— У вас есть подозреваемые? — спрашиваю я, обращаясь к Санви, которая кажется самой разумной из троих и меньше всех находится под воздействием белого вина и просекко.

— Мы составили профиль, — говорит Санви. Она указывает на один из табуретов. — Присаживайся с нами. Не хочешь ли выпить?

— Он не пьет вино, — говорит Захара. — Он пьет только водку. Как хулиган.

— Хулиган, — повторяет Рианнон, чуть не выплевывая свой напиток. — Сколько тебе, восемьдесят?

— Хулиган, — говорит Захара, немного запинаясь. — Ну, знаете, бандит. У вас в Ирландии есть хулиганы, или…?

— Мы будем работать лучше, если будем работать все вместе, — дипломатично говорит Санви. — Нет смысла разделять силы.

Я не сажусь, а встаю рядом с Захарой у кухонного острова, наклоняясь вперед и опираясь локтями на столешницу. Мое плечо задевает ее плечо, и она поворачивается, чтобы бросить на меня взгляд. Я лезу в карман пиджака и протягиваю ей коробку с макаронами. Она сужает глаза, словно не принимает этот жест, но все же берет коробку.

Захара

Макароны приятный момент, и большинство ситуаций можно улучшить с помощью сахара.

Однако я все еще держу в себе злость. Во-первых, Яков пропал на весь вечер, не оставив ни записки, ни, похоже, на заботу о моей безопасности.

Во-вторых, то, как Рианнон продолжает украдкой поглядывать на него, словно пытаясь понять, нравится ли ей то, что она видит, но при этом сохраняя непредвзятость.

Когда она ловит мой взгляд, я поднимаю бровь, а она слегка поджимает губы и покачивает головой, словно говоря: — Вау, посмотри на этого парня.

Я уже могу сказать, что тема Якова — это то, что она захочет подробно обсудить в следующий раз, когда мы останемся наедине.

К счастью, Санви сохраняет спокойствие и профессионализм, показывая Якову плоды своих исследований. Лично я бы с удовольствием скрыла от него всю нашу информацию, тихо раскрыла дело и выложила ему все начистоту, как только смогла бы его выгнать. Но Санви права, и как бы я ни ненавидела присутствие Якова здесь, преследователя я ненавижу еще больше.

— Профилирование проходит в несколько этапов, — объясняет Санви, сцепив пальцы и сосредоточенно сведя брови. — Сначала — этап ассимиляции, на котором собираются и изучаются все улики и информация.

Она листает презентацию, которую подготовила на своем планшете, и, честно говоря, это великолепная работа. Санви зря занимается физикой, ей стоит подумать о карьере криминалиста.

— Я записала даты, собрала фотографии записок, которые Заро присылала нам на протяжении многих лет, проверила почерк, чтобы убедиться, что все они от одного и того же человека, и расшифровала их содержание для анализа. У меня, конечно, нет фотографий того, что он сделал, когда вломился в дом, но я записала это, а также оставленные им розы, которые, похоже, коррелируют с другими подарками — она делает воздушные кавычки пальцами, — которые он присылал в прошлом.

— Какими? — спрашивает Яков.

— Розы — он ведь любит розы, не так ли? — Рианнон говорит с гримасой. — Белые розы.

— Почему белые розы? — спрашивает Яков, глядя на меня. — Личное значение?

Я пожимаю плечами. — Не для меня.

— Белые розы были символом Афродиты в Древней Греции, — замечает Рианнон. — Может, это отсылка к этому?

Я медленно киваю.

— Есть еще Rosa Mystica. Белая роза для Девы Марии в христианстве. Знаете, белый цвет — чистота, роза — радость. Может, он религиозен?

Санви записывает все это, ее ручка постукивает по экрану планшета.

— Полагаю, это также один из самых распространенных свадебных цветов, — добавляю я.

— И на похоронах, — говорит Рианнон с легким содроганием.

Мы смотрим друг на друга, и на мгновение никто ничего не говорит.

— Никаких похорон, — говорит Яков, поворачиваясь ко мне так резко, что я чуть не падаю со своего табурета. — Только его, если он попытается тебя тронуть.

Выражение мрачной решимости в его глазах подтверждает его слова. Яков не преувеличивает — и он никогда мне не лжет.

На этот раз это почти успокаивает.

— Так. Итак, у нас есть белые розы, — говорит Санви, оторвавшись от своих записей. — Для меня белые розы — самое важное, наряду с подписью.

— Какая подпись? — спрашивает Яков.

— Ланселот, — говорит Рианнон с фальшивым смешком. — У меня от одного этого слова все внутри клокочет.

— Ланселот, как король Артур? — говорит Яков.

Я киваю.

— Да, один из рыцарей Круглого стола. Искал Святой Грааль. Воспитан Владычицей Озера. Считался первым и лучшим среди рыцарей Артура, был единственным, кто победил Артура в поединке. Также спал с его женой, королевой Гвиневрой. В конце концов сошел с ума.

Он смотрит на меня и слегка наклоняет голову. — Ты все это знаешь?

— Все знают.

Рианнон качает головой. — А я нет.

— Я знаю только потому, что читала об этом для своего исследования, — добавляет Санви.

Яков пулыбается, и я быстро отвожу взгляд.

— А как же профиль, Дай? Расскажи ему о профиле.

Санви кивает и перелистывает свою презентацию.

— Верно. Классификация — следующий шаг. Это значит, что мы должны определить тип преступника. Организованный или импульсивный. Судя по запискам, розам, тому, что он лично доставляет записки, а не рассылает их по почте, и тому, что он всегда делает это, когда никого нет рядом, это говорит о том, что перед нами организованный человек. Вероятно, он все планирует.

— Наверное, он тоже на это клюет, — пробормотала Рианнон. — Держу пари, это вызывает у него самый большой, самый извращенный стояк.

Все в комнате издали вопль отвращения. Даже Яков поморщился.

— Далее, — торопит Санви, — мы разрабатываем Modus Operandi- методологию. Это то, о чем мы знаем меньше всего, но вот о чем мы можем догадаться с некоторой долей уверенности: А, он выясняет, где ты живешь. Это можно сделать разными способами: используя изображения из социальных сетей и новости о знаменитостях, купив информацию каким-то образом, наняв кого-то, чтобы он выяснил это для него, даже проследив за тобой до дома. — Она смотрит на меня. — Будем надеяться, что это не тот случай. Итак, Би, как только у него появляется адрес, он посылает записки. Он хочет, чтобы ты знала о нем. Думаю, в его понимании это способ ухаживать за тобой, ну, как рыцарь. Отсюда, С, розы.

— Значит, Д — это первая большая эскалация, взлом, — говорит Рианнон, — и нас волнует, что будет с Е, Ф и Г.

— Так далеко он не зайдет, — говорит Яков с похоронной серьезностью.

— Подождите. — Я поднимаю руку, прерывая всех, и хмуро смотрю на Санви. — Мне кое-что пришло в голову. Почему именно сейчас?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Рианнон.

Я смотрю на Санви.

— Первый год он ограничивался записками и розами. Потом мы все переехали из дома. Теперь он снова нашел меня, снова записки, потом взлом. Но почему сейчас? Он годами придерживался одного и того же.

— Может быть, потому что он знает, что ты теперь живешь одна? — говорит Санви.

— А может, он хочет наказать тебя за то, что ты пыталась от него скрыться, — добавляет Рианнон.

— Мы все съехали с первого места. Он не мог знать, что это ее вина.

— Может, он куда-то спешит? — говорит Санви. — Может, он думает, что у него мало времени?

Мы все смотрим друг на друга. Хорошее настроение вечера, мой оптимизм после общения с девушками внезапно рассеялись, оставив после себя холодок. Я дрожу, и Яков наклоняется вперед, прижимая свою руку к моей. Его тепло вливается в мое тело, и на этот раз я не отстраняюсь.

— Так что у тебя за профиль? — спрашивает он Санви.

— Точно. — Она листает свою презентацию. — Я математик, а не психолог или патологоанатом, поэтому все это более или менее догадки, основанные на статистике, которую я нашла. Но вот что у меня есть: мужчины…

— Очевидно, — усмехается Рианнон.