Тетя, зажмурившись и не глядя на меня, вдруг начала кивать как болванчик:

– Да, ее берите, да.

Сестры, со всхлипами убежали в свою комнату, потому что беловолосый, который, оказывается, держал их за руки, наконец-то отпустил, заинтересовавшись моей персоной. Дядя встал с колен и, глядя с вызовом, обратился ко мне:

– Может, именно для этого я тебя тогда и нашел на дороге. Я прошу отплатить мне добром и пойти с этими лордами сейчас.

– Что происходит? – я не могла вникнуть в суть.

– Твой… отчим только что отдал тебя нам на потеху вместо своих родных дочерей, – сказал беловолосый и подошел ко мне. – Ты вкусно пахнешь! Сегодня я хотел человечку и давно не пробовал еще светлых эльфиек, так что ты – два в одном. Я согласен!

Дядя облегченно вздохнул, а тетя всхлипнула, и, бросив на меня сожалеющий взгляд, покинула комнату.

– Дядя!? – я наконец-то начала проникаться новым витком своей судьбы. – Но как же Гриня?

– Никаких Гринь. Теперь есть я, Хирон, и он, Талсадар, – сказал дроу, который пониже. – А ты у нас…?

– Крисса она. Криссандра, – ответил за меня Лазарь.

Хирон неожиданно вздрогнул и сказал:

– Кто-то красиво пошутил, назвав тебя древним эльфийским именем темных. Мстящая? Я впечатлен. Совпадение, скорее всего, но на секунду я почти передумал тебя брать, – не унимался этот мужчина. Второй молчал. По нему непонятно было, о чем он думает. Его жуткие красные глаза смотрели на меня.

– Тебе больше нравится Талсадар? Ну я могу разрешить ему быть первым, – добавил Хирон, а великан вдруг ожил:

– Пошли, – сказал он, а потом встал и возвышаясь надо мной скалой, взял меня за руку.

– Таак, мой друг в игре, – оживился Хирон, – Вот! Это уже интересно! Где у вас место нашей ночевки?

Староста показал им на наш сарай, где хранилась солома и который долгое время был убежищем для меня с Гриней.

– Только вы это, поаккуратнее с ней, – вдруг попросил дядя, а меня перекосило. Я вдруг почувствовала обжигающую ненависть – что-то черное начало вползать в мою душу, вытесняя страх.

Не сопротивляясь, я пошла, ведомая Талсадаром. Мы зашли в сарай, а дядя внес туда несколько светильников, предупредив чтобы мы были аккуратны и не устроили пожар. Это вызвало череду скабрезных шуток Хирона, который обещал, что пожар будет, так как девочка, то есть я, очень горяча. Когда дверь закрылась, я осталась одна с этими двумя существами.

Хирон ринулся ко мне, но Талсадар вдруг рыкнул:

– Нет!

– Что? Я в своем праве! Хочешь, можешь быть первым!

Пока темные рычали друг на друга, я тряслась, прижавшись к стене сарая. Чувствовала себя то ли игрушкой, которую не поделила детвора и которой грозило быть разорванной в драке, то ли куском мяса, за который грызлась парочка дворовых псов. Для меня любой итог был кошмарным. Стерла с щек непрошенные слезы и приготовилась бороться за себя до конца. Так просто я не дамся.

– Я заявляю право первого! – вдруг произнес Талсадар, вызвав удивленный возглас Хирона.

– А почему именно ты? Его может заявить первый, кто нашел рабыню! И тут мы в равных условиях.

– Хочешь оспорить?

Талсадар снял с себя куртку, оставшись в одной рубашке с подкатанными рукавами. Я увидела узоры каких-то символов, сплетающих на его руках затейливую вязь татуировок. Он поманил пальцем Хирона, призывая, видимо, помериться силой. Судя по всему, стоять нашему сараю оставалось недолго – эти два великана в драке от него и щепки не оставят. Меня эта ситуация хоть и пугала, но устраивала – мужчины отвлеклись от меня. Глядишь, разнесут сарай, может, еще и поубивают друг друга. Но моим мечтам не удалось сбыться. Хирон, глянув на обманчиво расслабленное, но источающее угрозу и намерение рвать противника на части тело своего спутника отступил. Дроу не стал геройствовать и махнул рукой.

– Ладно, зацепила тебя эта полукровка, ну мрак с ней. Но помни – право первого гарантирует право второго.

– Я помню.

– Я так понял, сегодня ты это право с нее не стребуешь? Заберём на обратном пути?

– Посмотрим, – Талсадар явно не планировал ничего объяснять напарнику.

– Коней не получили, застряли в убогом сарае убогой деревни с убогими людишками, и даже девок не удалось попробовать. Остается спать, – раздраженно прорычал Хирон, после чего демонстративно развалился прямо на соломе, зевнув и подложив руки под голову.

Я стояла в углу ни жива ни мертва, ожидая, что будет дальше. Талсадар подошел ко мне, взял на руки и словно пушинку понес на солому. Я услышала, как кто-то скулит, не сразу осознав, что эти звуки издаю я.

– Пожалуйста, не надо, – я давилась слезами. Чувство страха, омерзения и безнадеги глушили, парализуя тело и волю.

Талсадар не реагировал на мои стенания, он спокойно положил меня на солому и завалился рядом, поместив меня аккурат между собой и Хироном.

– Не тронем, – сказал он.

– Я бы не гарантировал, – хохотнул блондин.

Я с ужасом дернулась, сдвигаясь от Хирона и тем самым приближаясь к Талсадару, который не дал мне больше маневрировать – обнял своей рукой за талию и прижал к себе.

– Он не тронет, если не хочет сдохнуть, – прогудел он мне на ухо.

Это были не самые успокаивающие слова. Я не знала, чего хочет Хирон. А еще – мне очень отчетливо представилось, что в этом сарае именно я сегодня сдохну первая. Я уставилась на руку Талсадара, которая покоилась на моем животе, и почти чувствовала, как его когти вспарывают мне кожу. Мужчина понял причину моей паники. Он поднес пальцы к моему лицу, и прямо у меня на глазах втянул когти под ногтевые пластины.

– Это оружие. Сейчас не нужно. Спи.

Легко сказать – спи. Этот, который Талсадар, приказал спать, лег на бок, прижал меня спиной к своей груди и уснул. По крайне мере, он молчал, размеренно дыша. Я же лежала, ощущая, как ходит грудь от дыхания этого великана, и смотрела на второго темного, размышляя. Что я тут делаю? Что происходит с моей жизнью? Такое ощущение, что двадцать лет стали рубежом, после которого все пошло кувырком. Почему дядя и тетя так легко меня предали? Ответ на этот вопрос был очень прост – на второй чаше весов были их родные дочери. Горечь затопила от осознания: за все эти годы я так и не стала им родной по-настоящему.

Самый сложный вопрос – что дальше? Послезавтра у меня свадьба с Гриней, я покину свой дом и перееду в чужой и чуждый. Буду ли я счастлива? Смогу ли я смотреть в глаза своим родным после сегодняшней ночи? А они мне? Я еле слышно вздохнула, однако Талсадар, похоже, спал очень чутко, так как рука мужчины напряглась, а сам темный, уткнувшись мне в волосы, шумно втянул носом воздух. Меня опять парализовало от страха. Казалось, напрягись он чуть, и сломает меня как веточку. Серая рука прошлась по моей груди и опустилась на живот. Пальцы пробежались по ткани одежды, сминая ее в кулак, а над ухом прошелестел рваный вздох. Я наблюдала за огромной ладонью, которая настойчиво попыталась найти хоть какие-то прорехи в моей одежде. Зажав подол между ногами и не давая его задрать, я мысленно поблагодарила свой сарафан. Оденься я сегодня в штаны и рубаху, как я обычно делала перед походами в лес, великану было бы проще. Вот права была баба Зуся, которая настаивала на традиционной одежде длиною в пол: она честь девичью лучше всего защищает. Рубаху, вон, задрал, штаны спустил – и готово. А в сарафане не каждый разберётся. Там столько метров ткани, самого закрутит, а то и вообще желание всякое пропадёт, пока поймешь, как и что.

Впрочем, мужчина не настаивал. Еще раз понюхав мою голову, он уместил руку у меня под грудью, один раз, словно случайно, задев ее навершия, и вернулся к своему сну.

Отчего у них такая кожа? Почему серая? У Хирона вон совсем темная. С платиновыми волосами, бровями и ресницами смотрится жутковато, но ему далеко до своего напарника – обнимающий меня дроу пугал до истерики. Я слышала всякое про темных эльфов и ни разу ничего хорошего. Баба Зуся рассказывала, что самые опасные и жестокие среди них – это лорды, так как владеют магией. Сегодня дроу оправдали свое звание злобных и похотливых чудовищ. Хотя не тронули же в итоге… пока. Вот как это понимать? И что это за право первого? Я поерзала, пытаясь улечься поудобнее.