— Ты свободен, — обратилась матриарх к кому-то за спиной.

— Д-да, ваше с-с-свят-тейшест-тво… — ответил тот, и послышался звук быстрых удаляющихся шагов.

— А что до тебя… — Агна пригляделась. — Ты ведь та девушка из лечебницы? Племянница алхимика?

— Да, — хрипло отозвалась Рия, пытаясь подняться.

— Эрниваль! Помоги ей! — скомандовала матриарх, и из-за её спины тут же появился знакомый юноша с обожжённым лицом.

Он с виноватым видом помог Рие осторожно подняться на ноги, и она только сейчас увидела разорванный до самого живота подол собственного платья. Ноги дрожали, а тело пронизывала слабость. Казалось, если Эрниваль перестанет поддерживать её под руки, она вновь рухнет на пол.

— Ты еле стоишь на ногах, — холодно проговорила матриарх. — Присядь. Эрниваль, подожди снаружи.

Обожжённый юноша помог девушке сесть на груду мешков и послушно вышел, закрыв за собой дверь. Агна села на стоящий рядом ящик и положила ладонь в белой перчатке на её бедро. От неожиданного прикосновения Рия вздрогнула, будто её коснулся кусочек льда.

— Он бил тебя? — голос матриарха стал чуть мягче, но был всё ещё преисполнен достоинства.

— Пощёчина, — ответила Рия, — ничего страшного.

Ей было невероятно и дико осознавать, что своим спасением она обязана этой ненавистной женщине. Всё это просто не укладывалось в голове, а тело до сих пор била мелкая дрожь.

— Тебе повезло остаться невредимой. Они привыкли получать то, что хотят. Получать по праву.

— Они? — недоумённо спросила Рия. В голове всё ещё шумело.

— Мужчины, — ответила матриарх. — Так уж устроен наш мир. Мужчины и женщины — как волки и овцы. Многие из нас принимают свою участь добычи, обрекая себя снова и снова добровольно залезать в волчью пасть. Но есть и другой путь: самой стать волком.

— Женщине… стать мужчиной? — Рие было трудно думать, и слова матриарха показались бессмыслицей.

— В каком-то смысле. Овца в волчьей шкуре. Мужчины привыкли жить по праву силы. Но у женщины есть немало способов получить то, что она хочет, играя на мужских слабостях. Со временем они и сами не замечают, как женщина становится сильнее их. Влиятельнее, могущественнее. Они понимают это лишь тогда, когда она сама берёт по праву силы то, что ей хочется. Решать тебе, девочка. Продолжать быть жертвой или сделать первый шаг по лестнице, ведущей к величию, как только подвернётся случай.

Агна погладила Рию по голове, встала и подала ей руку.

— Когда-то и я была на твоём месте, — загадочно добавила она. — Теперь же я велю командующему гвардии убраться прочь, а он не смеет возразить.

Матриарх открыла дверь и велела Эрнивалю проводить Рию до лечебницы, сказав, что доберётся до зала совета самостоятельно. Весь обратный путь они оба не проронили ни слова, пока, наконец, у самых дверей с изображением чаши милосердия Холара Эрниваль не остановился и не проговорил смущённо:

— Я… Рад, что… Что с тобой всё в порядке.

Рия мрачно взглянула на него, и этот взгляд сказал всё за неё. Юноша молча развернулся и ушёл.

К тому времени белые сёстры уже вернулись в лечебницу и занимались тем немногим, что осталось им после того, как Рия похлопотала. Когда девушка вошла, они замерли, будто увидели привидение. Воцарилась тишина. Даже те больные, что ещё не спали в такой поздний час, удивлённо глядели на неё.

Из своей каморки вынырнула матушка Анета. Как только она поймала взглядом Рию, её обычное недовольное лицо сначала исказило изумление, а сразу после глаза сделались влажными. Она подбежала к ней, набросила на плечи накидку и повела к себе.

— Девочка моя… Как же это… Кто же… Ох, боги… Идём, идём…

Матушка Анета усадила её на табуретку и сунула в руки чашку с тёплым отваром. Аромат трав успокаивал и понемногу возвращал Рию к жизни.

— Что же с тобой стряслось? — сокрушённо качала головой женщина, гладя её по голове.

— Всё в порядке, — Рия постаралась улыбнуться. — Всё обошлось. Я жива, здорова, а платье можно и заштопать.

— Ох, девочка, у тебя кровь на щеке! Если б я только могла что-то сделать…

— Вы можете, — неожиданно для себя самой сказала Рия. — Можете ли вы завтра утром отправить одну из сестёр в бывшее здание банка «Феннс и Драйберг»? Клянусь, я отработаю за неё!

— Конечно, девочка моя! Но для чего?

— Передать моему другу, что я больше не хочу сидеть и дожидаться своей участи. Я больше не буду жертвой.

Гильям Фолтрейн шагал по коридору Чёрного замка, до скрипа сжимая латные кулаки от злости. Чёртова девка-матриарх! Пусть она теперь на короткой ноге с королём, пусть нацепила белые тряпки с серебром… Но под ними она всё та же бестолковая послушница, какой была ещё совсем недавно!

А ещё эта имперская девчонка… Гильям давно позабыл это чувство, когда не получаешь желаемого, но вместо обиды и злобы в нём пробудился давно позабытый азарт. Такого жара в сердце он не ощущал даже семь лет назад, когда ворвался в Чёрный замок. Он тогда славно порезвился, но это было… скучно. Зато теперь…

Пусть сегодня он не добрался до имперской девчонки, но она никуда не денется. Вечно торчать в лечебнице она не сможет, так что это лишь вопрос времени. Быть может, стоит просто подождать, когда его величество избавится от старика и отдаст девчонку ему, Гильяму, на потеху? Так или иначе, рано или поздно он получит то, что заслужил. Как и всегда.

Эти мысли немного приободрили командующего гвардии, но всё же за каким дьяволом королю понадобилось созывать совет так поздно вечером? Гильям не мог не замечать, насколько изменилось поведение его величества за последние месяцы. Вначале он не придавал этому значения, его не заботило ничего, кроме места в гвардии, потом эти перемены ему даже начали нравиться. Король был решителен, жесток и беспощаден, как в былые годы, и Гильям вновь почувствовал в нём родственную душу. Но только сейчас он задумался о том, что кривотолки о безумии короля имеют под собой основание.

Нет, к чёрту. Командующий прогнал дурные мысли и перешагнул порог зала совета. Внутри его уже ожидали сам король, взволнованный верховный книжник Илберн, светловолосый мужчина болезненного вида — новый верховный казначей, и, наконец, недавно вернувшийся в столицу Джеррод Раурлинг, который за время отсутствия успел отпустить густую бороду. Чёрную, но уже наполовину седую.

Также Гильям с удивлением увидел долговязого Отиса из Одерхолда, которого явно выдернули из постели. Судя по всему, король всё-таки сделал его верховным магом, несмотря на поражение на турнире. Что ж, рыжий мальчишка вряд ли вернётся, а важная должность пустовать не должна. К тому же, кто-то должен будет командовать деревенским сбродом неумелых колдунов из тех, кто был достаточно умён, чтобы не попасть на виселицу Горького холма. Гномы, конечно, постарались славно.

— Рад, что вы прибыли так скоро, сир Гильям, — произнёс король, но на его лице не было и намёка на радость. Командующий давно не видел Эдвальда Одеринга настолько мрачным. — Вы встретились с её святейшеством? Где она?

— Думаю, скоро придёт, — недоумённо ответил Гильям Фолтрейн, занимая место за столом рядом с хранителем клинка Раурлингом.

Минуты тянулись мучительно долго, а от тишины у Гильяма звенело в ушах. Его величество снял с головы корону и поставил на стол перед собой. Серебряные мечи, сжатые в железных кулаках, отражались от полированной поверхности стола.

Король сидел неподвижно, плотно сжав губы, и не сводил с короны пристального взгляда, словно видел её впервые. На мгновение Гильяму даже показалось, что в этом взгляде немигающих глаз он увидел то, чего увидеть никак не ожидал: волнение в них будто бы на мгновение переросло в самый настоящий страх.

Наконец, в зале совета появилась матриарх. Лишь когда она заняла место по правую руку от короля, он вышел из оцепенения.

— Итак, — его величество оглядел собравшихся и вернул корону на голову, — долгих вступлений не будет, я скажу сразу. В Энгату вновь пришла война.