и, превозмогая боль, дойти до его могилы, чтобы плюнуть на неё в надежде, что душа Эдвальда Жестокого никогда не найдёт покоя.

Вернувшись в лагерь под изумлённые взгляды солдат, Таринор направился прямо к шатру кондотьера. Увидев выходящую оттуда переводчицу, он остановил её и спросил, как по-аккантийски сказать: «Сеньор Сфорца, Одерхолд ваш»?

В тот день Таринор услышал смех Эмилио Сфорца во второй раз.

В Одерхолде к армии восстания присоединилась почти половина гарнизона. Хоть сир Джастин Раурлинг отказался покидать замок и воевать против собственного отца, но он выделил пять десятков опытных воинов в полном снаряжении. Впрочем, Эмилио Сфорца куда выше оценил припасы и тёплые вещи, которые в тот же вечер раздали аккантийским солдатам.

С обещанным золотом кондотьер расстался легко и даже снова пожал смекалистому наёмнику руку. Хельдерик до последнего не мог поверить, что эта авантюра удалась, зато теперь он смотрел на Таринора совсем иным взглядом.

Разумеется, оставить без вознаграждения удачливого северянина Таринор никак не мог. Когда он вернулся в шатёр с увесистой сумкой, Тогмур с Игнатом атаковали его вопросами. Но туго набитый мешочек, со звоном упавший на землю перед Тогмуром, заставил обоих замолчать в ту же секунду.

— Это что? Это мне? Всё мне? — северянин ещё никогда так широко не раскрывал глаза.

— Тебе, тебе, — подмигнул Таринор. — Хватай, пока вороны не утащили.

— Неужто за ту безделушку?

— Можно и так сказать, — усмехнулся наёмник и вкратце рассказал о случившемся в шатре Хельдерика и в замке.

Друзья слушали, раскрыв рты, а когда рассказ был окончен, Тогмур развязал мешочек, запустил пальцы в серебро и захохотал. В глазах северянина играл прямо-таки щенячий восторг.

— Это ж можно… Да я… Да я всё, что захочу, купить могу!

— Всё — не всё, а кое-что — пожалуйста. Можешь проверить прямо сейчас, — наёмник похлопал его по плечу и указал в сторону маркитантских обозов. — Ни в чём себе не отказывай, только не трать всё сразу.

Тогмур вытряхнул из своей суконной поясной сумки хлебные крошки, пару сухарей и недоеденное яблоко, послу чего сунул туда горсть монет из мешка. Немного подумав, он добавил ещё одну горсть.

— Ну, я пошёл? — зачем-то спросил Тогмур, глупо ухмыляясь. — Буду поздно.

Северянин пригладил волосы, взъерошил бороду и ушёл.

— Ага, можешь вообще не возвращаться, — тихо буркнул ему вслед Игнат.

— Завидуешь? — хитро прищурился Таринор.

— А ты ещё спрашиваешь? Конечно, завидую! Он сейчас будет как сыр в масле кататься, а мне тут похлёбкой из солонины давиться. Нет, он, конечно, заслужил… Но всё равно как-то… Ай, ладно, к чёрту, пусть развлечётся за нас обоих.

— Ты же не думаешь, что я позволю нам торчать тут без дела, пока он там радуется жизни? — с этими словами Таринор развязал сумку, и брови Игната поползли вверх.

Внутри оказалась самая разная снедь, какую только можно было выдумать. Ароматные колбасы и копчёности, белёсый рассыпчатый сыр, сушёные фрукты и даже пара наверняка не пустых кувшинов, плотно заткнутых пробками.

— Это… это Сфорца что ли расщедрился? — пробормотал Игнат, не веря собственным глазам.

— Как сказала переводчица, «сеньор Сфорца решил проявить великодушие и угостить вас кушаньями его родины.» Кто я такой, чтобы отказываться от столь щедрого предложения.

Весь вечер Таринор ловил завистливые взгляды солдат и рыцарей, проходивших неподалёку от этого маленького пира. Увы, поделиться со всем лагерем он бы не смог при всём желании, поэтому пришлось вкушать дары жаркой Акканты вдвоём с Игнатом.

— Это что же, прямо всё-всё из-за моря привезено? — маг понюхал и недоверчиво поглядел на сморщенную копчёную колбаску размером с палец толщиной. — Вроде пахнет неплохо, да только знавал я одного обжору, что двинул кони, когда слопал такую вот штуку, слишком долго пролежавшую на солнце.

— Сомневаюсь, что Сфорца решил нас отравить. Тем более таким очевидным способом, — ответил Таринор, откусив от такой же колбаски. — Но, если настаиваешь, я готов взять их на себя…

— Э, нет! — засмеялся Игнат. Он последовал примеру наёмника и зажмурился от удовольствия. — До чего же вкусно! Нет, думается мне, приврал твой Сфорца. Не могла копчёная колбаса переплыть целое море, проваляться… я уж не считал, сколько мы уже в пути… и остаться такой вкусной!

— Может и так. Да вот только такого сыра я в Энгате никогда не видел.

Таринор попытался оторвать кусок руками, но сыр оказался слишком твёрдым, тогда он отколол кусочек ножом и отправил в рот. Взрыв вкуса заставил его выронить нож.

— Ты чего это? — недоверчиво покосился на него Игнат.

— Это что-то невероятное! На, сам попробуй.

Вскоре они глядели друг на друга так, что оба понимали: ничего вкуснее в жизни они уже не попробуют. Пробку из кувшина пришлось выдирать зубами, но результат того стоил. Вино оказалось красным, сладковато-терпким, а пряное послевкусие пришлось очень кстати к остальным лакомствам.

Когда стемнело, один из кувшинов вина уже успел иссякнуть, а второй опустел на треть. Блаженно улыбающиеся лица Таринора и Игната освещал лишь неровный свет костра.

— Давненько я так не обжирался, — выдохнул маг, — Да чего уж там… Вообще никогда так вкусно не ел.

Наёмник ослабил ремень и облегчённо вздохнул.

— Надо бы Миране оставить, — произнёс он, взглянув на изрядно похудевший мешок, ­– наверняка скоро прилетит: лагерь уже затихает.

— А где наш гуляка? Как бы чего не устроил…

— Ну, в худшем случае Тогмур получит по морде. Наутро его окатят холодной водой, приведут в чувство и приволокут сюда. И вот тогда мне придётся держать за него ответ. А пока — пусть гуляет.

— А вдруг он кого-то убьёт?

— Тогмур-то? — Таринор на мгновение призадумался и обернулся в палатку. — Не, топор с собой он не брал, а голыми руками… На самом-то деле он парень радушный, а то, что бахвалится, так он сын тана, считай, лорда тамошнего. У них так принято. Да и теперь, когда он брата потерял, как-то поутих.

— Да уж, заметил, — вздохнул Игнат, отхлебнул вина и горько усмехнулся. — Все мы кого-то потеряли. Ну, те, кому было кого терять. Сначала Бьорн, потом Маркус с Иггмуром. И я могу только догадываться, как там сейчас Рия. Сидит там одна в самом чёртовом логове врага!

— Ну уж не одна, с ней ведь Карл.

— Тем хуже. Если старику будет что-то угрожать, она на всё пойдёт, чтобы его выручить.

— Не вешай нос. Вызволим мы твою принцессу из башни.

Таринор не очень-то верил в эти слова, но постарался прозвучать как можно более уверенным и даже похлопал Игната по плечу для убедительности. В самом деле, от безумца Эдвальда можно было ожидать всё что угодно. Впрочем, на мага эти слова вроде бы подействовали.

— Спасибо, — маг улыбнулся. — Когда ты так говоришь, верить хочется. Всё-таки столько уже сделал. Если б не ты, меня бы выпотрошили на драконьем тракте, Драм так и сидел бы в той пещере…

— А Тогмур бы всю жизнь проторчал по ту сторону Северной пущи, избивая местных. Вот только здоровяк Иггмур был бы жив.