— Бол-ваан! — каркнул ворон.

— Прекрати, — шикнул Таринор.

— Бол-ваан! Бол-ваан!

— Нашла время ребячиться… Ай, чёрт с тобой, ладно. Один «болван» — «да». Два «болвана» — «нет». Пойдёт?

— Бол-ваан! — крикнула птица и, взмахнула крыльями.

— Какой умный, — засмеялся Айден. — Продашь?

— Нет, — тут же ответил Таринор и добавил вполголоса, приблизившись к тому месту, где у ворона должно быть ухо: — Но, если такие выходки повторятся, начну об этом задумываться.

— Болваан!

— Ладно, помнишь, где видела дезертиров? Ты говорила про лес.

Ворон пронзительно каркнул так, что у Таринора заложило ухо, вспорхнул с плеча и полетел на север. Рыцарь обернулся к остальным и кивнул в сторону:

— Нам туда.

Добравшись до границ густой рощицы, отряд остановился. Ворон вылетел из-за деревьев и вернулся на плечо Таринора.

— Видела, сколько их? — шепнул он.

— Болваан! — ответила Мирана.

— Да уймись уже со своим болваном! Их больше десятка?

Ворон пощёлкал клювом и каркнул один раз.

— Давай так: сколько их десятков, столько раз и каркни. Надеюсь, считать в пернатом обличье не разучилась.

После этих слов Таринору показалось, что он увидел укоризну в аквамариновых глазах птицы. Ворон издал пронзительное «кар», а после небольшой паузы уже не такое уверенное второе.

— Десять? Двадцать? Не уверена? Ладно… — после этого Таринор уже в полный голос обратился к капитану Айдену: — Их там чуть больше десятка. Самое большее — двадцать.

— Это тебе ворон рассказал? — усмехнулся эльф.

— Вроде того, — уклончиво ответил Таринор. — Пойду вперёд. И лучше, если говорить тоже буду я. Мечи в ход пустить всегда успеем.

Таринор спрыгнул с коня. Наёмники переглянулись, тоже спешились и последовали за ним, стараясь не запнуться об узловатые корни, тут и там торчавшие из земли, и не ободрать лицо о колючие ветви. К счастью, долго искать им не пришлось.

Чуть больше дюжины людей, хмурых и небритых, сидели вокруг костра, но едва завидев наёмников, вскочили и похватали оружие.

— Даже дозор не выставили, — Таринор хмыкнул. — Кто ж вас воевать учил?

— Никто не учил, — отозвался обладатель пышной чёрной бороды, нахмуривший густые брови. — Но, если придётся, за себя постоим.

— Это что, цеп? — спросил наёмник, кивнув на оружие в его руках. — Такими зерно обмолачивают, нет?

— Твоя правда. Да только головы такой прошибает не хуже. Мы ведь люди простые, на мечах не обучены. Что в руках держать привыкли, тем и бьёмся. Я прежде мельнику помогал. Вон тот лысый с косой, землепашец, а молодой с топором прежде был пастухом. А вы, наверное, из большого войска, что встало под Одерхолдом?

— Знаешь, как замок называется — стало быть из местных, — заметил Таринор. — Да, мы оттуда. А вы разве не дезертиры?

— Дезе… кто?

— Сбежавшие из королевской армии. Или вы присягнули какому-нибудь мятежному лорду?

— Всякие среди нас люди есть, — уклончиво ответил бородатый. — Но мы теперь не служим ни лордам, ни королям. Да и вы, судя по всему, тоже. А потому цели у нас схожие.

— Так кто же вы такие? — сощурился капитан Айден.

— Простые люди Хартланда. Большей частью. Поднялись против серых сволочей, что казнят и увозят наших детей и братьев. Против братства Железной руки, охотников на колдунов. Всех, кто служит новой церкви и королю-еретику.

— Негусто же вас тут, — покачал головой Таринор.

— Нас куда больше! — вскрикнул молодой. — Тут не все!

— Язык твой без костей, Беррин! — со вздохом проговорил бородатый. — Да, нас с ребятами отправили собирать людей, что согласны с нашим делом. Близ Одерхолда есть деревенька, туда мы и направлялись. А потом увидели ваше войско и затаились.

— Стало быть, крестьянский бунт. Кто ж у вас нынче за главного? Кто всю эту кашу заварил? Сомневаюсь, что люди ни с того, ни с сего в едином порыве похватали дубины и пошли против королевской власти.

— Нас ведёт Дева-ворон, — совершенно серьёзно ответил бородатый и Таринору пришлось поверить, что тот не шутит.

— Это ещё кто такая?

— Если это имя вам ничего не говорит, то большего вам знать пока и не следует. А если есть, что предложить, то выкладывайте. Но учтите: повесите нас — житья войску не будет. Мы в ночных налётах поднаторели, глаз не сомкнёте, обозов не досчитаетесь.

— Судя по всему, враг у нас общий, — ответил Таринор. — Поэтому вам не с руки вставлять нам палки в колёса. А вот если желаете помочь, присоединяйтесь. Вы, я вижу, не робкого десятка, такие лишними не будут.

Бородатый почесал подбородок, скрытый за густыми чёрными волосами, и хмыкнул.

— Такое решать не нам. Но если погодите пару дней, будет вам ответ.

— Э, нет. Ждать нам некогда. Передай этой своей деве, что если она желает самолично задушить серых негодяев в их гнезде, то пусть прибудет со своими людьми к крепости Око короля. Ты сказал, она из благородных, так что должна знать, где это. Если не застанете нас там, то догоните без труда: войско движется небыстро. Как придёте, я договорюсь, чтобы вас впустили в лагерь и снабдили всем необходимым, чтобы не приходилось прятаться по лесам и деревням.

— Складно говоришь. Если придём к крепости, как сможем тебя найти? Кого спросить?

— Таринора. Сира Таринора Пепельного.

— С нами есть колдуны. Те, кто сумел уцелеть после облав, и кого отбили у серых конвоев. В академиях не обучены, но наверняка заходят внести свою лепту. Приводить их?

— Обязательно, — Таринор улыбнулся. — У нас как раз есть, кому ими заняться.

Тяжёлая старая дверь открылась с утробным гулом, и Эдвальд неспешно шагнул вперёд, оказавшись в начале длинного сводчатого коридора, что уходил глубоко в толщу земли. На плече короля висела сумка, а в руке он держал лампу, свет которой разгонял привычный мрак этого места, никогда не знавшего солнечных лучей. В усыпальнице Чёрного замка было как всегда холодно, но мёртвым тепло не нужно.

В начале усыпальницы, у самого входа, находилась гробница Эдельберта Эркенвальда. Единственного обитателя этих стен, что удостоился статуи в полный рост. Эдвальд замедлил шаг и остановился. Каменный король сидел на гранитном троне, похожем на тот, что стоял в тронном зале Чёрного замка, а на его голове покоилась корона, высеченная из мрамора. Попав сюда впервые много лет назад, Эдвальд восхитился, как точно скульптор скопировал мельчайшие детали короны, даже камни для её украшения постарались подобрать такие же. Скоро единственным напоминанием о прежнем имперском владычестве останется эта корона, мраморная, не золотая.

Одна рука статуи Эдельберта сжимала рукоять настоящего меча. Напротив статуи всегда горели свечи и всякий раз, проходя мимо, в их неровном свете Эдвальд замечал, как сильно лезвие проржавело от времени. Другая же рука каменного короля покоилась на краю щита с имперским орлом, что опирался нижним краем на пол у её ног. Это было одно из немногих мест, где Эдвальд решил сохранить имперскую символику. Почти три сотни лет прошло с тех пор, как чья-то умелая рука выгравировала на щите надпись: «Эдельберт Эркенвальд, прозванный Завоевателем. Родился в году 86-м века 11-го, почил в году 43-м века 12-го. Милостью богов, король Энгаты и лорд Чёрного замка в лета с 15-го и по 43-й века 12-го.»

Но Эдвальд пришёл сюда не за тем, чтобы почтить память великого объединителя Энгаты, поэтому продолжил путь вглубь подземелья.

Вспыхивали в свете лампы каменные лица Эркенвальдов, навек застывшие над плитами гробниц, в которых покоились останки их прежних обладателей. Вспыхивали и тут же возвращались в тень, успевая на мгновение одарить серьёзным укоризненным взглядом. Мужчины, женщины, старые и юные — самые разные лица, выточенные разными скульпторами, отчего-то выражали одно и то же: немой укор мертвецов всем, кто ещё жив.

Прежде Эдвальд приходил сюда с женой, теперь же это место было единственным, где он мог побыть в одиночестве. Даже внутренний голос, который прежде приказывал, теперь звучал не более чем шёпотом. Разум принял Железного владыку и стал с ним един. Это добрый знак.