Я достаю книги с полок, разглядываю обложки. Иллюстрированные пары, девушки с длинными волосами, падающие в обморок в объятиях крупных мужчин со сверкающими мускулами и напряженными глазами. Если это те мужчины, о которых она читает, то почему, черт возьми, она продолжает соглашаться на всех этих жутких трахарей?

С насмешкой я засовываю под мышку особенно возбуждающе выглядящую книгу и пробираюсь на кухню. Я прохожу мимо дорогой выпивки Захары, чтобы купить ее шикарное печенье. Закончив, я не поддаюсь искушению поискать в ее спальне свой нож, который она мне так и не вернула. Хотя я знаю, что она точно открыла мой подарок на день рождения.

Маленькая ведьма.

Я возвращаюсь в свою комнату и провожу вечер, потягивая водку и читая о злоключениях пылкой графини с несносным разбойником. Я бы предпочел играть в видеоигры, но развратный разбойник, конечно, выигрывает у Платона по части развлечений.

Должно быть, я впал в ступор: меня разбудил звук захлопнувшейся входной двери.

Глаза распахиваются, но я лежу на кровати совершенно неподвижно. В коридоре раздается резкое "Шшшш!" и несколько придушенных хихиканий. Шаги, два голоса, перешептывающиеся. Один мужской, другой женский. Появляется голос Захары, более четкий из двух: — Никто, просто мой сосед-неудачник. Ш. Идем.

Шаги проходят мимо моей двери, и я слышу звон бокалов на кухне, еще голоса, еще хихиканье. Включается музыка, знойное пение певицы заглушает разговор Захары с ее спутником.

Для такого проницательного человека Захара чертовски прозрачна. Она любит свою квартиру, это ее убежище. Она не стала бы приводить сюда парня, не говоря уже о случайном свидании. Если сейчас в ее доме и есть мужчина, то только из-за меня.

Я открываю дверь и выхожу в коридор, но не в гостиную. Не то чтобы мне это было нужно. Я прекрасно вижу все, что мне нужно, из своего дверного проема.

Прислонившись плечом к стене, я скрещиваю руки и наблюдаю за Захарой. Ее спутник сидит на бархатном кресле, которое обращено в сторону коридора, к окнам. Но Захара сидит у него на коленях, спиной к окнам. Она целует его, обнимая за шею. Она поднимает глаза и смотрит на меня из-под тяжелых, мерцающих век.

Захара уже не первый раз целуется с кем-то в моем присутствии, но это всегда одно и то же зрелище. Приоткрытые блестящие губы, полуприкрытые глаза, выгнутая спина. Удовольствие порнозвезды, отточенное представление.

Но всегда только представление.

Все, что Захара знает о настоящем удовольствии, — это то, что она читала в книгах и видела на экранах телевизоров. Ее представления красивы, но пусты.

Уверена, что ее кавалер этого не замечает. Кажется, он вполне доволен ее поцелуями. Он не замечает, что ее внимание обращено даже не на него. Захара наблюдает за тем, как я смотрю на нее, в ее глазах горит огонь. Весь этот огонь, вся эта страсть заперты внутри нее, потому что она не знает, как выбрать того, кто сможет вырвать их наружу.

Она отстраняется от своего спутника, ее взгляд превращается в оскал.

— Наслаждаешься шоу? — спрашивает она, резко задыхаясь.

— П-прости? — говорит ее спутник. Акцент и голос говорят мне все, что нужно о нем знать. Похоже, Захара не очень далеко ушла от своего обычного типа.

— Ничего, — говорит она. Она смотрит на него с улыбкой, как на картину. — Просто мой сексуально расстроенный сосед по квартире. Пойдем в мою спальню.

Она берет его за руку и ведет к своей двери. Мужчина послушно следует за ней. Глаза у обоих немного остекленели. Судя по всему, они выпили примерно столько же, сколько и я. Когда они проходят мимо меня, мужчина бросает на меня растерянный взгляд. Седеющие волосы у висков и кисточки на мокасинах говорят о том, что у него не хватит смелости что-то мне сказать.

Захара берет его за руку и тянет к своей двери.

— Ты уверена, что это…? — говорит он с шикарным акцентом и слегка хмурится.

Она обхватывает его за шею и говорит задыхающимся голосом: — Пожалуйста, я больше не могу ждать. Ты мне нужен.

Я громко смеюсь, и она захлопывает свою дверь перед моим смеющимся лицом.

Остаток ночи проходит в сигаретах, водке и дымной музыке фальшивых стонов Захары.

Захара

Я моргаю в бледном свете зимнего утра, и на меня накатывает новая волна ненависти к себе. Возвращение Джеральда домой после нашего свидания было ошибкой, хотя вчера вечером я этого не чувствовала. Мне так хотелось нанести удар по Якову, хоть раз вывести его из равновесия. А Джеральд, хоть и был безупречным джентльменом, но не был самым блестящим собеседником.

Привести его домой казалось меньшим из зол.

Или так казалось до тех пор, пока из тени коридора надо мной не засмеялся Яков.

Вот ублюдок.

Хуже всего то, что прошлая ночь была, наверное, лучшим сексом в моей жизни, хотя и не благодаря технике Джеральда. Я все время была сверху, а его глаза были плотно закрыты, как будто он глубоко сосредоточился на чем-то.

Но мои глаза тоже были закрыты, а пальцы крепко сжимали край изголовья кровати, и в голове у меня мельтешили размытые образы. Черные змеи и ушибленные костяшки пальцев. Черные глаза и беззлобный смех. Щелкающий нож и окровавленные губы. Рука, лежащая на моей спине, татуированные пальцы, впивающиеся в кожу.

На что был похож поцелуй с Яковом Кавинским?

Кровь и пепел, желание и сожаление.

Как будто я могла умереть, целуя его.

Я переворачиваюсь в постели и оказываюсь лицом к лицу с Джеральдом. Он все еще спит. Его рот безгубый, волосы взъерошены на одну сторону. В холодном дневном свете он выглядит намного старше, чем вчера. Он похож на Джеймса.

Я отшатываюсь назад, внезапно вздрогнув от отвращения. Наполовину выпрыгнув из кровати, я хватаю халат и спешно выбегаю из комнаты. Я все еще застегиваю шелковый пояс на талии, когда натыкаюсь на кухню.

Я замираю на месте. Яков сидит у кухонного острова. В одной руке у него книга "Грешный негодяй", в другой — чашка черного кофе. Он смотрит на меня и поднимает бровь. Я задерживаю дыхание, готовая сражаться с ним до смерти, если он скажет что-нибудь — хоть что-нибудь — о…

— Ты в порядке?

Его слова выбивают из меня всю агрессию и оборону. Я вздыхаю и опускаюсь на табурет, опустив лицо в ладони.

— Я не знаю, как от него избавиться. Как вежливо попросить мужчину…

Яков уходит прежде, чем я успеваю закончить фразу. Он направляется прямо в мою спальню, прихватив пиджак Джеральда со спинки кресла, где мы вчера целовались. Широко раскрыв глаза, я наблюдаю из коридора, как он поднимает Джеральда за плечо и запихивает его одежду в сундук.

— Пора идти, приятель.

— Что… подожди минутку, Захара, дорогая, должен ли я…

— Да, — говорит Яков, как будто Джеральд только что спросил его о чем-то. Затем он поднимает Джеральда за руки, как манекен, и несет его к входной двери. Он распахивает ее и проталкивает Джеральда внутрь, его одежда все еще свернута в руках.

— Не возвращайся сюда. В следующий раз, когда я тебя увижу, я отрежу тебе член.

Рот Джеральда открывается в визге ужаса, но Яков уже закрыл входную дверь. Он окончательно захлопывает замок и поворачивается ко мне. Он не произносит ни слова. Он проходит мимо меня, обратно на кухню, к своему табурету, к своей проклятой книге и черному кофе.

Я следую за ним. Мне жарко от непонятной смеси гнева, раздражения, облегчения и еще десятка вещей, в которых я не признаюсь под страхом смерти.

— Ты не должен был быть таким грубым.

— Он ушел. Разве не этого ты хотела?

— Я не хотела выгонять его полуголым на порог своего дома.

Яков поднимает бровь. — Хочешь пригласить его обратно?

— Не в этом дело.

— А в чем тогда смысл?

— В том, что ты не можешь — что он был моим гостем, и что ты мог бы проявить немного больше уважения — не каждый парень, с которым я встречаюсь, должен быть каким-то хищным извращенцем, который…