- Олежа… - слышится женский голос, обиженный, но старающийся это скрыть, из одной из комнат.

Рома переглядывается с Алёной и они как по команде одновременно морщатся.

- Я всё сказал, Инна, - непререкаемым, холодным тоном раздаётся следом. - Не заставляй меня повторять.

Парень внутренне каменеет, неосознанно и по привычке, что появилась ещё в детстве и по мере взросления срослась с ним, став частью личности. Кому-то от родительских голосов тепло на душе становится, у него же ощущения такие, будто с головой в ледяную воду окунули, как щенка, которого нужно утопить, а потом на улице в сугробе бросили в январский мороз.

- Ты меня даже не выслушал!

- Не вижу смысла тратить время.

Добро пожаловать домой, блять, в самое “спокойное, уютное и безопасное” место на Земле, побывав в котором хоть раз не захочешь больше никогда здесь оставаться.

- Дорогой, я не понимаю, почему ты так решительно против ещё одного ре…

- Инна, - предупреждающе. - Хватит.

Секундная тишина, затем до ушей доносятся звуки шагов, направляющиеся в их сторону, и с плохо скрываемым недовольством, наигранно мягкое и просящее:

- Олежа, ладно, прости, давай пока не будем об этом, только не уходи. Мы же собирались провести время вместе и…

В коридоре появляется мужчина. Рома видит его первым, поэтому успевает выпрямить плечи, натянуть маску с бронёй, рисующих образ эгоистичного, избалованного и бессовестного гадёныша, также ставшего уже частью личности, и заглушить то, что ему чувствовать не хочется. Горечь, нервозность и блядскую надежду на то, что однажды в нём всё-таки увидят родного сына, а не обузу, доставляющую лишь проблемы. На это уходит секунда, вторая - на закрепление нарочитого похуизма в улыбке, на третьей - человек, считавшийся по документам его отцом, замечает их и останавливается на расстоянии вытянутой руки.

В последний раз парень видел его почти четыре года назад и с тех пор тот совсем не изменился. Всё та же манера держаться, под стать фамилии - королевская, властная, самолюбивая. Всё тот же внешний вид - выхолощенный, до скрежета идеальный, безупречный. Всё тот же взгляд - хладнокровный, стальной, жёсткий. Будто не живой человек, а бесчувственная машина в обёртке успешного бизнесмена, главы “счастливой” семьи и отца двоих сыновей.

Ну здравствуй, папа.

Я вернулся из той дыры, где ты меня, как дворнягу безродную, бросил.

Обниматься и плакать от счастья после долгой разлуки будем?

Королёв-старший сощуривается, осматривает свысока сначала его, а потом Алёнку, стоящую рядом. Мажет глазами по их сплетённым ладоням и Ромкиной дерзкой ухмылке. На лице ни одной эмоции. Ни удивления, ни радости, ни злости. Лишь холодное и колючее равнодушие, что встаёт поперёк горла, и проблеск чего-то неясного, тёмного, угрожающего в чёрных зрачках.

- Что ты здесь делаешь? - спрашивает таким тоном, что невольно хочется залезть в морозилку, где явно потеплее будет.

Рома не ждал ласкового приёма. Не дурак же да и отца, к сожалению, знает хорошо, но несмотря на это за рёбрами всё равно болезненно колет.

Мы не виделись почти четыре года и это всё, что ты хочешь мне сказать, папа?

Ла-а-адно. Похуй. Пляшем дальше. В конце концов, не в первый и не в последний раз, так что хули сопли на кулак наматывать, верно?

- И тебе привет, пап. Пиздец как рад тебя видеть, а ты?

Действует ему на нервы, конечно же, специально, помня, как тот не любит, когда он матерится в его присутствии, развязно себя ведёт и подчёркнуто издевательски зовёт его папой. Внешне Олег на это никак не реагирует, оставаясь невозмутимым, но раздражения в голосе скрыть не успевает.

- За языком следи! - одёргивает резко и явно хочет сказать что-то ещё, очевидно малоприятное, как снова раздаётся звук шагов и на арене цирка, который все почему-то зовут семьёй, появляется Инна.

Она тоже почти не изменилась, может только оттенком волос, став ещё блондинистее, чем была ранее, а в остальном всё та же - холёная, моложавая и отчаянно нежелающая принимать действительность, где её любовь и мечты о “долго и счастливо” нахер никому не сдались. В первую очередь смотрит на мужа и в её взгляде столько слепого обожания, что тянет блевать, и только после того, как Королёв-старший на неё и бровью не ведёт, одаривает своим вниманием их. Алёне достаётся привычное и совершенно необоснованное неодобрение каждого вздоха, а ему… Лицо мачехи кривится в презрении, досаде и глухой злобе, из-за чего она сразу становится похожа на ощетинившуюся кошку. Кажется, ещё чуть-чуть и вцепится в него что есть мочи, желая порвать на лоскуты, и эта реакция ему как бальзам на душу.

- Сюрпри-и-из! - тянет ядовито, полностью довольный произведённым эффектом.

- Олег, - цедит сквозь зубы женщина, обращаясь к мужу и даже не пытаясь понизить громкость голоса. - Что этот… Делает в моём доме?!

За кадром остаётся “щенок”, “недоносок” и “сопляк”, но все прекрасно понимают какой смысл содержится в пренебрежительно-неприязненном “этот”.

Дорогие читатели, сейчас главы будут выходить через день, а не раз в неделю. Надеюсь, вы поддержите меня и книгу комментариями, кнопками "мне нравится", подпиской на меня в профиле автора и всеми прочими доступными инструментами. Я, правда, стараюсь радовать вас продолжением этой истории и хотела бы увидеть обратную связь.

- Ты говорил, что он больше не объявится! - продолжает она, едва не срываясь на шипение. - Ты мне обещ…

- Во-первых, “твоего” здесь ничего нет, - сухо обрывает жену отец, даже не удостоив взглядом и продолжив сверлить им его. - Во-вторых, никаких обещаний я тебе никогда не давал. В-третьих, не забывайся и смени тон. “Этот” - мой сын.

- И давно ты об этом вспомнил? - машинально язвит в ответ Инна и тут же меняется в лице, запоздало осознав что именно и кому именно только что сказала.

Олег Королёв о своей персоне крайне высокого мнения и подобное отношение к себе не прощает, о чём она, будучи его женой, знает получше многих. В светлых глазах тут же появляется раскаяние и сожаление, но уже поздно да и ему глубоко плевать на её чувства, о чём известно всем вокруг, кроме почему-то самой Инны, и он не упускает возможности это показать.

- Я помнювсё, Инна, - взглянув на неё как на зарвавшуюся собачонку, произносит чётко и с нажимом. - Не вынуждай меня тебе об этом напоминать.

И вроде бы ничего особенного и грубого не прозвучало, а она бледнеет, сжимается, обхватывая себя за плечи, и невольно отступает на шаг назад. Очевидно, что во фразе заложено несколько смыслов, понятных лишь им вдвоём, и Рома, имеющий чуйку на наличие костей и дурно пахнущих кучек в чужих шкафах, не может не обратить на это внимание. Для него развернувшаяся картина и грызня “родителей” отдельный вид развлечения и кайфа, с которого он вряд ли когда-нибудь захочет слезть.

- Вы оба просто пример для подражания, - глумится в открытую, не сдержавшись. - Другой такой “идеальной” пары в этом мире больше не найти. Советую вам носить заговорённые обереги, чтобы защитить свою невероятную любовь друг к другу от сглаза, а то мало ли…

Алёна, старающаяся всё это время слиться с обстановкой, чтобы её не заметили, легонько дёргает его за рукав кожанки, останавливая, но парень ждал этого момента очень долго, чтобы молчать и не искупать их в накопившемся за годы и теперь льющемся за края яде.

- Спокойно, Лёна, не переживай, и тебе, если повезёт, такой же, как мой самый лучший на планете папка, встретится однажды и, как и твоя мама, не будешь знать куда от такого счастья деваться.

Тьфу, тьфу, тьфу, конечно. Ромка скорее в лепёшку разобьётся, чем позволит кому-то, кто хотя бы чуть-чуть на его отца похожий, к ней подойти. По этой же самой причине он не смотрит на неё никак иначе, чем на младшую сестру, потому что, как бы ебано на душе от этого осознания не было и как бы не хотелось выпрыгнуть из шкуры, чтобы данный факт изменить, но от осинки апельсинки не рождаются. А в случае с ними - благородный орёл от прогнившего насквозь душой стервятника.