Талсадар подскочил к камере, подергал дверь, а затем вытащил когти и начал со скрежетом выламывать замок. Ни я, ни королева ничего не говорили, с ужасом наблюдая за монстром, который сидел, рассматривая Селестру, но пока не нападал. Если бы дверь можно было сломать когтями, то королева, думаю, давно смогла бы выбраться, поэтому не удивительно, что Талсадару замок не поддался. Были еще отчаянные попытки вытащить Селестру: к решетке подлетело несколько дроу, они попытались использовать туман, но эта магия перестала подчиняться абсолютно всем присутствующим, поэтому дверь оставалась закрытой. Ко мне приблизился Хирон, который сказал:

– Крисс, ты не была связана с туманом Даркмара, но он в тебе есть. Попробуй ты открыть камеру!

– Нет! Не надо! – неожиданно спокойно сказала королева. – Не получится: Криссандра не сможет, а я и не хочу. Ключ был у моей служанки. Да... Но двадцать лет назад я отправила ее отнести корзинку с младенцем наверх, где она умерла, сгорев на солнце. Она оставила ключ мне, – сказала королева, чем вызвала у всех, кто мог слушать ее, недоуменный возглас. Я косилась на монстра в камере, тряслась от звуков боя за спиной и одновременно с этим мое сердце обливалось кровью, предчувствуя, что королева вот-вот расскажет что-то ужасное. Селестра вытащила маленький блестящий предмет и посмотрела на него с горькой усмешкой.

– Это ключ от двери, но он не открывает вот это, – королева потрясла ногой, на которой звенела цепь. – Когда ушла Ширва, ко мне больше никто не пришел ни разу. Даже когда туман начал слабеть, а узор истончаться, даже когда у вас перестали рождаться дети, никто… никто не пришел и не проверил, не случилось ли что-то с вашим единственным донором магии. Я сижу в этой клетке семьдесят лет, и последние двадцать вместо воды я слизывала влагу с поверхности этих камней, а вместо куска мяса, я использовала последние крохи моей магии, чтобы ловить крыс, а потом выпивать их кровь и обгладывать зловонные кости. Я могла открыть дверь. Все эти двадцать лет я могла, но сделать хотя бы шаг наружу у меня не было возможности, – в конце своей речи Селестра еле выговаривала слова. Было страшно смотреть на то, как эта сильная женщина плачет без слез. Ее глаза горели, темная кожа покрылась белыми пятнами, когти на руках впивались в ладони.

– Но если вы не передадите силу управления туманом, то все будет кончено… для нас, – тихо сказал Хирон, а королева усмехнулась, но не ответила. Она с содроганием посмотрела на монстра в своей клетке и произнесла:

– Думаешь, я боюсь за вас? Мне страшно за себя. Никто не знает, но это очень страшно и больно, – шепотом, почти жалуясь, призналась Селестра. – Пока через меня проходит хотя бы одна туманная нить я не умру до конца. Мне нужен или полный прорыв, или передать бремя власти Криссандре. Ужас в том, что потусторонние твари способны лишь покалечить мое тело, сделать мне больно, но не убить. Я не хочу больше страдать, не могу больше. Не могу… Я так хотела умереть… Все эти годы… Но, кажется, сейчас желание отомстить всем – все же сильнее моих страхов. Теперь я очень хочу забрать всех с собой! Даже ценой очередных мучений!

Селестру трясло от страха и ненависти, а я в ужасе слушала мать. Разве может на долю живого существа выпадать столько страданий? Неудивительно, что она хочет мести.

Тем временем позади продолжали раздаваться грохот, стоны и шум битвы. Тварей, покидающих ту сторону, становилось все больше – это заставляло снова и снова пытаться убедить Селестру помочь.

– Мама! Ты родила меня. И я все же пришла. Судьба что-то хочет сказать, – напомнила я.

– Я… – голос женщины дрогнул, но не от слабости или эмоций – монстр сделал шаг к ней и издал свистящий звук, словно предупреждая. Королева вздрогнула и закашлялась. Из ее горла вылетел какой-то липкий черный сгусток, который женщина вытерла рукавом. Я вцепилась в прутья ее клетки и с отчаянием и слезами трясла их, тщетно пытаясь вырвать из земли. Повернувшись ко мне, Селестра все же ответила:

– Двадцать лет назад мне казалось это правильным: умереть самой, но оставить им королеву, а сейчас я не понимаю, зачем нужна жизнь вот всем этим, – она махнула рукой в сторону дроу, которые в этот момент дружно столпились вокруг прорыва и пытались не дать вырваться монстру, по размерам сравнимому с двухэтажным домом.

– Мама, ваше величество, мир огромен, я видела только часть его, но знаю, о чем говорю. Мне посчастливилось выйти за пределы моей деревушки и увидеть больше, чем я могла себе представить. Там наверху много замечательных существ, как и много отвратительных, но это и есть жизнь, данная нам богами, – возможность рожать детей, крушить врагов, любить и ненавидеть… Мама, спаси этот мир, пожалуйста. Я ведь пришла…

Я называла Селестру мамой, хотя не чувствовала к ней ничего, кроме пронзительной жалости. Когда-то давно, двадцать лет назад она просто захотела умереть. Поэтому я появилась на свет.

– Ты заставила… отца? Чтобы он сделал меня? – совсем не к месту вдруг спросила я. Королева посмотрела на меня непонимающе, а потом растянула губы в почти счастливой улыбке.

– Ширва показала ему небо и солнце, за это он лег со мной. Он не знает про тебя. Он был хорош.

Едва договорив эту фразу, Селестра вскрикнула от боли, так как монстр решил, что ее время закончилось: он подлетел к женщине и впился зубами в ее ногу.

– Больно! – простонала королева. – Опять больно!

– Ваше величество, инициируйте дочь, и вы сможете умереть уже сейчас, до прорыва, – искушал Хирон.

Я не слушала, что несет этот манипулятор. Я хотела спасти несчастную.

– Мама, дай нам ключ, мы поможем! – орала я, но Селестра, дергаясь, вопя и пытаясь отбиться от монстра, уже не могла соображать. По крайней мере, мне так казалось. Когда тварь, вырвав кусок ноги, на этот раз вцепилась женщине в левой плечо, она вдруг затихла и повернулась ко мне.

– Повторяй, – просипела Селестра, протягивая ко мне руку и захлебываясь кровью, которая хлынула из ее рта – монстр вгрызся ей в живот. Я кивнула, а королева тихо продолжила:

– Вплету я жизнь…в густой туман… суровый дар… на веки дан… – я повторила, дотянувшись своей ладонью до ее. Рядом оказался Талсадар, который отвлекся от баталий с монстрами и хотел меня остановить, но Хирон не дал этого сделать.

Наши пальцы с королевой сплелись, я почувствовала ледяной поток, хлынувший в мое тело и пригвоздивший к земле. Бессильно упала на живот и лежала, не в силах разорвать наши с Селестрой руки.

– Спасибо, – еле слышно произнесла Селестра, выплевывая свое последнее слово вместе с очередным фонтаном крови, но ей больше не было больно. Сердце... мой матери наконец-то остановилось: она смотрела на меня почти потухшими, но такими счастливыми глазами – королева умерла, а монстр рвал ее уже ничего не чувствующее тело на части.

***

Клочья тумана. Я шла вперед, пытаясь рассмотреть, что находится в той стороне, куда меня упорно тянет какая-то сила. Мне не было страшно, однако я понимала, что не успеваю. Сердце начало колотиться как сумасшедшее, когда я услышала женский голос, который предупреждал, торопил, призывал. Я ускорила шаг, потом перешла на бег и в конце концов понеслась так, что легкие готовы были выпрыгнуть из горла. Не видела дороги, по которой двигаются мои ноги, не смотрела вперед. Мне просто нужно было успеть. Туман исчез внезапно, и я очень вовремя затормозила, так как еще шаг и упала бы в пропасть. Осторожно подошла к краю и заглянула вниз: там летали уже знакомые серые клубы, закрывая дно и стелясь повсюду,

– Это тяжелая ноша, но ты можешь с ней справиться, – раздался голос за спиной, а я, вздрогнув и еле удержавшись на краю, повернулась на звук. Я увидела женщину – не человека, не эльфийку, просто женщину. Почему-то я сразу поняла, что это сама богиня. Ее лицо не просматривалось, постоянно меняя свои очертания, длинное платье двигалось, словно вылепленное из облаков.

– Ты посмотрела вниз. Что ты там увидела?

– Туман.