- Третья группа. Позывные вам известны. Отправляетесь вслед за группой номер два. Область контакта – горный район на северо-востоке.

- А что со второй группой? – усмехнулся Димчик, глядя на Инструктора. – Опять таблетки от живота забыли? Или кто-то ногу растянул?

- Переведу с иронического, - произнёс Ивкас. – Какова задача?

- Задача конфиденциальная. После контакта дальнейшие задачи вам будет выдавать вторая группа.

- Будем им таблетки в желудок запихивать и ноги сжимать, - сострил я.

Димчик рассмеялся.

- Погоди-погоди, - затарахтел он, уставившись на Инструктора. – А почему вторая группа вторая? Где сейчас первая? Её уже сняли?

- Её переименовали, - ответил я, едва сдерживаясь от смеха.

- Это не относится к вашей задаче.

- Он просто о Кумаши хотел спросить, - произнёс Ивкас.

- Ревнуешь меня? - спросил его Димчик.

- А что с картой? – поинтересовался я у Инструктора.

- Карта того района есть. Вот только я вам её не дам. Она у нас одна осталась.

- Так распечатайте ещё! – воскликнул Димчик.

- Чтобы потом секретные карты повсюду летали?

- Всего одну! – жалобно произнёс Димчик.

- Поздно, ребята. Сориентируетесь на месте сами.

После повторного озвучивания задачи, мы вышли из комнаты. Я предложил сбегать в перекусочную, благо до выхода оставался ещё час. И через несколько минут мы уже сидели за столом, активно поглощая горячие сладкие булки с соком.

- Слушайте, а как тот корпус назывался? – спросил Ивкас, неистово чавкая. – Гидроэлектрики? Гидрономики? Гидро… что-то там.

- Куда ещё никого не пускают? – спросил я.

- Такой есть? – поинтересовался Димчик.

- Ага, - ответил я. – Корпус гидропоники.

- Там понику гидрят? Или гидру понят?

- Ну, этот корпус большой, - принялся размышлять Ивкас. – Туда не пускают, значит там опасно. Там определённо гидра.

- Большая гидра, - добавил я.

- Наверное, она и яйца несёт, - задумчиво произнёс Димчик, опустошив стакан. – И молоко даёт.

- И чужих кусает-бодает, - продолжал Ивкас. – Или что там гидры делают?

- Понируют, - ответил Димчик.

- Панируют? Как эти, как сухари?

- Как сухари, - задумчиво произнёс я и принялся доедать оставшееся.

…отсутствие Контакта плохо влияло на готовность к нему.Во-вторых, от постоянного нахождения в потёмках появлялись весьма странные мысли, которые Рудольф классифицировал как симптомы наступающего психического расстройства. Бороться с ними он не собирался.В-третьих, приступы паники участились и, как ему казалось, приобрели некий ритмичный характер. Но как только он попытался вспомнить частоту самых первых приступов, в глазах помутнело. Затем появились жёлтые помехи, а голова стала тяжёлой. Давление, обрадовался Рудольф и тут же обернулся.Больше он уже ни о чём не думал, а только видел, слышал - и бежал. Сердце щемило от нагрузки, но его обладатель не собирался останавливаться. Заросли по пояс сменились мелким лесом, а он сменился обрывом. Дерево, на которое прыгнул Рудольф, внезапно изогнулось – да так, что верхний ствол отломился и вместе с Рудольфом полетел вниз. Одежда защитила от многочисленных порезов, а на боль избитого тела он не обратил внимание и продолжал бежать.Прохладный вист в ушах уступил место тяжёлым ударам сердца. Рудольф уже ничего не видел, кроме множества горящих разноцветных искр. Поэтому когда он споткнулся и спустя пару метров полёта грохнулся о землю, то не стал подниматься. Спустя неопределённое количество времени он преодолел жажду сна и осторожно встал на ноги, которые теперь дико болели. Вместе с ними болело всё тело, и Рудольф осторожным шагом направился вперёд, безуспешно стараясь идти как можно тише.Но вскоре стало ещё больнее. Он вспомнил, что у него нету ни еды, ни воды, ни возможности их добыть. Рудольф усмехнулся, ведь он сам отмёл эти мысли, убедив самого себя в том, что он рано или поздно наткнётся на местную цивилизацию или каких-нибудь её представителей. Ведь местный воздух, несмотря на малоприятные примеси, оказался пригоден для дыхания. А теперь оставалось с горечью признать, что такова его судьба – умереть в темноте, в неизвестности, в одиночестве, а теперь ещё предварительно намучившись. Единственная радость заключалась в том, что теперь смерть может наступить не только от обезвоживания, но и от чего-нибудь другого.Рудольф остановился. Жалость к себе опять сцепилась с яростью и ненавистью, но на этот раз они не боролись друг с другом, а просто буйствовали. Жить Рудольфу оставалось не более шести-восьми часов, и он бросил последнюю карту надежды на стол судьбы: пролетая сквозь тёмный слой неба, он видел очертания каких-то построек. Ориентиром должна была служить река, ребристый блеск которой, как ему казалось, он также видел при влёте в атмосферу. Хотя, возможно, это был всего лишь мираж…- Что думаешь? – спросила Кейт.- Думаю, как мы будем добираться до… А, не важно.Я махнул рукой. Не хотелось забивать ей голову проблемой, решение которой должен был найти я. Я, и ещё Димчик с Ивкасом.- Слушай, - обратился я к Кейт. – А как у гидры молоко берут?- Какой гидры?- Из корпуса гидропоники. Там эту гидру понируют, поникают, полируют. Яйца собирают у неё. Но я не знаю точно.- И я не знаю, - ответила Кейт. – А откуда ты про гидру узнал?- Это большая тайна, - с важным видом произнёс я. – Её доверили мне, а я могу доверить другим. Тем, кому можно доверять. Например тебе.- Правда? – удивилась Кейт.- Ага, - ответил я и подмигнул ей, сам не знаю почему.Она подмигнула мне в ответ. Я попытался подмигнуть другим глазом, но у меня не получалось.- Что ты пытаешься сделать? – спросила Кейт, со смехом наблюдая за моим выражением лица.- Вот как сделаю, так и узнаешь! – воскликнул я. – Но сейчас я просто устал, вот и не получается.- Да ты просто гримасы корчишь, - заключила Кейт.- Ты дура, - обиделся я.- Ты дурак, - ответила Кейт.- Ага, - согласился я, не желая ссориться.Вскоре время вышло. Я посмотрел на часы и встал. Кейт тоже встала.- Что?- Пошли, - сказал я и взялся за её руку.…стараясь идти как можно быстрее, Рудольф пересёк лес и повернул направо, в сторону поля. Логика подсказывала, что там ему найти кого-нибудь будет легче, как и кому-нибудь – его. Перед его глазами вновь возник мутный жуткий силуэт, а вслед за ним и безумный страх. Теперь ему везде чудились некие зловещие силуэты, следящие за ним. Но Рудольфу уже было безразлично, реальность ли это или проделки его умирающего разума.

удольф принялся всматриваться в поле. Глаза достаточно адаптировались, и теперь он достаточно чётко видел проход меж двух линий деревьев. Не отрывая взгляд от намеченного маршрута, Рудольф принялся размышлять о том, сколько ещё времени ему осталось игнорировать засыхающее горло и урчащий желудок. Прогнозы выходили неутешительные.Спустя ещё полкилометра непрерывного быстрого шага он окончательно перестал осмысливать происходящие, и на смену разуму пришли чувства. Где-то на глубине сознания он понимал, что ему пришёл конец. Он, Рудольф, умер ещё при жизни. А его оболочка, безвольное тело, ещё несколько часов будет автоматически бесцельно двигаться вперёд.- Спокойной ночи, – сказал Рудольф то ли ей, то ли себе, и закрыл глаза.Сначала было темно – ещё темнее, чем в реальности. Затем из темноты возникли лучи света и начали мчаться по кругу. Где-то поблизости заиграла знакомая музыка. Как только солнечные зайчики слились воедино, грянула вспышка. Музыка начала исчезать, и некая сила, лёгкая и настойчивая, сжала Рудольфа. Мир преобразился: теперь он был ярким, хоть и расплывчатым. Не отрывая взгляда от ослепительно белого и чистого неба, Рудольф радостно зашагал вперёд, навстречу жизни.Со временем он смог различить цветы, цветы и деревья. В какой-то момент даже трава стала чёткой, и Рудольф плюхнулся на неё, сомкнув глаза и застонав от удовольствия. Неведомая сила потянула его обратно и, не смотря на всё его сопротивление, заставила снова встать на ноги. Рудольф пробурчал что-то нечленораздельное, но однозначно выражающее его неудовольствие. Широко зевая, он продолжил путь. Сквозь едва разжатые веки Рудольф с удивлением обнаружил, что идёт по обитой камнями тропинке. Этот факт заставил его ещё шире открыть глаза, но они не поддавались.Спустя вечность непрерывной ходьбы, которую сопровождали лишь звуки шагов, Рудольф увидел воду. То была маленькая река с поразительно прозрачной водой. Однако едва Рудольф устремился к ней, как вода сама потекла в его рот, и с каждым глотком ощущения становились всё более и более чёткими. Рудольф замер, прислушиваясь к гулким глоткам. Когда же он прекратил пить и протёр глаза, луч сознания сверкнул во тьме в последний раз и померк окончательно…- А я то думаю, чего это так потемнело, - улыбнулся Димчик. – А это его светлость к нам пожаловала!