Сколько времени она чертила в пыли рисунки невозможно сказать -наверное, пока не погас последний солнечный луч. Оставшись одна,в темноте, среди высотных ветров, пронизывавших беленькое льняное платье, так будто его и не было, она поверила,что за ней уже никто никогда не придёт, что её забыли... А куда идти? Она и побежала к причальным мосткам - но корабль ушёл. К складам - но их, разгрузив воздушную барку, заперли на замок. Она долго и упорно трясла неподатливый чёрный металл -но он не отрывался, никто не ругался, зажигая свет, чтобы открыть ей. И тут она сделала то, что ей следовало бы сделать давным давно - свалившись без сил, у бронзовой решётки, замёрзшая девочка, которая тогда ещё не носила имени Д-7, заплакала...

Если звуки металла уставшая Ананта могла бы ещё списать на ветер, играющий с крышей или незакрытой дверь сарая, то звуки детского плача... Нет, ей никто ничего не сказал, но, это же был плач.

Тролли - хищники. Они прекрасно слышат, угадывают направление звука и могут бежать многие лиги без отдыха. Так что, Арсенальный Остров площадью в двадцать югеров она пересекла бешеными скачками, разрывая платье о случайные ветки или кусты и не замечая оград и или луж и белый огонь горел в её глазах.

Тролли - хищники и они жрали даже броненосных туата дэ, вместе с их закованными в железо лошадьми - это верно. Но знает ли скесса, самка тролля, заслышав голодный и одинокий плач ребёнка - что из него может вырасти броненосный туат, что сядет на лошадь, возьмёт тяжёлое дубовое копьё и пробьёт стальным наконечником кварцевое сердце её сородича? Нет, ничего она не знает. Да и не хочет знать.

Скессам достаточно того, что это ребёнок - и он плачет. И слышать как от него пахнет молоком...

И Ананта, ведомая страшным нерушимым инстинктом, рвалась,страшным каменным каменным обвалом- сквозь изгороди, деревья, холод ночи, сквозь колья, сквозь режущие плоскости металлической спирали...

Она бы разорвала того,кто оставил фею на холоде причала - но ведь никто не был виноват. Просто полевой телефон опять не работал - вечная здешняя сырость, сдала изоляция. Капитан барки понадеялся, что кто-нибудь всё равно придёт проверить -всё ли в порядке и девочку заберут. Тем более, что он был вольнонаёмным и не имел отношения к Флоту, а значит не имел права на передвижение по Арсеналу - то есть, физически не мог отвести фею к Общему Дому.

Но в порту его, всё равно, ждала смерть - уже не в лице разгневанной троллихи. На борт небесной барки взошла расстрельная команда. Небесный генерал Бонац, в чьем непосредственном ведении находился Арсенальный Остров и весь бывший аэродесантный район 21, скорее простил бы нарушение режима передвижения по территории вверенного ему объекта, чем брошенное просто так, сопливое,чихающее и кашляющее секретное флотское имущество.

Впрочем, об этом ни огневкам, ни Ананте никто так и не рассказал. Да и им не было никакого дела.

Как и Ананта, АН-17 пришла за ней, и не бросила её. Как и тогда она, замёрзла. Старшая не могла, как Ананта, раскрыть свои рёбра и согреть её замерзшие босые ножки своим мягким нутряным, мокрым теплом -от которого хочется спать. Но она тоже делилась своим теплом как могла - прижимая к себе, гладя, согревая дыханием её замёрзшие щёки.

Свет «Мидгарда» ещё раз мигнул и сместился на пол-градуса. До того момента «Апокалипсис» мёртвыми глазами локаторов увидит Остров оставалось совсем немного...

Надо было спешить.

АН-17 посмотрела на Младшую. Крылья Д-7, прижавшейся к ней всем телом слабо мерцали, неуклюже подстраиваясь под воздушные потоки - но клинок, гранёную плиту из синего стеклянного монолита она теперь держала твёрдо и не боялась выронить.

Она улыбнулась Младшей. Замёрзшие губы Д-7 едва шевельнулись в ответ. Вкус воды из растаявшего льда на них ничем не отличался от простой воды из стакана - разве что холоднее и чище. Но вместе с поцелуем, растворились их объятия, оставив как послевкусие руку Старшей, которая уверено вела свою Младшую к огненному лучу «Мидгарда», прожигавшему им путь вниз, сквозь облака...

АН-17 на держала её за руку - на случай, если крылья Младшей снова начнут исчезать. И Д-7 этого было достаточно, чтобы идти за ней туда, куда она позовёт. Куда угодно - лишь бы не отпускала. Тогда ей совсем не страшно. А что облака холодные и мокрые -так это не страшно. Крылья фей не мокнут в густых туманах - в отличие от птичьих перьев.

В Нифльхейме, как над Облаками, царила ночь. Впрочем, в Нифльхейм никогда не приходит день -в лучшем случае, вечерние сумерки. Тени облаков тогда скользят по мёртвым красным пескам, лишь слегка освещённым слабым, то и дело гаснущим, светом. Но даже когда над облаками пылает полуденное солнце здесь всегда царит полумрак. Нифльхейм- страна вечного вечера, вечной ночи.

Прожектор погас ещё когда они летели сквозь облака - «Мидгард» выдерживал время, какое ему казалось достаточным, но он на прожекторных постах воздушного броненосца не могли предусмотреть всё и знать точно, сколько времени понадобиться шестёрке фэйри,чтобы пробить Вечные Туманы. Так что, ночь Нифльхейма теперь полностью вступила в свои права. В это ночи не было ничего, кроме порывов ветра несущих жгучий песок. Каждая из фей выплеснула чуть-чуть вененума, собираемого крыльями, чтобы зажечь воздух вокруг своих мечей, который они держали слегка наотлёт. Призрачно - белый свет от язычков раскалённых газов, постоянно уносимых ветром вместе с сиянием крыльев, подсвечивал их спокойные лица.

Казалось,что в ночи нет ничего,кроме них, света Оружия и жгучего красного железного ветра.

Впрочем, кроме Д-7, все феи здесь знали, что это не так. Уже нарастающая злоба ветра говорило,что ВСЁ ЗДЕСЬ НЕ ТАК. Шелест песка становился всё громче. Звук, гигантский, раздававшийся отовсюду - будто бы песок сыпался в ветер по уходящему за небеса гигантскому металлическому желобу, дрожавшему, стонавшему, как сотня сожжённых душ туата дэ, вибрировавшему в порывах рвавшего плазму крыльев яростного ветра. Именно таким, наверное, воспользовался Миль, чтобы засыпать прекрасную и зелёную Землю активным пеплом и красным песком. А теперь, ему подумалось , что песка слишком мало, что неплохо бы было, если песчаные волны захлестнут парящие Острова, впитают воду облаков... А может, древнее божество просто добавлял его каждый раз, когда феи и "Апокалипсисы" сжигали его слишком много в своих бесчисленных боях.

Или Великий Кузнец, Господь Миль, просто ссыпал в Нифльхейм, как в мусорную яму, ядовитую золу из своей кузни.

Д-7 опять прижалась к Старшей. Это была её первое нисхождение в пески Нифльхейма и первая встреча с древней машиной. Она впервые что-то слышала вой. Слышала страшный мученический стон Земли, не могущей нести подобную тяжесть. Она впервые слышала песнь бури, рождаемой его движением. И, что самое страшное, в этом вое, скрывающемся где-то в глубине вечной ночи, был смысл.

Это была самая настоящая песнь древней машины - ждущей битвы

Конечно, на самом деле, это лишь были мысли испуганной Д-7, услышавшей в этом звуках ветра, создаваемого мощными магнитными полями противоснарядных щитов пока далёкой, но приближающейся машины вой огромного волка. Мёртвые глаза древних сканеров, конечно, уже видели фей - даже сквозь помехи, создаваемые железной пылью. И щиты усиливали мощность, увеличивали плотность поля, сдирая целые дюны железного песка, как грязные чёрные пальцы - запёкшуюся корку с только подзажившей раны. Поднятый ими песок закручивался в бесконечном вращении по силовым линиям щитов вокруг огромного, похожего на капли застывшего белого металла корпуса, корпуса.