Я надавила на неё ещё сильнее, и только после этого сочла возможным перейти к делу:

– Слушай, сука, и запоминай. Мне плевать, с кем ты спишь, с Эженом, с Гораном, хоть с каким-нибудь конём. Хочешь продолжать шмыгать на конюшни незамеченной, шмыгай. Но если с моими лошадьми ещё хоть что-нибудь случится, ты сама попросишься в Пекло, это я тебе гарантирую. Пока всё понятно?

Инес молчала.

Я чувствовала, как сильно бьётся ее сердце, и сопела она как огромный чайник, – по всей видимости, решала, что предпринять.

Времени на этот разговор у нас было меньше, чем мне хотелось бы, поэтому бедняжку пришлось простимулировать – сжав её волосы крепче, я подтащила её ещё ближе к жаровне.

– Пока всё понятно, Инес?

– Да! Да! – кричать она по-прежнему не могла, но, судя по истерике в голосе, соображать ей это не мешало.

– Ну вот и умница!

Разжав пальцы, я хлопнула её по спине только потом отпустила руку, которую она уже наверняка не чувствовала.

Она тут же начала оседать на пол, а я направилась к выходу с уверенностью в том, что действительно была услышана.

– Ты чокнутая сука, Элисон! Командир Берг узнает! – злобное и беспомощное шипение Инес полетело мне в спину.

Уже взявшись за дверную ручку, я обернулась, тряхнув волосами и улыбнулась ей еще слаще.

– Позвать?

Сидя на полу и баюкая пульсирующую от боли руку, она смотрела на меня с ненавистью, и мне вдруг стало смешно.

Явно не этого она ожидала, накидывая порчу на ребёнка и подпаива какой-то дрянью мою Искру.

Чего-то совсем другого.

Того, для чего ей там, во дворескогда взбесился Норд, так нужны были бинты и сочувственно-обеспокоенное выражение лица.

Жгучего нетерпение увидеть командира Инес почему-то не проявляла, и я уже совсем почти собралась покинуть кухню и позволить ей заняться завтраком, но дождавшись её облегчённого вздоха, развернулась снова:

– Да, кстати! Чуть не забыла! Еще раз посмотришь на Нильсона, убью.

Инес икнула.

На этот раз я не стала уточнять, всё ли она усвоила, просто развернулась и вышла в зал.

Народу там заметно прибавилось. Более того, за крайним столом почти у входа образовались похмельные и жалкие Харпер и Медсон.

У меня определённо было очень удачное утро.

Ещё несколько парней, опытные специалисты пополам с новобранцами, трепались, стоя рядом у стены, и эта благодарная публика тоже была мне весьма кстати.

Страдальцы сидели, почти прижавшись друг к другу и лицами ко входу, так что при моём появлении оба предсказуемо вздрогнули.

– Доброе утро, ребята, – я улыбнулась им до отвращения жизнерадостно и положила перед каждым по десять золотых. – Не пейте больше всякую дрянь. После неё сильно болит голова.

Оба уставились на меня с одинаковой растерянностью на лицах, а мгновение спустя Харпер начал стремительно багроветь. Не иначе как вспомнил вчерашний разговор у конюшни.

– Ого! За что это ты этим олухам платишь? – Фишер, совсем молодой, но очень талантливый экзорцист, мгновенно материализовался рядом с нами.

– Просто разрешаю спор, – ему я улыбнулась тоже. – Парни вам сами расскажут. Правда, парни?

Напоследок хлопнув Харпера и Медсона по сведенным плечам, я, наконец, вышла из столовой.

Слабый утренний ветерок пах прохладой, и я с удовольствием подставила ему лицо, наслаждаясь легкостью в теле и мыслью о том, что шепот о тех золотых быстро разнесется по замку.

Новость о том, что я швыряюсь деньгами должна была стать весьма горячей после известных всем событий сентября. Йонас едва ли будет доволен, но конкретно в этом случае он тоже может немного потерпеть.

– Леди Элисон! Леди Элисон!

Прямо на меня неслась небольшая толпа взбудоражанных мальчишек во главе с Томасом.

Будучи хорошо воспитанным и на редкость сообразительным для своего возраста ребёнком, в присутствии посторонних, даже своих друзей, он обращался ко мне исключительно на «вы» и вежливо прибавлял к полному имени «леди».

В гостиной у Лагардов было «ты» и «Элис», произносимое до крайности важно.

– Привет! – я помахала им рукой и осталась ждать.

– Доброе утро! – Том выпалил приветствие первым, а потом смешно задрал голову, пытаясь смотреть на меня серьезно и внимательно.

Как бы там на самом деле ни было, манеры Даниэля он перенимал великолепно.

«Теперь мы знаем, как выглядел бы Лагард, будь он блондином», – заключила Дани в один из моих визитов к ним.

– А можно спросить? – Том продолжал, как он думал, изучать меня взглядом, на деле же просто забавно таращиться.

Ещё четверо мальчишек за его спиной замерли.

Его очевидно отрядили парламентером, как самого уместного и подготовленного к такой работе кандидата, и я улыбнулась снова.

Дети Совета.

Том прекрасно чувствовал себя дома. Он был любим всеми без исключения и совершенно искренне на правах старшего заботливого брата обожал Изабель. Как будто вовсе не помнил о том, что у них разные матери. Или так же, как и взрослые, не придавал этому никакого значения.

Однако Совет и такая жизнь пришлись ему по сердцу, и это, – опять же, с поправкой на возраст, – уже о многом говорило.

– Спрашивайте.

За редким исключением дети меня не то чтобы недолюбливали, скорее, не принимали. Должно быть, в силу возраста не могли понять, как следует ко мне относиться – как женщины, которых они привыкли видеть вокруг, я себя не вела. На мужчину, несмотря на брюки, при этом тоже совершенно точно не была похожа.

Сейчас же, получив разрешение, мальчишки оживились. Переглянулись так, будто им удалось вызвать первого настоящего духа и теперь они не знали, что с ним делать.

Даже Томас на секунду застыл.

Уж он-то, вне всякого сомнения, понимал, что с этой минуты его авторитет среди сверстников будет непререкаем – даже суровым специалистам, не говоря уже о некоторых командирах, не всегда удавалось совладать со мной, а он так запросто подошёл и получил то, что ему было нужно.

– Правда, что вы теперь будут ездить на мёртвой лошади?

Это совершенно точно был не его вопрос – он правду точно знал. Более того, наверняка мог в полной мере понять её.

Однако, как оно обычно и бывает, нашёлся кто-то, кому казалось забавным рассказывать ужасы.

И далеко не факт, что первоисточник информации о ходячем лошадиной трупе был среди детей.

На правах знакомого Том просто вызвался спросить.

Ещё один спор.

Можно было отделаться всеобъемлющим «нет», но моё отличное настроение никуда не делось. Хуже того, оно дополнилось некоторой гордостью за этого мальчишку.

Поэтому я опустилась на корточки, чтобы смотреть на него вровень.

– Искра совершенно точно жива и уже здорова. Если хотите посмотреть, приходите после занятий. Самым смелым разрешу покататься.

– Обалдеть… – это протянул кто-то из спутников Тома.

Я даже не стала смотреть, кто – слишком залюбовалась тем, как менялся его взгляд, становился темнее, глубже. Даже при отсутствии кровного родства Даниэль в действительности сделал всё, чтобы ребёнок Агаты стал Лагардом. Титул, деньги, возможности – это всего лишь прилагалось.

– Спасибо, – Томас кивнул мне очень серьёзно, как если бы хотел поблагодарить не за сам ответ, а за то, что я публично приняла его сторону.

Они понеслись дальше по своим делам, на ходу громко обсуждая перспективу встречи с не-мертвой лошадью, а я направилась к конюшням, чтобы проведать Искру – Гаспар и Петти уже должна были уехать с Хольцем, и это чудесное свободное утро можно было без зазрения совести потратить на все возможные удовольствия.

– Элисон! – окрик командира Берга настиг меня аккурат посреди двора.

Ровно там, где я ожидала.

Быстро же ему донесли – и про деньги, и про то, как я набросилась на ни в чем не повинную бедняжку Инес.

Встав по стойке смирно, я развернулась и осталась ждать, пока он подойдет.

Командир был в плаще прямо по рубашке и в шляпе – отправился стирать меня в порошок практически при полном параде.