– Будешь шевелиться – приму за приглашение, – рука опять проснувшегося дроу показала мне своим касанием, куда он решил пригласиться. Мужчина засунул пальцы между моих ног, легонько сжав рукой промежность. Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы разжать мои ноги, так как коленями я насмерть защищала юбку сарафана от посягательств. Покрывшись испариной и оцепенев, я тихо сглотнула вязкую слюну и сосредоточилась на том, чтобы больше не сделать ни одного движения. Дроу убрал руку выше, чем вызвал мой вздох облегчения, но напряжение все же осталось. К счастью, через какое-то время сон меня все-таки сморил, позволив хотя бы сознанию убежать от объятий этого монстра.

Проснулась я от громких голосов. Прислушалась, не открывая глаз:

– Я прекрасно выспался. Темный, похоже, ты тоже. И это рядом с такой красоткой, – сказал Хирон, который, кажется, вообще не умел молчать. – Жаль, что мы потратили ночь на сон, при этом никуда не продвинулись. Теперь придется скакать при свете дня, а это не так комфортно. И даже не повеселились. Может, успеешь разложить эльфийку по-быстрому? Я хоть полюбуюсь.

На этих словах я открыла глаза и сразу наткнулась на кровавый взгляд нависшего надо мной темного. Уже рассвело и солнце пробивалось отовсюду: сквозь несколько оконцев и многочисленные щели в досках сарая. Увидев при полном освещении серое лицо с красными глазами, я, вскрикнув от ужаса и отвращения, зажмурила глаза. Боги! При свете это еще страшнее, чем в темноте. Я даже не поняла сразу, кто из двух дроу меня испугал, но Хирон помог – он захохотал и сквозь смех сказал:

– Ты произвел неизгладимое впечатление на эту полукровку.

Значит, испугалась я Талсадара. Единственным желанием сейчас было уйти из этого сарая и больше никогда не видеть этих двух лордов. Боясь открыть глаза и все еще лежа на спине, я пропищала:

– Я выполнила условие – провела с вами ночь. К дяде нет претензий?

– Ух ты, мстящая голос подала и что-то требует! Ты, милая, вляпалась, но я тебе ничего объяснять не намерен. Пусть Талсадар это сделает, – зевая и потягиваясь протянул Хирон.

– Объясню. Потом, – вступил в диалог темный, а я все же заставила себя сесть и открыть глаза.

– Неужели мы так страшны? Ты не смотри, что мы темные, души у нас… еще темнее, – веселился Хирон, забавляясь моим напряжением. – Мы на обратном пути заедем, навестим тебя, – не унимался он.

Я даже про страх свой забыла, спеша откреститься от их возможного визита.

– Нет-нет, не надо. Я замуж выхожу завтра!

Я встала на ноги вслед за дроу, которые принялись поправлять на себе одежду и готовились к выходу. Адекватно воспринимать этих гигантов с положения сидя было невозможно: я чувствовала себя такой маленькой и незначительной, что начинала кружиться голова, а к горлу подступал ком. После моего объявления о предстоящем замужестве Талсадар на мгновение задержал на мне взгляд, а Хирон хохотнул и отвернулся, что-то мурлыча себе под нос.

Первым из сарая вышел блондин, затем я, следом великан. Я была счастлива, что все закончилось, пока не подняла голову и не увидела, что происходит на улице. За забором стояло полдеревни, они все глазели на меня и темных. Я слышала перешептывания – на слух я никогда не жаловалась, наоборот, эльфийская кровь наградила меня отменными органами чувств. В шепотках я различила следующие фразы: «Нашла остроухая остроухих», «А если она понесет, Грине нужно будет воспитывать детей темных?», «А они ничего такие. И не прибили, даже синяков не видно», «Как оно, интересно, с такими черненькими и крепкими?». Дроу тоже слышали все эти реплики – Хирон ухмылялся, а Талсадар взял меня за локоть и повел в дом. Дядя с тетей завтракали, а сестер видно не было. Думаю, их куда-нибудь отправили, чтобы случайно опять не спровоцировать дроу.

Дядя поклонился и пригласил мужчин за стол, я тоже села. Все молча взялись за ложки. Еда в горло не лезла, в ушах все еще стояли слова моих односельчан. Как мне жить теперь со всем этим? Вот жизнь, поганка, устроила! Но, оказывается, это был еще не конец моих злоключений. Мы почти закончили завтрак, когда в дом ворвался Гриня. Его глаза горели почти также как у дроу, парень явно был немного не в себе. Он забежал и крикнул, глядя на темных лордов:

– Крисса – моя невеста, как вы смели ее обесчестить?

– Ого, храбрый малыш! А что ж ты сам не успел? – глумился Хирон. – Мне опять интересно, продолжай!

– Крисса, зачем ты пошла с ними? А как же наша любовь? – обратился жених ко мне.

Я подавилась. Кашляя, я не могла вымолвить ни слова. Да и что бы я сказала? Может, дядя объяснит? Но Лазарь молчал, как и Ларка. Видать, стыдно было признавать свою вину... От подступающей внутри злости и обиды я даже не стала никому говорить, что до сих пор не тронута.

– Малец, ты это, не нарывайся… А, впрочем, нет. Продолжай бесить злобных лордов. Нам как раз нужен был повод тебя убить, – начал подниматься с места Хирон, и я увидела, как на его пальцах выдвигаются когти. – Талс, ты это сделаешь или мне ему кишки выпустить?

Не раздумывая, я подскочила с места и прокричала, глядя в лицо жениху:

– Нет никакой у нас с тобой любви, а с лордами мне было очень хорошо!

Хирон впервые не нашёлся, что сказать: он плюхнулся обратно на скамью, а его белесые брови поползли вверх, делая выражение лица почти комичным. Талсадар все это время хмуро молчал, но видно было, что внимательно слушает и наблюдает. Казалось, мои слова заставили его расслабиться, избавив от какой-то дилеммы. Гриня же словно сдулся – он внезапно замолк и с непомерной обидой глянул на меня. Сейчас передо мной стоял расстроенный парень, который явно не вывозил эту сложную ситуацию. Я помогла ему:

– Гриня, давай свадьбу отменим. Нечего нам с тобой вместе делать, особенно в данных обстоятельствах. И родители твои порадуются.

Он ничего не сказал, только посмотрел с такой тоской, что самой выть захотелось. Потом кивнул и вышел из дома. Я наклонила голову, ссутулилась и села на место, уткнувшись в свою кашу, уже не слыша и не видя никого.

– Зачем, ты, милая, так? – вдруг подала голос Ларка.

Я посмотрела на нее исподлобья, перевела взгляд на дядю, потом оглядела комнату. Двадцать лет тут живу, а сейчас как чужое все. Сама себе я вдруг показалась лишней, ровно такой же, как и эти двое страшных чужестранцев. Словно во сне, не веря в то, что я это делаю, я обратилась к темным, глядя почему-то на Талсадара:

– Уважаемые лорды, а вы куда путь держите? Если он идет через столицу нашу, Вильню, не могу ли я присоединиться к вам на этом отрезке пути?

Хирон хотел что-то сказать, но напарник остановил его жестом руки, сверкнул глазами и бросил:

– Собирайся! Пять минут у тебя. Верхом ездишь?

– Да, умею.

– Хорошо.

Я вскочила и пошла собирать вещи. Голову пьянило от собственной безрассудности, я как во сне начала собирать свой скарб, скидывая в походную сумку все подряд. Вещей оказалось неожиданно много, особенно всяких лечебных примочек. Когда я поймала себя на том, что запихиваю в сумку мазь от геморроя и настой от угрей, поняла, что слишком нервничаю. Закрыла глаза, сделала пару вдохов и выдохов, а потом продолжила сборы уже более осмысленно.

Когда я вышла в общую комнату, дроу спокойно сидели, ожидая. Никто из них меня не торопил, поэтому я позволила себе обратиться к дяде и тете:

– Благодарю, что не бросили меня в той корзинке на дороге, подарив мне жизнь – сытую и в любви. Я ухожу в город, устроюсь там на работу в лекарскую лавку или еще куда. Напишу, когда обоснуюсь там.

– Дочка, там тебя в бордель заберут, я слышал такое, – вдруг включился дядя, назвав зачем-то меня дочерью. Это ж как его проняло!

– Не заберут. А если и заберут, я теперь опытная – разбогатею, – ненавидела себя за злые слова, но и остановиться не могла.

Лазарь притих, опустив голову, признавая поражение и смиряясь со своей несостоятельностью, но страдал он недолго. Когда дроу встали, Хирон кинул: