Я хохотала, не могла остановиться, а Гриня с улыбкой смотрел на меня. У него была чудная улыбка – белозубая, добрая. Когда парень смеялся, возле его глаз появлялись лучики морщинок, украшавших его грубоватое лицо.

Гринис был сыном местного кузнеца, в свои двадцать два он все еще не женился, хотя девушки в его сторону посматривали. Нет, он не был первым парнем на деревне и относился, скорее, к категории увальней, но безмерная доброта и мягкий нрав делали его потенциально хорошим мужем. Достаток его семьи также играл не последнюю роль в том, что все мало-мальски соображающие красавицы Вершков строили ему глазки. Высокий и плечистый, Гриня был рыжеволос, но на удивление на его лице не было ни одной веснушки, которые так любят осаждать нос и щеки носителей огненных вихрей. Я любила подшучивать над парнем, что не видит он своего счастья и что ему стоит почаще смотреть по сторонам, на что тот всегда спокойно отвечал, что свое счастье уже давно заметил.

– Где нашла эту брошюру? – спросил Гриня.

– Как всегда кто-то кинул в повозку. Наверное, мне работу предложили, – хихикнула я. – Не ведает мадам Зизи про мои истинные великие эльфийские таланты. Разве что могу лекарем в бордель подвизаться, – пошутила и отвлеклась на больную тему:

– Слушай, было бы неплохо где-нибудь достать книгу по травоведению и приготовлению лекарств. Желательно, эльфийскую. А то я так, по наитию делаю, а хотелось бы по науке. Уверена, что есть какие-нибудь специальные заклинания или еще что-то, чего я и не ведаю даже.

– Эльфийских книг не достать, – Гриня вздохнул, он давно знал про это мое желание и хотел помочь, даже спрашивал в городе, но все только пожимали плечами. Один раз роман принес, но он оказался написан человеком, просто любовник там у главной героини эльфом был.

– Спасибо тебе за все, благодаря тебе я чувствую себя обычной – хоть на какое-то время я кажусь себе человеком, – я положила голову на плечо другу, а он вдруг сказал:

– Ты не обычная… Ну в том смысле, что… – договорить он не успел. Двери сарая резко распахнулись, в проеме показались Ларка и дядя Лазарь. Тетя глянула на нас с Гриней и заголосила:

– А я говорила, что у них тут все непросто. Ах Гринька, ах паршивец, девочку мою красавицу портишь. Мань, сюда иди!

Я в ужасе уставилась на разворачивающийся передо мной спектакль. Помню, приезжали к нам бродячие артисты, показывали представление. Драматическое. Они сами так его назвали. Так вот там такие страсти были, не описать. И закончилось все больно грустно – девушка отравилась, а парень, увидев это, отравился в ответ. Мы на это всей деревней смотрели, рот разинув. Что-то примерно такое же трагическое я наблюдала и сейчас.

Дело в том, что Маня, которую звала сейчас моя тетя, – это Маниса, мать Грини. Именно у Мойсеров моя родня сегодня пробовала новую наливку и должна была вернуться далеко за полночь. Чего их нелегкая принесла, да еще всех вместе? Я, разинув рот, глазела на то, как в сарае появляются все новые действующие лица. Вместе с Манисой пришел отец Грини Роберт. Молчаливый суровый мужчина, привыкший больше работать руками, чем рассуждать, угрюмо смотрел на сына. В маленьком помещении уже и яблоку негде было упасть. Мы сидели с моим другом как воробышки, прижавшись плечами друг к другу и созерцая все происходящее.

– Факт близких отношений вашего сына и нашей Криссы засвидетельствован. Я думаю, вывод очевиден – будем играть свадьбу, – безапелляционно отчеканила тетя.

Чего? Какая свадьба? Что происходит? Я переводила взгляд с моей родни на родителей Грини, ожидая, когда они закричат «Сюрприиииз!» и подарят мне подарок на день рождения. А потом я посмотрела на своего друга. Он встал, повернулся ко мне и громким, не характерным для него уверенным тоном произнес:

– Криссандра Дрокс! Согласна ли ты стать моей женой?

Я подскочила на ноги, отряхивая солому, пряча красное лицо и пытаясь выкрутиться из ситуации. Вот попала так попала! И Гринька влетел. В это время Маниса не выдержала и запричитала:

– Сынок, да как же так? А детки? Ты зачем жизнь себе ломаешь?

Потом женщина повернулась к Ларке и зашипела:

– Да это все ваша ушастая моего сыночка с толку сбила. Небось, зелье эльфийское какое сварила, вот он и пришел на сеновал. Опоила!

– Да наша Крисса – доброе невинное дитя, она таких зелий не варит. И вот тебя, Манька, давеча от ломоты в спине как раз избавила. Да что-то не любовное это зелье было, коль ты на мою девочку такие наветы делаешь!

– Мне, мож, и не любовное, а Гриньку опоила. Как пить дать!

Этот спор длился бы до бесконечности, но в игру вступил отец Грини. Мужчина явно устал от шума, поэтому, зыркнув на всех сразу, стукнул по стене кулаком и рявкнул:

– Молчать, женщины!

От его стука сарай ощутимо затрясло, мне даже показалось, что не устоит. А кузнец продолжал:

– Сын мой ответственность на себя возьмет. Женится. Давайте от Криссы ответа дождемся.

Я стояла ни жива ни мертва. Какого ответа они хотят? И тут Ларка потащила меня за локоть и зашептала в ухо:

– Соглашайся, дура. Это тебе мой подарок на день рождения. Замужем будешь, нормальную жизнь проживешь!

Услышав слово «нормальную», я задумалась. А потом посмотрела на Гриню и задохнулась от эмоций, которые смогла разглядеть на его лице: надежду, нетерпение, желание, нежность. Меня ослепило осознанием. Я вдруг поняла то, чего не видела все эти годы. А потом зажмурилась и – словно в омут с головой. Набрала воздух в легкие и на выдохе ответила:

– Я согласна!

Северные горы. Тронный зал. Наши дни.

Ваеран Ир’Раэль, король Даркмара, восседал на своем троне, наблюдая за страстным танцем изгибающихся перед ним эльфиек. Все-таки хорошая идея была брать в рабыни не только человеческих женщин, но и самих дроу. Темные чудо как хороши в постели, а он привык приказывать, не спрашивая разрешения. С рабынями он мог делать все, что ему захочется, со свободными так получалось не всегда. Буквально утром он наслаждался зрелищем хорошенько выпоротой и истекающей кровью темной эльфийки. Опуская плеть на ее темную кожу, король представлял, как у его ног корчится не это слабое существо, а тело другой женщины, которую он так и не смог сломать и которая вызывала у него черную ярость, злость и отчаяние.

Магия, которую он тянул из Селестры, помогала сохранять его темное королевство, но не давала ему тех преимуществ, что были у его предшественницы. Женщины рода Мор’Шиирас управляли туманом легко, естественно. Бывшая королева вплетала его в свою жизнь, не задумываясь. Туманная магия была для нее словно дыхание, ее нитями женщина была способна обволакивать сознание всех, кто был ей интересен. Поэтому, в отличие от Ваерана, ей не обязательно было делать кого-то рабом, чтобы подчинить.

Селестра! Ваеран вспомнил, как двадцатилетним мальчишкой его привели к ней в этот тронный зал, представив как наследника рода. Он должен был принести клятву верности королеве как будущий глава дома Ир’Раэль, а вместо этого замер, не в силах двинуться или отвести взгляд от этой великолепной женщины. Темно-серая, как и у всех дроу кожа, у Селестры была словно пронизана тысячами серебряных искр, пепельные волосы струились по спине, в алых глазах горела сама жизнь. Молодой мужчина пропал, утонул в почти осязаемой силе этой женщины. Ему хотелось прикоснуться к ней, своему божеству, и зачерпнуть жизненной энергии, в которой Селестра буквально купалась.

Королева поманила его пальчиком с длинным алым ногтем и сказала:

– Силен ли ты, мальчик?

Женщине было уже около ста лет, что позволяло ей так к нему обращаться, однако на вид она была ничуть не старше его. Эльфы жили достаточно долго, чтобы первые пару сотен лет наслаждаться разгаром молодости, переходящей в почти не меняющую их внешность зрелость.

– Силен, моя королева. И готов стать сильнее для вас.

Женщина захохотала и с искренним весельем спросила: